Как преодолеть чувство беспокойства - Карнеги Дейл (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗
Лежа в постели, он писал около тысячи четырехсот писем в год и приносил радость тысячам инвалидов, доставая приемники и книги для тех, кто был изолирован от внешнего мира.
В чем основная разница между доктором Лупом и множеством других людей? Только в одном: в отличие от них, его душа была озарена светом высокой цели, благородного дела. Он испытывал радость от сознания того, что его жизнь подчинена идее, гораздо более благородной и значительной, чем он сам, вместо того, чтобы быть, как выразился Шоу, «эгоцентричным комком недугов и обид, жалующимся на то, что мир не хочет посвятить себя тому, чтобы сделать его счастливым».
Вот самое удивительное утверждение, которое мне довелось читать, вышедшее из-под пера знаменитого психиатра. Это утверждение сделал Альфред Адлер. Он обычно говорил своим пациентам, страдающим меланхолией: «Вы можете вылечиться за четырнадцать дней, если будете следовать этому рецепту: старайтесь каждый день думать о том, как вы можете сделать кому-нибудь приятное».
Это утверждение звучит настолько неправдоподобно, что я считаю себя обязанным попытаться разъяснить его, процитировав примерно две страницы из замечательной книги доктора Адлера «Что для вас должна значить жизнь». (Кстати, эту книгу вы должны обязательно прочитать.)
«Меланхолия, — говорит Адлер в книге „Что для вас должна значить жизнь“, — подобна затаенному гневу и упреку, направленным против окружающих, хотя пациент, ради того чтобы обеспечить себе уход, симпатию и поддержку, представляется только подавленным своей собственной виной. Первые воспоминания пациента выглядят примерно так: „Я помню, что мне хотелось лечь на кушетку, но на ней лежал мой брат. Я поднял такой крик, что ему пришлось встать с нее“.
Меланхолики часто бывают склонны к тому, чтобы отомстить за себя, совершив самоубийство, и первое, о чем должен позаботиться врач, это не дать им повода для самоубийства. Лично я пытаюсь ослабить общую напряженность, предлагая им как первое правило при лечении: „Никогда не делайте ничего того, чего вам не хочется“. Это выглядит очень скромно, но я считаю, что это затрагивает суть всей проблемы. Если меланхолик имеет возможность делать все, что ему хочется, то кого же он может обвинять? За что он должен мстить? „Если вам хочется пойти в театр, говорю я ему, — или поехать отдохнуть, так и поступайте. Если же по пути вы почувствуете, что вам расхотелось, то не делайте этого“. Это самое лучшее положение, в котором кто-нибудь мог бы оказаться. Это дает удовлетворение стремлению пациента к превосходству. Он подобен богу и может делать все, что ему угодно. С другой стороны, это не очень легко вписывается в его стиль жизни. Он хочет доминировать и обвинять других, а если они согласны с ним, то нет возможности над ними доминировать. Это правило является большим подспорьем, и среди моих пациентов не было ни одного случая самоубийства.
Обычно пациент отвечает: „Но мне ничего не хочется делать“. Я уже подготовился к этому ответу, потому что слышал его много раз. „Тогда не делайте ничего, что вам не нравится“, — говорю я. Иногда, однако, пациент отвечает: „Мне бы хотелось весь день пролежать в постели“. Я знаю, что если я разрешу, то ему уже не захочется это делать. Я знаю, что если я воспрепятствую, то он устроит скандал. Я всегда соглашаюсь.
Это одно правило. Другое действует на их стиль жизни более непосредственно. Я говорю им: „Вы можете вылечиться за четырнадцать дней, если будете следовать этому рецепту. Старайтесь думать каждый день о том, как вы можете кому-нибудь сделать приятное“. Вот что это для них значит. Они заняты мыслью: „Как досадить кому-нибудь“. Ответы очень интересны. Некоторые говорят: „Это для меня будет очень легко. Я это делаю всю свою жизнь“. Они никогда этого не делали. Я прошу их подумать об этом еще раз. Они не думают об этом еще раз. Я говорю им: „Когда вы не в состоянии уснуть, используйте все это время на размышления о том, как сделать кому-нибудь приятное, и это явится большим шагом к улучшению вашего здоровья“. На следующий день я их спрашиваю при встрече: „Думали ли вы о том, что я вам посоветовал?“ Они отвечают: „Вчера вечером я сразу уснул, как только лег в постель“. Все это должно делаться, разумеется, ненавязчиво, дружелюбно, без намека на превосходство.
