CFT. Терапия, сфокусированная на сострадании. Практическое руководство для клинических психологов - Кольц Рассел Л.
КАК НАСЧЕТ ГРУСТИ?
Как вы заметили, говоря о трех системах регуляции эмоций, мы фактически ничего не сказали о грусти. Грусть — интересная эмоция, которую нелегко классифицировать с помощью трех систем, так как она в них не вписывается. Хотя грусть можно рассматривать, как связанную с угрозой эмоцию в том смысле, что она часто связана с опытом утраты или разочарования, ее физиологический и психологический профиль сильно отличается от других эмоций угрозы, для которых характерно повышенное возбуждение, напряжение и сужение мышления и внимания. Напротив, грусть обычно связана с более низким уровнем возбуждения, а иногда предполагает более открытое мышление и внимание — например, воспоминания и рефлексии о смысле жизни. Грусть также может вызывать у других ответную теплую реакцию, может выполнить функцию активации безопасности, и обычно приводит к деактивации драйвов.
Хотя для того, чтобы глубже понять, как грусть организует наше поведение, необходимы дальнейшие исследования, но мы полагаем, что не стоит упрощать, загоняя грусть в рамки эмоций угроз. Пожалуй, лучше рассматривать грусть с точки зрения паттернов активации и в рамках связи с контекстом (например, потери), которые ее провоцируют. С этой точки зрения возможно рассматривать нормальную грусть как состояние, для которого характерны уровень воспринимаемой угрозы от низкого до умеренного (потеря, но без явной опасности); низкий уровень системы активации и драйва, и умеренный уровень безопасности (мы чувствуем себя в достаточной безопасности, чтобы пережить состояние потери и его значение для нас). Это также может помочь при проведении терапевтических интервенций для клиентов, глубоко переживающих грусть, связанную с большой депрессией, для которой характерной может быть гораздо более высокая активация угрозы (поскольку депрессия часто связана с серьезной тревожностью — например, с потерей, угрожающей всему образу жизни) в сочетании с очень низким драйвом и чувством безопасности от низкого до среднего. В таком случае мы стремимся помочь клиентам повысить чувство безопасности, чтобы сбалансировать активацию угрозы, но также запустить и систему драйвов, поскольку это подтверждают исследования, доказывающие положительное влияние поведенческой активационной терапии при депрессии. Например, активация поведения вокруг увеличения положительного социального опыта может служить обеим этим целям.
МОТИВЫ И СОЦИАЛЬНЫЕ МЕНТАЛЬНОСТИ
Помимо эмоций из модели трех кругов, CFT также подчеркивает, что нас сильно организуют наши эволюционировавшие мотивы. Мотивы можно рассматривать, как мотивационные и поведенческие дополнения к трем кругам эмоций. Например, мотивы устанавливать социальные связи, преследовать цели, нападать, отстаивать социальное превосходство, защищаться, найти партнера и играть. Эти мотивы могут проявляться в межличностном взаимодействии. Пол Гилберт назвал это социальными ментальностями [Gilbert, 2009a; 2010; 2014]. Мы можем рассматривать социальную ментальность, как организационные рамки, которые структурируют наши социальные интеракции вокруг определенных мотивов. Полезно обсудить с клиентами, как различные типы социальных ментальностей могут совершенно по-разному организовать опыт. Например, с помощью паутинообразной диаграммы, которую мы представили ранее, можно сравнить и противопоставить социальные ментальности защиты, соперничества, заботы и сексуальности с очень разными паттернами внимания, мышления, воображения, пережитого опыта, мотивации, поведения. Такое осознание (и размышление о том, какие типы социальных ментальностей были бы полезны) может очень помочь клиентам понять трудности в отношениях и работать с ними.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В этой главе мы представили модель трех кругов эмоций. Эта модель служит ряду целей в CFT. Она помогает клиентам уменьшить чувство стыда в их отношениях со своими эмоциями, поскольку понимание этих эмоций переходит с позиции со мной что-то не так, к осознанию того, что все мы испытываем эти чувства, потому что они помогали нашим предкам выживать. С этой точки зрения клиенты могут увидеть многие свои нежелательные эмоций как попытку их эволюционировавшего мозга обезопасить их во время воспринимаемой угрозы. Вместо того, чтобы осуждать эти усилия, сострадательный подход стремится валидизировать, успокоить и найти более полезные способы работы с этим опытом.
