Озарение [Версия с таблицами] - Логвинов В. Н. (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗

Силван Томкинс полагал, что на лицах (и даже на лошадиных мордах) отражаются эмоции и внутренние мотивы. Рассказывали, что он мог зайти на почту, подойти к плакатам с фотографиями разыскиваемых и, всего лишь взглянув на них, сказать, какие преступления совершили эти люди. «Он смотрел шоу To Tell the Truth („По правде говоря“) и всегда безошибочно определял, кто из участников лжет, — вспоминает его сын Марк. — Однажды он даже написал продюсеру, что все это слишком просто, и тот пригласил отца в Нью—Йорк, чтобы он все это объяснил за сценой». Вирджиния Демос, преподаватель психологии в Гарварде, вспоминает свои долгие беседы с Томкинсом во время Национального съезда Демократической партии в 1988 году. «Если звонили по телефону, он приглушал звук телевизора, но продолжал следить за дебатами политиков. Скажем, Джесси Джексон дискутировал с Майклом Дукакисом. Томкинс смотрел на их лица и делал прогнозы. Это впечатляло».

Пол Экман впервые встретился с Томкинсом в начале 1960–х годов. Пол был тогда молодым психологом, только что окончившим аспирантуру. Его очень интересовало чтение по лицам. Он пытался понять, существуют ли четкие правила, управляющие мимикой человека. Силван Томкинс полагал, что они есть, но большинство психологов утверждали обратное. Согласно представлениям того времени, выражение лица определяла общая культура человека: мы управляем своей мимикой в соответствии с приобретенными социальными навыками. Пол Экман не знал, какая из этих точек зрения верна, поэтому в поисках ответа отправился в Японию, Бразилию и Аргентину, взяв с собой фотографии мужчин и женщин с разными выражениями лиц. К его изумлению, в любой стране опрашиваемые совершенно одинаково толковали увиденное на фотографиях. Экман понял, что Томкинс прав.

Вскоре после этого Силван Томкинс посетил лабораторию Экмана в Сан—Франциско. Экман разыскал десятки тысяч метров кинопленки, отснятой вирусологом Карлтоном Гайдусеком в отдаленных районах джунглей Папуа—Новой Гвинеи. Среди прочих были сняты люди племени саут фор, миролюбивые и дружелюбные, и представители кукукуку, агрессивного и жестокого племени с гомосексуальным ритуалом — мальчиков доподросткового возраста принуждали ублажать взрослых мужчин—соплеменников. В течение шести месяцев Пол Экман и его помощник Уоллес Фризен отбирали кадры, вырезая лишние сцены и оставляя только крупные планы лиц, чтобы сравнить мимику представителей обеих групп.

Пока Экман настраивал кинопроектор, Томкинс сидел в конце комнаты. Ему ничего не сказали о характере племен; весь контекст был удален. Томкинс внимательно смотрел на экран. В конце фильма он подошел к экрану и показал на лица людей из племени саут фор. «Это милые, сердечные люди, очень терпимые и миролюбивые, — сказал он. Потом показал на лица людей из племени кукукуку. — Вторая группа жестока, и есть много признаков, указывающих на гомосексуальные наклонности». Даже сегодня, треть века спустя, Экман не может понять, как Томкинс сделал это.

«Бог мой! Я четко помню, как я тогда сказал: „Силван, как вы это делаете?“ — вспоминает Экман. — И он подошел к экрану и, пока мы прокручивали фильм от конца к началу в замедленном режиме, указывал нам на желваки и морщины на лицах, которые позволили ему прийти к этому суждению. Вот тогда я понял — мне надо „раскрыть“ лицо. Это золотые копи знаний, которые раньше никто не замечал. Томкинс умел читать лица, и если я сумею научиться этому, то, возможно, сумеют и все остальные».

Экман и Фризен решили создать классификацию выражений лица. Они пролистали медицинские книги, в которых описываются лицевые мышцы, и определили каждое отдельное мышечное движение. Всего их оказалось сорок три — Пол Экман и Уоллес Фризен назвали такие движения единицами действия. Потом они взялись за практические занятия: сутки напролет сидели друг напротив друга, воспроизводя по очереди каждую единицу действия. Сначала они мысленно обнаруживали нужную мышцу, сосредоточивались на том, чтобы ее выделить, и при этом внимательно наблюдали друг за другом или следили за своими мимическими движениями в зеркале, записывая, как меняется рисунок линий на лице и фиксируя происходящее на видеопленку. Иногда, когда у них не получалось воспроизвести какое—либо выражение лица, они шли на анатомический факультет Калифорнийского университета в Сан—Франциско, и их знакомый хирург колол иголкой или воздействовал электричеством на упрямую мышцу. «Это было ужасно неприятно», — вспоминает Экман.

