Гештальт, ведущий к просветлению - Энрайт Джон (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Одно из фундаментальных упражнений такого рода, так сказать, остов этой работы, возникло случайно в однодневной встрече по снам, которую я проводил в Центре Семейной Терапии в Сан-Франциско. Один человек заявил, что никогда не видел снов — почему он пришел на специальный семинар по снам, осталось для меня загадкой, — но он был там. По ходу дела выяснилось, что он был фотографом, и меня поразила аналогия сна с фотографией — я попросил его описать мне его любимую картинку, а затем стал рассматривать ее как сон, предложил ему отождествляться с различными ее частями, создавать диалоги и т. п. Помню, что одним из образов на картинке была белая автомобильная шина. Будучи белой шиной, он был несколько лучше и дороже обычной, черной. Этот фон легкого превосходства присутствовал у него все время — когда он действительно выразил это в контексте картинки, все почувствовали себя легче в его взаимодействии с группой.
Через неделю, на группе учащихся медицинских сестер, придумывая что-нибудь интересное, я предложил хозяйке помещения взять статуэтку сиамской кошки с палочкой и поиграть с ней, как со сном. Коща она кончила, кто-то еще, затронутый ее отождествлением, захотел проделать это, потом кто-то еще, — и так возникло упражнение "Сыграй это", описанное далее.
"Учение — это открытие" — частая фраза Фрица, и некоторые моменты моего глубочайшего обучения были моментами, когда я делал что-то и обращал на это достаточно внимания, чтобы учиться. Это не всегда были приятные или поощрительные моменты. Однажды работая с предположительно шизоидной девочкой в группе, я задал ей технически совершенный гештальтистский вопрос в ответ на что-то, что она сказала. Может быть я даже подумал мельком что-то вроде "Фриц гордился бы, если бы услышал это". Она холодно посмотрела на меня и сказала: "Знаете, если бы я думала, что вы действительно ждете ответа на ваш вопрос, я бы ответила". Она была права — я задал вопрос технически, от умения, а не по-человечески, не от сердца, и ее ответ был по-человечески совершенно правильным. Я оценил ее мужество, нужное, чтобы высказать это человеку, находившемуся в положении авторитета — надеюсь, что с ней все в порядке.
Однажды Ларри Блумберг забрел на трехчасовую группу, которую я проводил в Гештальт-институте в Сан-Франциско. У него была папка для бумаг с прорезями для смотрения сверху, и он не сказал ни слова в течении трех часов. Я видел, что это он, только по его огромным размерам и по концу бороды, выглядывавшему из-за папки для бумаг. Члены группы заинтересовались, пытаясь вовлечь его, говорили о нем, говорили о том, чтобы физически побудить его к контакту, вообще очень волновались.
Около часа меня очень тревожило его присутствие. Притворяясь, что я использую его действия на пользу группе, в действительности я переживал значительное напряжение. Только открывая рот, чтобы сказать что-то, я думал: "Хотел бы я знать, что подумает Ларри об этом, — он подумает, что это тупо. Я думаю, он думает…" Затем я заметил, что так происходило не каждый раз — только время от времени, когда, говоря нечто, я думал об этом. Затем я, конечно, понял, что все суждения были моими! Теперь я понимаю, что это очевидно, но тогда это было открытием, откровением. Ларри что-то там делал, может быть замечал меня, может быть нет, может быть считал важным те же вещи, что и я, может быть даже — ой, ой! — критиковал то, что я не считал плохим.
Так или иначе, скоро я с волнением понял, что это была бесценная для меня возможность обнаружить все моменты мыслей и действий, где я чувствовал себя несколько слабым. Ларри то есть моя фантазия относительно Ларри — стал барометром любого моего дискомфорта или сомнения, которое возникало у меня относительно чего-то, что я говорил или делал. Спасибо вам, Ларри, за это.
