Моя жизнь после смерти - Уилсон Роберт Антон (читать книги без .TXT) 📗
Микеле Синдона, разрешите вам напомнить, - я полагаю, что к третьему тому некоторые из макавеллиевских лабиринтов нашей сказки могут привести в смятение обычного простодушного читателя из Урюпинска, для которого я пишу все мои книги, - так вот, Синдона, как я сказал, начинал карьеру как адвокат мафии. Он был принят в члены Р2, вскоре участвовал вместе с Роберто Кальви и архиепископом Марчинкусом в крупных операциях по отмыванию денег, учредил собственный Национальный банк Франклина в Нью-Йорке, а потом - трах-бах - и все это начало рушиться. Банк обанкротился, Синдона был признан виновным по шестидесяти пяти пунктам обвинения в валютных махинациях и незаконных операциях с ценными бумагами и признан виновным в убийстве ревизора банка в Риме. Он умер в камере, ожидая судебного разбирательства по делу, в котором он, Кальви и группа Р2 в целом обвинялись в преступном заговоре с целью совершения фашистского переворота в Италии. Как и в случае со смертью Кальви и других персонажей этой истории, причина смерти Синдоны до сих пор остается загадкой, ибо никто не смог стопроцентно доказать, что это было: убийство или самоубийство.
Далее в "Скандалах" говорилось, что Синдона не убивал ревизора банка Джорджи Амброзоли. Цель этого убийства, по утверждению автора, состояла в сокрытии связей между заговором Р2 в Италии, Сионским Аббатством во Франции и Великой Альпийской Ложей в Швейцарии. А убийство Амброзоли якобы было заказано самим Сионским Аббатством.
Байджент, Линкольн и Ли (которые, как я указывал, могли выступать вовсе не как независимые исследователи, а как пропагандисты Аббатства) утверждают, что они проверили все такие заявления, но не нашли никаких доказательств их истинности. Они просто это утверждают. Но не сообщают никаких фактов из своего расследования.
Впрочем, даже эта тройка, которая, кажется, всегда знает чуть больше об аббатстве, чем другие "сторонние наблюдатели", и в целом производит более здоровое впечатление, чем большинство авторов, пишущих на эту тему, приводит множество доказательств, указывающих на тесные и продолжительные связи между Сионским Аббатством и мальтийскими рыцарями.
Это мистическое братство, которое часто считают тайной полицией Ватикана, тесно сотрудничает с ЦРУ, если верить Байдженту, Линкольну и Ли, а также другим источникам, перечисленным в "Путешествии внутрь Земли". Господа Б, Л Л также отмечают, что францисканский кардинал Спеллман был главным архитектором по созданию альянса между ЦРУ и мальтийскими рыцарями.
Мне это кажется странным. Ведь, как известно, кардинал Спеллман тесно работал с сенатором Маккрти, Дж. Эдгаром Гувером и Роем Коном по части нагнетания антикоммунистической истерии в США в пятидесятые годы. Вся четверка - Маккарти, Гувер, Кон и Спеллман - часто встречалась в клубе Сторк, ресторане высшего разряда, который принадлежал боссу мафии Фрэнку Костелло.
"Корнелиус" в "Скандалах" утверждает, что мафия давно работала в тесном сотрудничестве с Сионским Аббатством и ложей Р2.
Так или иначе, но мне кажется, что все это свидетельствует о чем-то большем, чем просто высококлассная игра или розыгрыш. Я начинаю подозревать, что ужасное слово "заговор" действительно точно характеризует, по крайней мере, некоторые из групп, о деятельности которых мы узнали из этих книг.
Как писал певец странных песен:
Спросил невесту зоркоглазый детектив:
"Наверное, меня обманывает зрение?
Не может же восточный твой сосок
Быть западнее много менее?
Иль то игра перспектив?"
Глава двадцать шестая. Загнанный бард
В которой Шекспир становится политически корректным, а
профессор Тэйлор вступает в борьбу с профессором Блумом
Он - узаконенная мишень.
"Чудовищная игра"
Атмосферные условия в космосе создают
помехи при трансляции передач.