Когда все единицы действия были освоены, Экман и Фризен начали воспроизводить их в сочетаниях. Весь процесс изучения и практики занял семь лет.

«Существует триста комбинаций движений двух мышц, — говорит Экман. — Если добавить третью мышцу, у вас будет более четырех тысяч комбинаций. Мы довели исследования до пяти мышц, что означает более десяти тысяч выражений лица».

Большинство из этого множества выражений, разумеется, ничего не означает, это что—то вроде бессмысленных гримас ребенка. Но, прорабатывая каждое сочетание единиц действия, Экман и Фризен выделили примерно три тысячи имеющих значение и в результате создали каталог основных выражений человеческого лица.

Полу Экману сейчас за шестьдесят. У него чисто выбритое лицо, близко посаженные глаза, густые брови; хотя он среднего телосложения, но кажется крупнее: в его внешности есть что—то упрямое и основательное. Он вырос в Ньюарке, штат Нью—Джерси, в семье врача—педиатра, и в пятнадцать лет поступил в Чикагский университет. Пол медленно говорит и, прежде чем рассмеяться, делает небольшую паузу, будто ждет разрешения. Он из тех, кто составляет списки и нумерует аргументы. Его академические труды отличаются упорядоченностью и логикой; в конце каждой книги и статьи Экмана собраны воедино все возможные возражения и проблемы. С середины 1960–х годов он работает в Калифорнийском университете в Сан—Франциско, где занимает должность профессора. Во время нашей первой встречи с Экманом в его кабинете обветшалого викторианского здания он показывал мне конфигурации единиц действия, о которых узнал много лет назад. Он немного наклонился вперед, положив руки на колени. На стене, за его спиной, фотографии Томкинса и Дарвина. «Кто угодно может воспроизвести единицу действия номер четыре, — сказал он и нахмурил брови, используя мышцы надпереносья и бровей. — Почти каждый может воспроизвести единицу действия номер девять. — Он сморщил нос с помощью мышцы верхней губы и крыльев носа. — Все могут показать пятый номер», — он сократил мышцу верхнего века, приподняв его.

Я пытался повторять за ним, и он взглянул на меня. «У вас очень хорошее движение номер пять, — заявил он великодушно. — Чем глубже у человека посажены глаза, тем сложнее выполнить пятерку. А вот номер семь, — и он прищурился. — Двенадцать. — Он сверкнул улыбкой. Потом внутренние части его надбровных дуг взметнулись вверх: — А это единица действия номер один — страдание и мука. — Затем с помощью височных частей лобных мышц Пол приподнял внешние кончики бровей: — Это единица действия номер два. Ее трудно воспроизвести, но она ничего не значит. Нигде не применяется, кроме театра Кабуки. Одна из моих любимых — двадцать третья, сжатие внешних краев губ. Очень надежный признак гнева. Его очень трудно воспроизвести произвольно. — И он сжал губы. — Двигать только одним ухом — одно из самых сложных упражнений, тут я должен полностью сосредоточиться. Это требует всех моих навыков, — он рассмеялся. — Моя дочка всегда просит, чтобы я показал это упражнение ее друзьям. Ну, поехали». И Пол Экман пошевелил сначала левым ухом, потом правым. Лицо Экмана, на первый взгляд, не отличается выразительностью. У него вид бесстрастного психоаналитика, поэтому его умение владеть своим лицом потрясает. «Есть одна единица, которую я не могу продемонстрировать, — продолжает он. — Это номер тридцать девять. К счастью, это умеет один из моих диссертантов. Единица действия тридцать восемь — расширение ноздрей. Тридцать девять — наоборот, сведение. — Он покачал головой и посмотрел на меня. — О! У вас фантастическая тридцать девятая. Едва ли не лучшая из всех, что я видел. Очень органичная. У вас должны быть родственники, обладающие этим талантом. А это, несомненно, талант! — он снова рассмеялся. — Вы можете им воспользоваться — например, в баре для знакомств!»