Прошлые жизни детей. Как воспоминания о прошлых жизнях влияют на вашего ребенка - Боумэн Кэрол (книга жизни .TXT) 📗
Почти все дети легко вошли в транс после простого упражнения по релаксации. Так же как и при работе со взрослыми, я попросила своих маленьких добровольцев сосредоточиться на своих телах, постараться рассмотреть, какую одежду и обувь они носят, какого цвета их кожа и волосы, какой у них рост и какого они возраста, – все это позволило им рассмотреть себя более отчетливо. Затем я предложила описать то, что их окружало, – пейзаж, здания, и рассказать, что они при этом испытывают. Я видела, как трепетали их веки и напрягались лица, когда дети концентрировались на внутренних образах и чувствах. Они говорили мне об испытаниях, выпавших на их долю в прошлых жизнях, а затем перешли к описанию момента смерти.
Ни в одной из этих историй речь не шла о значительной травме или тяжелой насильственной смерти. Они видели лишь нормальные жизни и мирные смерти. Даже тогда, когда дети описывали потерю ближнего или катастрофическую неудачу, казалось, они принимают это спокойно.
Для большинства детей достигнуть прошлых жизней было вовсе не трудно. Но я заметила, что эта техника отнюдь не всегда эффективна. Применяя те же приемы с детьми поменьше – пяти или шести лет, я ничего не добивалась, кроме ерзанья на стульях и отрывочных образов. Некоторые сообщали мне отрывки историй, которые напоминали сновидения или телевизионные программы, были и такие, которые явно старались не разочаровать меня в себе и говорили то, что, по их мнению, мне хотелось услышать. Но я могла сразу же отличить эти истории. Дети рассказывали их как сказки, чуть ли не нараспев, а не в том прерывистом стиле, который отличает подлинные воспоминания. Когда они фантазировали, то не переживали своих историй эмоционально. Легче всего замечается их непоследовательность. Реалистический характер – типичная черта подлинного воспоминания о прошлой жизни.
Например, одна история звучала очень подозрительно. Она очень уж смахивала на телевизионный фильм. Маленький мальчик видел себя в качестве принца, живущего в замке. Он ходил по длинным темным коридорам, и иногда ему приходилось сражаться с драконами, прятавшимися по темным углам. Он полностью отдался на волю фантазии, словно в хорошей видеоигре, но во всем этом не было и намека на реализм. В таких случаях, видя, что дети фантазируют, я позволяла им проявлять свое воображение и даже подыгрывала им с удовольствием. Я не хотела, чтобы они думали, что «провалились», только потому, что не сделали того, что от них ожидали. В любом случае, тут не было вреда.
Подруге Сары, Аманде Дики, было одиннадцать лет, когда я регрессировала ее. У нее были очень яркие воспоминания об англичанке, которую звали Элизабет К. (она не могла точно вспомнить фамилию). Эта женщина жила неподалеку от Лондона с матерью и братом в середине девятнадцатого века. Элизабет часто выходила в садик своего городского дома и говорила с «цветочными человечками» – маленькими духами, которые всегда появлялись из-за цветка и давали ей совет по любому вопросу, который ей тяжело было решить самостоятельно. Элизабет написала рассказы об этих человечках. Их опубликовали в лондонской газете, и скоро они стали очень популярны. Она вышла замуж и родила сына. Овдовев в молодом возрасте, Элизабет эмигрировала в Америку вместе со своим сыном. Она продолжала зарабатывать на жизнь литературой, пока не умерла от болезни, которую Аманде было трудно назвать. Ее жизнь омрачали лишь жестокие ссоры с братом.
Мне стало любопытно, нельзя ли получить объективную информацию об Элизабет. Я спросила Аманду, не опубликовала ли Элизабет хотя бы одну книгу. Но та ответила, что не помнит об этом, рассказы печатались только в газетах, как истории с продолжением. Это звучало аутентично, так как в середине девятнадцатого века газетные сериалы были очень популярны – ведь газеты были гораздо дешевле, чем книги, покупку которых мог себе позволить отнюдь не каждый. Могла ли об этом знать одиннадцатилетняя Аманда? Остальная часть истории также звучала вполне правдиво – детали были реалистичны, и она их вспоминала легко. К тому же это подходило Аманде, которая в свои одиннадцать лет необыкновенно легко обращается со словами.