"План 9 из космоса"
Возможно, мир еще не готов принять такое веселое чудище, как Уильям Шекспир. Восемнадцатое столетие исступленно пыталось очистить "варварский" стиль этого Барда. Девятнадцатое столетие нервно стремилось повысить его мораль; но, ознакомившись с жалкими результатами, Лев Толстой в конце века возвестил, что милейший Вилли Шекспир так и остался морально развращенным без всякой надежды на исправление. Теперь же двадцатое столетие хочет прикончить сына мясника из Стрэтфорда на том основании, что он принадлежит к презренному виду УБЕСов (Умерших Белых Европейских Мужчин) и, оказывается, глубоко виноват в каждом возможном проявлении политической некорректности.
Возможно, критики двадцать первого (или двадцать третьего?) столетия настолько эволюционируют, что, преисполнившись великодушия и терпимости, сумеют принять Уильяма Шекспира, несмотря на все его варварство, безнравственность, политическую некорректность, мертвость, белость, мужеполость и чудовищную гениальность?
Сильный довод, оспаривающий возможность наступления такой футуристической шекспировской эры, появляется в шедевре фундаменталистского постмодернизма - книге "Новообретенный Шекспир" Гари Тэйлора. Как говорит профессор Тэйлор, у Шекспира нет будущего: нынешняя академическая ортодоксальность смотрит сквозь него, унюхав его вину и позор; больше ему никогда не удастся обвести вокруг пальца образованных людей. Все очень просто: от Барда разит мужчиной, белостью и другими признаками Твари. Мы с ним покончили - и слава Богу. С избавлением!
Тэйлору кажется исключительно справедливым избавление от сладкозвучного Уильяма, и он с наслаждением цитирует мнения тех, кто сравнивает его политически корректных союзников (попутчиков) с "восставшими против родительского авторитета подростками" или "младотурками, выступившими против представителей старой гвардии". Шекспир олицетворяет "фалоцентризм" и навечно проклятую "патриархальность", и это, словно тайный грех против Святого Духа, ему никогда не простится - ни в нынешнем веке, ни в грядущих тысячелетиях. Для нас не существует пути ни назад, ни вперед. Мы живем в политически корректной банке без входа и выхода.
Вот цитата из Тэйлора:
Но я, находясь здесь, в моем настоящем, мог бы рассмотреть все варианты моего мышления, которые представляют типичный образ мышления этого периода, лишь в том случае, если бы мне удалось каким-то образом вырваться за пределы нашей парадигмы, если бы мне удалось подняться над ней и взглянуть на нее сверху... Но если бы я мог подняться над нашей [политически корректной] парадигмой, я больше не находился бы в ее плену.
Выражаясь проще, Тэйлор имеет в виду, что ему никуда не деться от парадигмы ПК, потому что он живет в наше время. Это звучит настолько абсурдно, что даже не требует опровержения. Сегодня миллионы людей во всем мире - в Европе, Азии, Австралии, Африке и обеих Америках - по-прежнему любят Шекспира. Мне кажется, Тэйлор хочет сказать вот что: вам не удастся выйти из парадигмы ПК, если сегодня вы живете в США и хотите не потерять работу в университете.
Кроме таких прагматических камер, любая парадигма, из которой вы "не можете вырваться" интеллектуально, напоминает ужасную Черную Железную Тюрьму из научно-фантастического романа Филипа Дика. Это место не существует нигде и существует повсюду, но вы остаетесь в этом месте до тех пор, пока система контроля убеждает вас, что Черная Железная Тюрьма существует и вы в ней живете.
Но все станет еще понятнее, если мы скажем так: большинство критиков на протяжении почти трех сотен лет утверждают, что Шекспир - "это" величайший писатель мира. Парадигма ПК утверждает, что Шекспир - "это" просто очередной патриархально настроенный белый мужчина, что все критерии в искусстве относительны и что загадочная душа Шекспира - "это" маска. Скрывающая имперский шовинизм белых мужчин.
Тэйлору возражает профессор Гарольд Блум, сумевший выжить в условиях академической школы, хотя он с большим беспокойством считает себя частью умирающей культуры (Он пишет: "Горькая правда заключается в том, что мы не в состоянии себе помочь. Мы можем сопротивляться до определенного момента... Я вспоминаю одного из нас, который . давая интервью репортеру из "Нью-Йорк Таймс", не без иронии заметил, что "все мы - критики феминизма". Это риторика, уместная в оккупированной стране, которая не рассчитывает на освобождение от свободы"). В книге "Западный канон" профессор Гарольд Блум защищает Шекспира пламенно и красноречиво.