Существует обучение, основанное на внутренней прозорливости. Это действительно было вкладом Ларри, хотя совершенно ненамеренным. Он ничего не делал для меня, он просто делал нечто, что показалось хорошей идеей и возможно было смешным. Я сам извлек из этого свою пользу. Лучшая помощь в мире та, которая совершенно ненамеренна, а многие деструктивные вещи происходят из намерения помочь. Терапевты, имейте это в виду!
Однажды в классе обучения сознаванию с медсестрами мы должны были встречаться на квартире одной из участниц. Я пришел несколькими минутами раньше, и застал хозяйку квартиры возбужденно рассказывающей двум-трем участницам, что она только что пнула ногой шкаф и ушибла ногу, и показывающей повязку. Отчасти в шутку, а отчасти чтобы убить несколько минут до начала занятия, я предложил обычное гештальтистское упражнение: разыграть диалог между нею самой и ее ногой, как будто нога имела сознание и право голоса. Мы были поражены страстностью ее диалога, который звучал примерно так:
Нога: Черт возьми, почему ты так скверно со мной обращаешься?
Мари: Заткнись! Я пну тобой все, что захочу!
Нога: Я тебя ненавижу за то, что ты так скверно со мной обращаешься!
Мари: Ха-ха! Ты ничего со мной не поделаешь!
В этой точке к беседе присоединился шкаф, который был ударен ногой, и разговор продолжался еще одну-две минуты, со значительной враждебностью между участниками и с употреблением весьма соленых выражений. Как выяснилось, Мари была армейской медсестрой. Постепенно пришли остальные участники группы, началось занятие и происшествие скоро было забыто.
На следующей неделе Мери с некоторым удивлением рассказывала, что она прекратила грызть ногти — дурная привычка, которая преследовала ее всю жизнь, и насколько она может вспомнить, это произошло после предыдущей встречи, когда имела место беседа. Она шутливо заявила, что ее беспокоит, что теперь придется покупать маникюрный набор и учиться заботиться о ногтях. В действительности она была довольна, т. к. давно оставила надежду избавиться от этой привычки. Два года спустя, когда мы опять встретились, я выяснил, что дурная привычка к ней не вернулась.
Примечательны следующие черты этого случая:
Ясное и определенное изменение произошло относительно долго существовавшего симптома, хотя мы над ним не работали. Мари никогда не упоминала о нем, и я его не замечал. Задачи, которые ставил перед собой класс, вообще не включали проработку симптомов или проблем, — хотя и не исключали этого. Не было никакого намеренного усилия или практики, что требовалось бы, например, бихевиористской терапией. Изменение было спонтанным и непредсказуемым. Не было никакого понимания или концептуального инсайта относительно того, что произошло, хотя предположительно мы могли бы и фокусироваться на этом. Даже прямое словесное сознавание того, что произошло, казалось бы, отсутствовало. В тот момент мы не только не знали, что произошло, мы даже не знали, что что-то произошло.
И все же нечто очевидно произошло — некоторый внутренний сдвиг, значимый и устойчивый. Бели понятие сознавания можно расширить до включения в него возрастания внутренней коммуникации между частями личности, а не только повседневного эго, которое говорит о себе «Я».
Некоторые ауто-садистские тенденции, которые до того проявлялись в кусании ногтей, нашли выражение и растворение более холистическим способом, — хотя и не настолько холистическим, чтобы включить сознательное повседневное эго. Ссорящиеся члены компании внутри Мари пришли к некоторому миру между собой. При этом председатель этой компании вышел на минутку и не заметил, как это произошло, так что она была удивлена, когда столкнулась с результатом этой акции впоследствии.
Еще одна мысль приходит мне в голову. Может быть, что грызение ногтей постепенно переставало иметь ценность и необходимость в психоэкологии Мари и продолжалось до некоторой степени, как частично ослабленная моторная привычка, более поддающаяся изменению, чем могло быть раньше или чем могло быть у другого человека.
