Жить надо! - Калинаускас Игорь Николаевич (читать книги полностью txt) 📗
Дальше мы будем говорить о публике в различных смыслах этого слова, то есть будем говорить о жизни как о театре и о человеке как об актере. Это два разных момента в процессе самореализации. И, как показывают практика, опыт наблюдений, литература, человек очень часто не фиксирует для себя самого, что это два принципиально разных момента его желания найти и реализовать смысл своей персональной индивидуальной жизни.
Мы можем заострить эту проблему и сказать, что есть два основных способа: «параноидальный» замысел – цель, движение, преодоление, реализация, и «истероидный» – демонстрация, желание привлечь к себе внимание, жажда успеха, славы.
Но надо помнить, что разделяются эти два процесса только в анализе, в жизни они переплетаются, и важно разобраться в том, что в данный конкретный момент доминирует у человека. Это отправная точка. Давайте с нее и посмотрим на проблемы жизни и поиска смысла.
Всякий кризис смысла жизни связан с проблемой веры. Особенно ярко это проявляется в том случае, если человек пробует решить свои духовные проблемы с помощью какой-либо традиции, так сказать, двигаясь по духовному пути.
Отрабатывая каждый этап духовного пути в любой из традиций, будь то традиции силы, управления, медитативные, трансформационные традиции, – человек попадает в определенный кризис, данному этапу соответствующий. Потому что на духовном пути главная задача, первоначальная – это встреча с самим собой.
Особенно тяжелый момент на духовном пути в любой традиции – это момент встречи с собой. Человек видит себя в развороте и видит трезво: от самого плюса до самого минуса. Он видит себя как реальность, вне себя положенную. Встреча с собой таким, каков я есть в полном объеме: со всем хорошим и плохим, правильным и неправильным, нужным и не нужным, с тем, о котором говорят и думают другие, с тем, о котором стараюсь не помнить я. Мы часто забываем, что ничего человек не знает так плохо, как самого себя. Когда человек встречается с самим собой, то есть начинает себя видеть, освобождаясь постепенно от психологической защиты, от разнообразных иллюзий по поводу самого себя, – это серьезнейшее переживание.
Не нужно забывать, что есть еще тот, кто это видит, то есть субъект как таковой (чистый субъект). Если бы этого не было, не было бы никаких шансов. Когда этого субъекта нет или когда человек забывает о себе как о субъекте – возникают депрессии, суицидные намерения, бегство назад из духовности. «Зачем я с этим связался? Жил себе, и ничего, кругом люди живут, ни о чем не думают, счастливые и веселые…»
Но есть тот, кто это видит, и ради него делается эта работа. Потому что все мы, в определенном смысле слова, имеем полный набор: все мы – лжецы, предатели, воры, убийцы в разных масштабах, и все мы – герои, гении, пророки, святые в разных масштабах. Любой человек имеет весь этот разворот в своей потенциальности.
Жизнь, которую Великое Среднее сегодня предлагает большинству людей, недостойна их. И весь прогресс (я имею в виду прогресс как рост культуры, а не цивилизации) состоит в том, чтобы совершенствовать жизнь. Чтобы она была все более и более достойна человека как образа и подобия Божьего. Вот это и есть истинный прогресс. Совершенствование самой жизни.
Тогда можно ставить и вопрос о раскрытии возможностей человека как образа и подобия человечества или как образа и подобия Божьего.
Прежде всего нужно помнить, что есть Тот, Кто видит себя, и именно ради него делаются все усилия самопознания и самоуправления. И Тот, Кто видит, имеет шанс начать с этого момента относиться к своей жизни и к себе самому, что называется, сознательно, с осознаванием: что мне дано? чего я хочу? как это реализовать?
Здесь возникает проблема самовыражения.
Что выражать? Выражать всю полноту Я. Я должен найти для этого социально приемлемые формы.