Другие станут отвечать: „Я никогда не смогу это сделать. Я так обеспокоен“. Я им говорю: „Не переставайте беспокоиться; но одновременно вы можете иногда подумать и о других“. Я всегда хочу пробудить у них интерес к ближним. Многие говорят: „Почему я должен делать приятное другим? Другие ведь не стараются сделать приятное мне“. „Вы должны думать о своем здоровье, — отвечаю я. — Другие будут страдать потом“. Чрезвычайно редко я встречал такого пациента, который бы сказал: „Я подумал о том, что вы советовали“. Все мои усилия направлены на то, чтобы увеличить социальную заинтересованность пациента. Я знаю, что подлинная причина его болезни — это отсутствие сотрудничества с его стороны, и я хочу, чтобы и он это увидел. Как только он оказывается в состоянии контактировать со своими ближними на основе равенства и сотрудничества, он излечен… Важнейшей обязанностью, возлагаемой религией, всегда было требование: „Возлюби ближнего своего…“ Именно человек, не проявляющий интереса к своему ближнему, испытывает величайшие трудности в жизни и наносит величайший ущерб другим. Именно среди таких личностей формируются все неудачники. Все наши требования к человеку и величайшая похвала, которую мы можем ему воздать, заключается в следующем: он должен уметь трудиться совместно с другими людьми, быть дружески расположенным ко всем людям и быть надежным спутником в любви и браке».
Доктор Адлер настаивает, что каждый день мы должны делать доброе дело. А что такое доброе дело? — спросите вы. «Доброе дело, — сказал пророк Магомет, — это то, что вызывает улыбку радости на лице другого человека».
Почему, если совершать каждый день доброе дело, это оказывает такое удивительное воздействие на того, кто его совершает? Потому что стремление доставлять удовольствие другим не позволяет нам думать о себе, а именно это является основной причиной беспокойства, страха и меланхолии.
Я могу составить целую книгу из рассказов людей, которые, забыв о себе, обрели таким образом здоровье и счастье. Например, ознакомимся с рассказом о жизни Маргарет Тейлор Йейтс — одной из самых популярных женщин в американском военно-морском флоте.
Миссис Йейтс пишет романы, но ни один из ее детективов не представляет хотя бы наполовину такой интерес, как подлинная история того, что случилось с ней в роковое утро, когда японцы нанесли удар по американским кораблям в Перл-Харбор. Миссис Йейтс была инвалидом более года: у нее было больное сердце. Из каждых двадцати четырех часов двадцать два она проводила в постели. Самым длинным путешествием для нее была прогулка по саду, где она принимала солнечные ванны. Даже выходя в сад, она должна была опираться на руку служанки. Как она рассказала мне, в те дни ей казалось, что она на всю жизнь останется инвалидом. «Я никогда бы не выздоровела, — сказала он мне, — если бы японцы не напали на Перл-Харбор. Они внезапно вывели меня из состояния покоя».
«Когда это произошло, — продолжала миссис Йейтс, — всюду вокруг царили хаос и смятение. Одна бомба взорвалась совсем рядом с моим домом, и от сотрясения я была выброшена из своей постели. Военные грузовики поспешно отправились к аэродрому Хикем-Филд, к казармам в Скоуфилде и к авиабазе в Кэниохе-Бей, чтобы вывезти жен и детей пехотинцев и моряков и разместить их в школах. Работники Красного Креста попросили по телефону тех, у кого были свободные комнаты, принять эвакуированных. Они знали, что рядом с моей кроватью стоит телефон, поэтому меня попросили передавать информацию об эвакуации семей военнослужащих. Я собирала все сведения о том, куда поселили жен и детей пехотинцев и моряков. Всем военнослужащим были даны инструкции обращаться ко мне, чтобы узнать, куда вывезены их семьи.
Вскоре я узнал, что мой муж, капитан второго ранга Роберт Рэлей Йейтс, не пострадал. Я старалась ободрить жен, которые не знали, что случилось с их мужьями, живы они или нет. Я пыталась утешить вдов, у которых были убиты мужья. А таких было немало. 2117 офицеров и рядовых во флоте и в морской пехоте были убиты, а 960 пропали без вести.
