Психология Я и защитные механизмы - Фрейд Анна (читать книги полные .TXT) 📗
Таким образом, мы играем с инстинктивными импульсами пациента в двойную игру, с одной стороны, поощряя их проявление, а с другой – неуклонно отказывая им в удовлетворении – процедура, которая порождает одну из многочисленных трудностей в овладении аналитической техникой.
Даже в наши дни многие начинающие аналитики считают, что главное – это добиться, чтобы их пациенты действительно выдавали все свои ассоциации без изменения или торможения, т.е. безоговорочно выполнить основное правило анализа. Но, даже если такой идеал и достигается, в этом нет никакого прогресса, поскольку в конечном счете это означает попросту возобновление устаревшей ситуации гипноза, с ее односторонней концентрацией врача на Оно. К счастью для анализа, такое послушание со стороны пациента практически невозможно. Основное правило никогда не может быть соблюдено далее определенной границы. Я временно хранит молчание, а производные Оно пользуются этой паузой, чтобы проложить себе путь в сознание. Аналитик спешит уловить их последовательности. Затем Я вновь встряхивается, отвергает установку пассивной терпимости, которую оно вынуждено было принять, и при помощи одного из своих привычных защитных механизмов вмешивается в поток ассоциаций. Пациент нарушает основное правило анализа, или, как мы говорим, обнаруживает «сопротивление». Это значит, что вторжение Оно в Я уступило место контратаке Я против Оно. Аналитик при этом наблюдает, как Я предпринимает против Оно одну из тех уже описанных мною защитных мер, которые столь незаметны, и теперь он должен сделать ее предметом своего исследования. Он отмечает также, что с изменением предмета внезапно меняется ситуация анализа.
При анализе Оно его задача облегчается спонтанной тенденцией производных Оно достичь поверхности: его усилия и стремления материала, который он пытается анализировать, однонаправлены. При анализе защитных операций Я такой общности цели, конечно же, нет. Бессознательные элементы Я не стремятся стать сознательными и не получают от этого никакой выгоды. Поэтому анализ Я намного труднее анализа Оно. Его приходится осуществлять окольным путем, он не может непосредственно исследовать активность Я. Единственная возможность заключается в том, чтобы реконструировать эту активность на основе ее влияния на ассоциации пациента. Исходя из природы этого влияния – это может быть пропуск в ассоциациях, их перестановка, смещение смысла и т.д., – мы надеемся установить, какого типа защита была использована Я при его вмешательстве. Таким образом, первоочередной задачей аналитика является опознание защитного механизма. Сделав это, он тем самым произвел часть анализа Я. Его следующая задача заключается в том, чтобы исправить то, что было сделано защитой, т.е. обнаружить и восстановить на своем месте то, что было вытеснено, исправить смещение и поместить то, что было изолировано, обратно в его истинный контекст. Восстановив разорванные связи, аналитик вновь переключает свое внимание с анализа Я на анализ Оно.
Таким образом, нас интересует не соблюдение основного правила анализа ради него самого, а порождаемый им конфликт. Лишь тогда, когда наблюдение направлено поочередно то на Оно, то на Я, а интерес раздвоен, охватывая обе стороны находящегося перед нами человека, мы можем говорить о психоанализе, отличающемся от одностороннего гипнотического метода.
Другие средства, используемые в аналитической технике, теперь легко могут быть классифицированы в зависимости от того, на что направлено внимание наблюдателя.
Толкование сновидений. Ситуация интерпретации сновидений нашего пациента и ситуация, в которой мы слушаем его свободные ассоциации, – это одна и та же ситуация. Психическое состояние спящего мало отличается от состояния пациента во время анализа. Подчиняясь основному правилу анализа, пациент произвольно приостанавливает некоторые функции Я; у спящего это происходит автоматически под влиянием сна. Пациент укладывается аналитиком на кушетку, чтобы у него не было возможности удовлетворить свои инстинктивные желания в действии; точно так же во сне моторная система приводится в состояние бездействия. А влияние цензуры, перевод скрытых желаний в явное содержание сна, с искажениями, сгущениями, смещениями, перестановками и пропусками соответствуют искажениям, возникающим в ассоциациях в результате сопротивления. Таким образом, интерпретация сновидений помогает нам в исследовании Оно в той мере, в какой она позволяет обнаружить скрытые намерения (содержание Оно), а также в исследовании Я и его защитных операций в той мере, в какой она позволяет нам реконструировать предпринятые цензором меры по их воздействию на содержание сновидения.
Толкование символов. Побочный продукт толкования сна – понимание символов сна – во многом обусловливает успешность нашего исследования Оно, Символы представляют собой постоянные и универсально значимые связи между конкретными содержаниями Оно и отдельными представлениями слова или предмета.
Знание этих отношений позволяет нам на основании сознательных проявлений делать достоверные выводы относительно лежащего за ними бессознательного содержания, не прибегая предварительно к трудоемкому рассмотрению предпринятых Я защитных мер. Техника перевода символов – это прямая дорога к пониманию, или, точнее, способ перейти от высших слоев сознания к низшим слоям бессознательного, не задерживаясь на промежуточных слоях предшествующей активности Я, которая могла заставить определенное содержание Оно приобрести конкретную форму Я. Знание языка символов имеет для понимания Оно такую же ценность, как знание математических формул – для решения типичных задач. Такие формулы могут быть выгодно использованы, несмотря на то что неизвестно, как именно они были получены. Однако, хотя они и помогают решать задачи, они ничего не дают для понимания математики. Точно так же, интерпретируя символы, мы можем выявить содержание Оно, не придя при этом к более глубокому психологическому пониманию индивида, с которым мы имеем дело.
Парапраксии. Время от времени мы можем наблюдать проблески бессознательного и другим образом – в тех проявлениях Оно, которые известны как парапраксии. Насколько нам известно, это случается не только в ситуации анализа и может наступить в любое время, когда при некоторых особых обстоятельствах бдительность Я ослаблена или отвлечена и бессознательный импульс (опять-таки при особых обстоятельствах) внезапно подкрепляется. Такие парапраксии, особенно в форме обмолвок и забывания, могут произойти и в ходе анализа, когда они, подобно вспышке, освещают некоторые стороны бессознательного, которые мы, возможно, долго старались проинтерпретировать аналитически. На ранних этапах развития аналитической техники подобные неожиданные удачи приветствовались как неопровержимое доказательство существования бессознательного для пациентов, маловосприимчивых к аналитическому толкованию. В таких случаях аналитики были счастливы предоставившей Я возможности продемонстрировать на легко понятных примерах действие различных механизмов, таких, как замещение, конденсация и пропуск. Но вообще-то важность этих случайных событий для аналитической техники невелика по сравнению с теми вторжениями Оно, которые специально вызываются в ходе аналитической работы.
Перенос. То же самое теоретическое различие между наблюдением Оно, с одной стороны, и наблюдением Я, с другой, может быть осуществлено, пожалуй, и для наиболее мощного инструмента в руках аналитика: интерпретации переноса. Под переносом мы понимаем все те импульсы, переживаемые пациентом в его отношениях с аналитиком, которые не создаются вновь объективной аналитической ситуацией, а имеют свои истоки в ранних, – точнее, очень ранних – связях с объектом, а сейчас лишь оживают под влиянием вынужденного повторения. Поскольку эти импульсы не возникают вновь, но представляют собой повторение, они обладают исключительной ценностью как средство получения информации о прошлых аффективных переживаниях пациента. Мы увидим, что можно выделить различные типы переноса в зависимости от степени его сложности.