В этом смысле мы снова можем вспомнить Шекспира, который говорил: «Весь мир – театр, в нем женщины, мужчины – все актеры». Вы можете эту роль человека (роль в том смысле, что вы идете по линии самовыражения) делать объемной, так, как это делал Шекспир в своих трагедиях. А можете попытаться сочинить «образочек», который не даст вам никакого удовлетворения.
Если уж вы решили самовыражением заниматься, то идите в этом до конца. Есть тяга, есть необходимость – так идите до конца. Находите для этого формы, желательно социально приемлемые, в ситуации социальной безопасности. Внешние условия для самовыражения, которые нужно либо найти, либо создать, – это условия социальной безопасности. Потому что страх самого себя – это страх перед другими. Не перед собой. Страх, который начинается по отношению к родителям: а вдруг мама узнает, что я подумал нехорошее?
Самовыражение имеет вторую опасность, которая возникает, если нет Того, Кто это увидел, кто встретился, то есть чистого субъекта. В таком случае проблема самовыражения подменяется проблемой снятия социального торможения, возникают фикс идеи типа: «Давайте нарушать все табу. И таким образом освободимся». Не освобождаются люди. Как известно из опыта многочисленных групп, сект и т.д., этот путь ни к какому освобождению не приводит. Потому что нет Того, Кто это делает. Самовыражение, творчество и работа, а не расхристанность.
Проблема самореализации имеет две грани: самовыражение и самоутверждение. Если она связана с тем, что произошла встреча с самим собой, и вырос Тот, Кто имеет мужество увидеть себя во всем развороте, тогда это творческий акт самовыражения. Из него может родиться литература, театр, духовный образ, из него может родиться путь, из него может родиться картина, музыка, стихи – все что угодно. Новая жизнь. Новые отношения.
Если субъекта, Того, Кого мы назвали стабильным самосознанием, нет, тогда проблема самовыражения всегда будет связана либо с истероидностью, то есть стремлением взять на себя внимание любой ценой, к месту, не к месту, либо с эксгибиционизмом душевным – получением удовольствия от того, что раздеваешься перед людьми, либо с нарушением норм во имя процесса самого нарушения, что тоже ничего не дает.
Ну преступил один раз, ну и что? Норма же не исчезла. Социум от этого не изменился. Тогда приходится заниматься самоцензурой, возвращаться туда, откуда начал. Какой же смысл тогда был в самопознании? Тогда, действительно, лучше не заниматься самопознанием, а жить так, как все люди живут, и грешные и святые – все перемешано.
А еще можно создать из себя образ и строго его придерживаться, и тогда будет как у Раджниша: «Ваши святые воняют». Воняют вытесненным и гниющим своей неполнотой содержанием. Почитайте «Жития святых» – большинство из них минимум полжизни отдали самовыражению. Из кого святые-то настоящие, как правило, получаются? Из тех, кто уже все выразил – чистое самосознание осталось, больше ничего. Все остальное они уже выразили, выкрикнули, выплясали и т.д. Это один момент.
Можно ли прожить всю жизнь, не теряя ее смысла, только на самовыражении? Есть такие люди, которые всю жизнь остаются детьми, умудряются застрять в периоде индивидуальности. Вот мы говорим: «Актеры – дети». Но ведь они не самовыражаются. Профессия актера – это профессия исполнительская. Актер самовыражается, значит, сам себя играет. И он интересен, потому что в силу тех или иных причин или необычен, или через него проглядывает тяжелый опыт жизни. Зрителю дается возможность идентифицироваться с ним, узнавая в нем то, что он сам от себя и от других прячет в себе. Поэтому, когда говорят про людей: «Ну, ты артист, ну что ты играешь», – это неправда. В строгом смысле слова мы должны понимать, что это сравнение весьма зыбкое. Потому что актер как профессия и актер в жизни – это совершенно разные вещи.
Актер в жизни – это желание привлечь к себе внимание, стать заметным за счет своей индивидуальности, утвердиться в глазах людей не делом, не творчеством, а демонстрацией уникальности своих природных данных, манеры поведения (часто вычурной), экстравагантным имиджем, манерной речью (это все называется просто: демонстрационное поведение).
