Провокационная терапия - Фаррелли Френк (лучшие книги .TXT) 📗
Глава 6
СТАДИИ ПРОЦЕССА ВЫЗДОРОВЛЕНИЯ
В этой главе мы намерены представить ряд эмоциональных наблюдений. Когда мы рассуждаем в провокационной терапии о стадиях выздоровления больного, мы не имеем в виду четко определенные шаги или этапы выздоровления. И все же за последние десятилетия более или менее определились этапы, которые мы условно разделили на «стадии выздоровления». Мы вполне осознаем, что типы реакций больного являются все же частично функцией типов стимулов, которые предлагают больному врачи. И хотя реакции больных разнообразны и не могут быть измерены или одинаково определены, все же в них можно обнаружить нечто стоящее и закономерное, что и позволяет нам сделать попытку классифицировать эти стадии выздоровления.
Если предположить, что существует четыре стадии выздоровления, то уделять внимание следует мотивации больного в ходе лечения. И, наконец, учитывая, что мы преследуем также учебные цели, мы хотим поговорить о некоторых последствиях или показательных случаях, небезынтересных для практикующихся в провокационной терапии.
Из предыдущих глав нелишне напомнить, что врач стремится спровоцировать больного на реакцию (участие), которые условно можно обозначить как пять типов поведения:
1) утверждение своего я, как вербального так и поступками;
2) самоутверждение соответственно ситуации;
3) реальная самозащита;
4) распознавание признаков дискриминации и адекватная реакция на нее;
5) участие в общении с элементами риска.
Даже если больной и согласится на некоторые или все эти обобщенные цели, его представление о том, как их достигнуть, могут совсем не совпадать с представлениями врача.
На первых сеансах больного поспешно провоцировали на ряд поступков, результатом которых было удивление, недоверие, неуверенность и временами даже ярость. Он пережил резкое столкновение ожидаемого: роль терапевта вопреки его ожиданиям оказалась совсем иной. Его естественным желанием было реагировать таким образом : «Что же ты за терапевт? В жизни не слышал, чтобы кто-нибудь так со мной говорил». Он был удивлен глубиной собственного чувства, когда терапевт быстро разрушил его самозащиту и продолжал вызывать его на быстрые реакции — переживания. Он стал неуверен в себе, как следствие:
К (медленно): Мне это не нравится… Не могу угадать, что вы сделаете или скажете, но хуже всего, я не могу представить, что сам скажу…
Невзирая на все предшествующие реакции больной просто заинтригован тем, как терапевт подходит к его проблемам.
Пример (№ 48): больная была направлена ко мне (Ф.Ф.) ее тринадцатым врачом. Едва она вошла в приемную, я быстро спросил: «Как твое имя, еще раз?» Она ответила: «Рэйчел Левина» (псевдоним). Я прокомментировал: «Еврейское имя». Она ощетинилась: «Да». Подчеркивая еврейский акцент, я спросил: «Ты откуда родом?» — «Из Нью-Йорка», — ответила она. Я расстроено опустился в кресле: «О Боже, Нью-йоркская сука пришла». Она не успела еще снять пальто: «Не верю своим ушам, вы что, помогаете людям таким вот образом? Я начинаю злиться».
На что я отреагировал: «Помогаю? Кто говорит о помощи? Поговорить можно, но помочь… Ведь тебе не помогли те двенадцать врачей, которых ты вымотала, зачем же требовать от меня невозможного? Кроме того, (жест в ее сторону) мне нужен материал для работы». Сказав это, я поерзал в кресле и продолжил угнетенным тоном: «Боже, знаешь ли ты, что пишут даже книги о таких случаях, как твой: „Как быть еврейской мамой?“. Ты ведь прекрасный материал, можно сказать, архетип». Нет необходимости говорить, что за шум начался. Некоторым может показаться удивительным, (нам тоже было интересно), однако, 95% клиентов приходят на следующие сеансы. Оказывается, в этом подходе что-то есть, но пусть больные сами скажут за себя:
(1) «Здесь происходит что-то неожиданное и внезапное» Клиенты признают, что терапевт задевает их за живое очень точно и этим вызывает мгновенную реакцию, во время этих переживаний, возбуждений и происходит освобождение, отдача. В качестве примера (№ 49) приведу случай одного клиента. До того времени я использовал с ним более традиционную технику в течение 170 сеансов. Когда в очередной раз он появился у меня, я сменил технику. Сначала он пришел в замешательство и, как выразился позже: «Я вышел из прежнего состояния и что-то бормотал про себя». Потом он спросил, как мне это удается, выводить людей из себя.