Модель также помогает подготовить почву для сострадания, как способа работы со страданием. Мы можем помочь клиентам признать, что самоосуждение — это способ постоянной реактивации системы угроз, а сострадание — способ заставить систему успокоения работать на них, приняв ответственность за работу с тяжелыми чувствами и жизненными проблемами. Наконец, эта модель может служить своего рода кратким путем к развитию осознанного понимания эмоций. Мы могли бы предложить клиентам в минуты борьбы вспомнить три круга и подумать, где они находятся в каждом из них, оценив угрозу, драйв и безопасность по шкале от 1 до 10. Как предложил один из моих аспирантов (который также был тренером для команды чирлидеров): "В любой непонятной ситуации — поставь кружок!" Если наши клиенты сделают это и заметят, что они застряли в системе угроз, можно предложить им выполнить технику успокаивающего ритмичного дыхания, а затем поработать с эмоциями и ситуацией, используя сострадательный стратегии, которые мы представим позже.
ГЛАВА 6
Сострадательное понимание. Социальное формирование личности
Как мы уже говорили, сострадание к себе и другим в CFT начинается с осознания клиентами того, что многие их проблемы связаны с факторами, которые они не выбирали и не создавали. Мы изучили первый из этих факторов в двух предыдущих главах, признав, что наш коварный мозг, сформированный в результате эволюции, вызывает эмоции, с которыми может быть очень трудно справляться. Однако есть и вторая мысль. С момента нашего рождения наш развитый генетический потенциал (генотип) взаимодействует с набором других факторов, не выбранных и не созданных нами, — нашим ранним социальным окружением, — и обретает форму под его влиянием.
Будучи детьми, мы полностью зависимы от взрослых. Те, в свою очередь, могут уметь или не уметь проявлять по отношению к нам заботу и учить нас справляться со сложными эмоциями. Теперь мы знаем, что разные люди рождаются с разным темпераментом и в большей или меньшей степени подвержены эмоциям беспокойства и раздражительности. Этот темперамент со временем вступает во взаимодействие с нашим ранним социальным окружением, что в результате формирует нас, делая такими, какими мы становимся.
Исследования показывают, что это раннее социальное окружение сильно влияет на наш развивающийся мозг, в частности на те области, которые связаны с регулированием эмоций и обработкой социальной информации [Siegel, 2012; Cozolino, 2010]. Вырастая, переживая детство, юность и ранний взрослый возраст, мы все больше влияем на контекст, в котором находимся, но социальные силы, которые служат примером и укрепляют привычки, которые могут нанести нам вред в дальнейшей жизни, все еще продолжают оказывать влияние на наше формирование. Понимая и осознавая это формирование под воздействием социальных сил, клиентам легче развить самосострадание, поскольку так они понимают, что те аспекты себя, которых они больше всего стыдятся, возникают не случайно, и не вследствие присущих им недостатков.
РАЗЛИЧНЫЕ ВЕРСИИ НАШЕГО "Я"
Если вы посещаете много семинаров по CFT, то, вероятно, слышали такую историю.
Я родился в образованной семье среднего класса. У меня любящие родители, которые заботились обо мне и обеспечивали всем необходимым для выживания и благополучной жизни. Они давали мне еду, кров, покупали одежду, заботились и благодаря им у меня были интересные занятия. Они поддерживали и поощряли мое образование и обучили меня навыкам, которые мне понадобились для выживания, - учиться, управлять финансами и многому другому. Но давайте представим, что я бы родился у матери-одиночки, наркозависимой, в бедном районе городских трущоб. Представим, что я часто голодал и оставался один, что никто не заботился обо мне, когда мне была нужна помощь, и что я подвергался насилию со стороны тех, кто мог бы мне помогать. Представим, что мне пришлось научиться воровать, чтобы прокормить себя, бороться, чтобы защитить себя, продавать наркотики или совершать другие преступления, чтобы заработать на жизнь. Как бы вообще была возможна ли вообще нынешняя версия меня — университетского профессора, психолога и автора? Вероятно ли все это?