Но откуда взялись эти «цветочные человечки»? Аманда, развитая и практичная, казалось, сама была смущена этой «нелепой» деталью истории. Я решила, что это, по-видимому, был фрагмент фантазии, просочившийся в историю. Норман Индж говорил мне, что в воспоминания о прошлых жизнях могут иногда проникать отрывки образов и мыслей из жизни настоящей. Он объяснял это тем, что воспоминания о прошлых жизнях приходят из нашего подсознания – хранилища всей нашей памяти как об этой, так и о предыдущих жизнях. И он предупреждал меня, что не следует отбрасывать всю историю из-за несоответствия отдельных деталей, если в целом она кажется правдивой. В случае с Амандой история казалась подлинной, и я приняла ее такой, какой она была, не желая выплеснуть ребенка из купели вместе с водой.
Через несколько месяцев Аманда выиграла на конкурсе по литературе, который проходил в школе. Я поздравила ее и сказала: «Вот видишь, тебе перешел талант из прошлой жизни». В ответ Аманда закатила глаза и стала нервно хихикать. Она все еще не была уверена в регрессии, особенно в этих «цветочных человечках».
Аманда и ее родители переехали из нашего штата в следующем году, но она продолжала поддерживать связь с Сарой. Они навещали друг дружку во время школьных каникул, а в остальное время переписывались. Это дало мне возможность следить за ее развитием как автора. Она говорила, что пишет короткие рассказы и участвует в издательстве школьного литературного журнала. Она призналась мне, что до сих пор носит в себе воспоминания об Элизабет – писательнице в ее прошлой жизни.
Почти через пять лет после своей регрессии Аманда написала мне письмо с совершенно необычным эпилогом:
«Один из самых странных случаев в моей жизни произошел около года назад, когда я проводила каникулы в Англии. До этого я никогда не гостила в Англии. Как только мы с родителями вышли из самолета, то сели в кэб, чтобы он отвез нас в гостиницу. Шофер оказался исключительно разговорчивым и готов был болтать без умолку обо всем на свете. Когда мы проехали первую городскую улицу, мама пришла в восторг от обилия цветов перед домами. Шофер ответил, что почти каждый лондонец имеет садик. Таким образом горожане пытаются спастись от жизненной суеты, и что он, а также его знакомые любят выходить в сады, чтобы поговорить с цветочными человечками. У меня отвисла челюсть, а глаза чуть было не выскочили на лоб, когда я услышала это. „Цветочные человечки“, какое совпадение!»
Проведя регрессии с десятками детей, я поняла, что эти случайные сеансы вряд ли могут принести им непосредственную пользу. Их рассказы о тех жизнях, которые они вспомнили, было очень интересно слушать, но какой смысл мог увидеть во всем этом ребенок? Они не помнили ни о каких травмах или незавершенных делах, влияющих на последующие жизни. Возможно, вспоминаемые ими истории о прошлых жизнях смогут вдохновить детей развивать свои способности, придадут им силы и помогут исправить свои истории жизни и личные мифы. Возможно, они послужат им путеводной нитью, как в случае с Амандой. Но будут ли помнить дети об этих моментах прозрения, когда вырастут? Не знаю.
И хотя я не видела столь драматических улучшений, как у моих детей, эксперимент оказался успешным в другом плане. Я поняла, что детей можно легко регрессировать в прошлые жизни. Я также заметила, что это не приносит никаких плохих последствий. По крайней мере, дети получают от этого удовольствие.
Процесс легко проходил у старших детей – в возрасте от восьми до одиннадцати лет. Однако мне ничего не удавалось добиться, когда я экспериментировала с несколькими детьми от четырех до шести лет. Но Чейзу было только пять лет, когда у него впервые появились воспоминания о Гражданской войне, так что я не могу делать однозначных выводов.
