Психология свободы - Ткачёв Виктор Григорьевич (онлайн книга без .TXT) 📗
Ну, а зачем вообще самоотдифференцировки? То ясно: чтобы избавиться от лишнего в себе, в конечном счёте. В смысле, что они помогают такой избавляемости, ежели не начинают в вас самодовлеть.
Можно, конечно, и без такой помощи, – психотехника позволяет и так, и этак. Но поначалу – такое просто глупо: указанная избавляемость тогда – не тот прцесс, в котором позволительно пренебрегать хоть чем-то. На более поздних стадиях – другое дело, для некоторых без той помощи даже быстрее будет. Однако и на ранних пребывать без неё иногда бывает нужно – это когда самоотдифференцировки незаметно начали в вас самодовлеть. Тогда пользоваться ими – просто большее зло, нежели не пользоваться. Ибо неизбежно будут незаметно увлекать в сторону от психосамоочищаемости! Чтоб ситуации такой не возникало, перманентно не давайте себе вывалиться из непридавания психоотдифференцировкам самостоятельного жизнезначения (из такой своей внутренней позиции). А то рискуете утонуть в микрокосме занимаемости ими.
4. Вообще сказать, в психотехнике мало системности! В отражение того, что её мало в самом том объекте, которым психотехника занята, как любая механика бывает занята подлежным ей механизмом, – психике человека. Человека как души в её организованности в некий механизм, ежели выражаться с частичным привлечением старинных категорий.
Если хотите, психотехника в воплощение такого отражения вообще не системна. Что, впрочем, означает её предельную системность. Ибо ещё философы античности знали, что "всё – это ничего". Тут психика, а с ней и психотехника, являют собой воплощение диалектической противоречивости мироустроения так же, как и все прочие – вычленяемые в порядке разбора того устроения – объекты. Вот одна из возможных смысломаркировок такой противоречивости: в психотехнике – всё важно и всё неважно одновременно. То имманента её, что она всегда всё позволяет всяко. Пока для вас это всего лишь философская посылка, а придёт время, и поймёте, что посылка эта есть, хотите вы того иль нет, ваша оголтелая внутренняя практика. В психике всё, в смысле вычлененных элементов, перемежается, происходит постоянно наложение (суперпозиция), всякий элемент является в то же время чем-то ещё другим. То есть психика – навроде гелевой системы, где самовычленяющиеся мицеллы причудливо перемежаются, несмотря на вычлененность, или, сказать иначе, причудливо вкладываются друг в друга. Такова уж манера того, как человек в качестве души строит себя в этой жизни.
Отсюда и невольная манера изложения – относительно независимыми пунктами, где какой-нибудь последующий преспокойно может возвращаться к содержанию бывшего более или менее раньше его. Тут на главы текст разбить удастся только приблизительно. Это будут лишь относительные главы! Так сказать, преимущественные. Что ж, всё правильно, ведь задача стоит ввести человека в психотехнику, а оно совершенно затруднительно сказать, где и на чём этакий ввод начинается, и на чём кончается. Это подобно введению в целый мир некий, а всякий мир, когда ты вне его, относительно тебя ни конца ни начала, как то пресловутое кольцо из песни, не имеет.
"Как хоти, так и верти!" – вот вам вся ваша психостность в её сути. Ежели обозначать ту суть кратко, в девизе. Какая уж тут может быть устойчивая системность! К происходящему в лице психики – системность-то возможно приложить заведомо любую, да только имманентно к тому – сразу проступает возможность следуемости психики другой разворотной системе, вплоть что и противной к той приложенной.
5. Я мог бы сразу сказать конечный результат строго субъективных изысканий о самом себе: человек в лице этой живости своей есть своебразная ступа делаемости им чего-то из себя, себя как некой изначально невидимой субстанции; ступа, в которой толкутся (перекрываясь, налагаясь, смешиваясь, соотносясь, объединяясь в конгломераты и обратно распадаясь) его уже наличные сделанности из себя, а также следы распавшихся. Где подобной "сделанностью из себя" может быть всё, что угодно, – из в принципе способного быть вычлененным в нашей жизни касательно нас некою отдельностью. Вот, в сущности, и всё! Но много ли это скажет неподготовленному читателю? Так что необходимость для него – сперва заиметь множественные психотехнические наработки, а только уж затем давать себе ответы на вопросы предельного уровня (типа вопроса, на который мы только что отвечали).
Как уже где-то ясно читателю, книгой этой провозглашается не просто рассматривание всего в феномене человека, а рассматривание того нарочито с точки зрения предельного субъективизма. Предельно возможного! Почему так? Да потому что твоя субъектность – это единственное, от чего тебе некуда деться в этой жизни! Как следствие, пусть не совсем явное, тогда получается: любое обращение к жизни – фактически обращение к себе. В частности, любое рассмотрение жизни – всегда фактически рассмотрение себя. Причём оказывающееся всецело изнутренним саморассмотрением. Рассмотрение себя строго изнутри! Ибо тот ты, которого способен увидеть извне, заведомо есть элемент жизни, на который ещё можешь сократить. Ну, от которого ещё можешь отделаться – действом в опоре на свою противопоставленность ему, обязуемую быть той извнешнестью взгляда (без противопоставленности такого взгляда ведь не получилось бы). То же, от чего отделаться так уже нельзя, обязано быть в тебе сугубо внутренним – оттого и отделаться тебе не получается, что оно именно таково (отделаться от такового – фактически отделаться от жизни как целого, а она у тебя обязана здесь быть – просто по условиям задачи).
Итак, куда бы и на что бы ни смотрел, в лице того на первом плане неизбежно видишь самого себя, только что не понимаешь этого. Таковое "всефонирующее самовидение" – по природе своей есть всецело изнýтреннее видение твоё, потому-то и способно фонировать всё. Хитрость та, что к себе как постоянному фону – каждый привыкает, незаметно сокращая на него все "картинки" своей жизни. Только и всего!
Однако совсем другое дело, когда смотришь на жизнь уже в осознанности этакой "неогибаемости в лице себя", только что обрисованной нами. Тогда видишь, в общем, что и раньше, но по-другому, поскольку та "сидящая в глазах" изнутреннесть тебя – как-то уже привечается как трансформирующий "картинку" фон (а не фон "сокращённый", как раньше). Пусть трансформирует он в какой-то непонятной неуловимости, но трансформирует! Конструкция же, воплощающая такое видение, логически напрашивается на истину в последней инстанции. Не путать: не на непреложную истину, а просто на истину, истинней которой не может у человека уже быть, какая бы она ни была.
Продолжая в том же русле, методологически провозглашаем: никакого извне в отношении себя! Всякое извне тут – неизбежно лишь иллюзия, которую неявно сам себе вменяешь. Никаких "извне" к себе самому! Картинка от любого извне тут – лишь заморока, в которую сам себя неявно вводишь. В которую незаметно залезаешь психикой. Нет, пусть субъектность в лице меня или вас рассматривает сама себя строго изнутри. Этим она ничего не теряет, лишь избавляется от неявных посредников – маскирующих, искажающих, извращающих, а порой и вовсе ложных, – посредников, которых по недоумию привлекала всяк раз, когда обращалась к себе. Ну, может быть посредник между мной и вами. Здесь же речь о посреднике между мной и мной. Если можно так выразиться! Подобная тавтологизированная выразившесть обнажает всю глупость такового посредничества. Начать же смотреть так, как нами провозглашалось, и конструкция своей субъектности видится неприкрытой, а не завуалированной посредниками, как это у людей обычно. Итак, поход к такой возможной конструкции, какой бы она ни получалась, – жутко интересно!