Я ответил:
Т (с пониманием): Я ведь просто пытался помочь.
К. (со смехом): Помочь? Провокацией помочь! Позже он признался: «Теперь вы обращаетесь со мной как со взрослым человеком, а не как с хрупким пациентом, который впервые пришел к врачу. Вы сняли детские перчатки, хотя не всегда это и приятно, я все-таки чувствую себя мужчиной и почти равным вам».
(2) "Мне не нравится, что вы мне говорите, но вам признаюсь: зато мне не нужно гадать, что вы думаете обо мне, как это я делал у других врачей. Клиенты говорили мне, что их предыдущие врачи «темнили» с ними, и это их пугало: т.е. «Я очень испугался, так как у меня появилось ощущение, что врач думает, я разобьюсь на кусочки, если он выскажет мне все мои проблемы». Иногда клиентам не нравятся слова терапевта, но им важна обратная связь. Похоже, им хочется ударяться обо что-нибудь: «Мне не хочется самому говорить. Ведите хотя бы часть беседы, возьмите это на себя». «Врачи, у которых я был на приеме (а видел он шесть терапевтов), неохотно шли на то, чтобы вызвать у меня ответную реакцию. Если я спрашивал их о чем-нибудь, они уставятся на меня или на потолок, и я прямо-таки видел, как крутятся колесики в их головах и просеивают слова и фразы, что им сказать мне, а после, поколебавшись, они задавали ответный вопрос: „А почему ты спрашиваешь?“. Но вы, вы орете на меня с самой первой минуты…»
(3) Третьей причиной, почему клиенты продолжают приходить на сеансы провокационной терапии, является вопрос контроля. И опять пусть скажут сами клиенты: «Я поняла, что могу обвести вокруг пальца любого врача, могу заставить его покраснеть и смутиться. Но не вас, и это хорошо. Когда я прихожу сюда и пытаюсь смутить вас своими сексуальными рассказами, вы даже не краснеете, а наоборот, заставляете меня смутиться своими вопросами. И знаете, это правильно, только из вас и Хэнка (ее парня) я не могу вить веревки».
(4) Четвертой причиной является желание быть понятым. Очень часто клиенты неправильно понимают прием «мрачного» подхода к состоянию их болезни и считают такой подход глубоким пониманием их состояния. Как выразился один клиент: «Вы единственный, кто понимает меня до мозга костей. Даже мои друзья и семья не понимают, как я болен, но вы за несколько минут почувствовали всю важность происходящего со мной»(!!!) И действительно, терапевт предпринимает попытку вникнуть в мир клиента, как внутренний, так и внешний, достигнуть не только эмпатического взаимопонимания, но и осознать, каково клиенту в глазах важных для него людей. И клиенты это чувствуют: «Вы всегда говорите именно то, что я думаю о себе», или «Вы должно быть, поговорили с моей семьей — именно так они считают».
(5) Пятая причина — возможно, самая важная, почему многие из них возвращаются на лечение — юмор, что очень близко к цели провокационной терапии. Когда одну клиентку спросили, придет ли она на следующий сеанс, она усмехнулась: "Обязательно! Ведь впервые в жизни я была центром целого представления! "
(6) Шестая причина — желание клиента полюбить терапевта, хотя временами и неосознанно.
К (смеется).
Т (улыбаясь): Что? (К. продолжает смеяться). Над чем смеешься?
К. (вытирая глаза): Ох и умник же вы, Фрэнк!
И другой клиент:
К. (искренне, тепло): Вы самый добрый и понимающий из всех, кого я встречал в своей жизни. (Улыбаясь). И самый большой сукин сын, к тому же.
(Т. и К. смеются вместе).
