Вглядываясь в солнце. Жизнь без страха смерти - Петренко А. С. (читать книги онлайн регистрации txt) 📗
Постоянно возвращается в «здесь и сейчас»
Я взял за правило хотя бы один раз за сеанс акцентировать внимание на «здесь и сейчас». Иногда я просто говорю: «Наш сеанс подходит к концу, и теперь мне хотелось бы поговорить о том, что мы с вами сегодня делаем. Какая сложилась атмосфера в этом кабинете?» Или: «Насколько велика сегодня дистанция между нами?» Иногда это не дает никаких результатов. Но в любом случае я приглашаю пациента подумать об этом, и постоянный анализ нашего общения становится нормой.
Но часто мой вопрос приводит к чему-нибудь, особенно если я добавляю какой-нибудь комментарий, например: «Я заметил, что сегодня мы работаем над теми же вопросами, что и в прошлый раз. Вам тоже так показалось?» Или: «Я заметил, что за последние две недели вы ни разу не упомянули о страхе смерти. Как вы думаете, почему? Возможно ли, что вы больше не хотите «грузить» меня этим?» Или: «У меня такое ощущение, что в начале сеанса мы общались очень доверительно, но в последние двадцать минут отдалились друг от друга. Вы со мной согласны? Вы тоже это заметили?»
Современные учебные программы для психотерапевтов делают такой акцент на кратковременную и структурную терапию, что многие начинающие психотерапевты считают мой интерес к взаимоотношениям «здесь и сейчас» неоправданным, или слишком изощренным, или, наконец, просто странным. «Зачем все время обращаться к самим себе? — часто спрашивают они. — Для чего проецировать все на псевдоотношения с психотерапевтом? В конце концов в нашу задачу не входит подготовка пациента к жизни в рамках терапии. Вокруг него — суровая реальность, в которой его поджидают и соперничество, и ссоры, и грубость». А ответ очевиден: как показывает случай Патрика, позитивный психотерапевтический союз — необходимое условие эффективности любого вида терапии. Это не цель, но средство.
Серьезное внутреннее изменение может произойти только с тем пациентом, который способен построить подлинные, доверительные отношения с психотерапевтом; может полностью раскрыться и получить понимание и поддержку. Такие пациенты начинают узнавать себя с новых сторон, которые раньше были затемнены или воспринимались искаженно. Человек начинает ценить самого себя и доверять собственному восприятию, а не переоценивать восприятие себя другими людьми. Одобрительное отношение психотерапевта пациент трансформирует в самоуважение. Более того, у него появляется новый внутренний стандарт подлинных взаимоотношений. Человек, которому хотя бы однажды удалось установить хорошие отношения с другим, обретает уверенность в себе и готовность строить столь же успешные отношения и впредь.
Учимся использовать собственные ощущения «здесь и сейчас»
Самый могущественный инструмент психотерапевта — его собственная реакция на пациента. Если вы испуганы, сердиты, сбиты с толку, очарованы, соблазнены или испытываете любые другие чувства к пациенту, вы должны очень серьезно задуматься об этом. Это важная информация, и вы должны использовать ее во благо терапии.
Но сначала, говорю я своим студентам, вы должны отыскать источник подобных чувств. В какой степени на их зарождение влияют ваши собственные проблемы и неврозы? Иными словами, хороший ли вы наблюдатель? О ком рассказывают эти чувства — о пациенте или о вас самих? Здесь мы вступаем в область понятий «переноса» и «контрпереноса».
Когда пациент проявляет неадекватные и нерациональные реакции на слова и действия терапевта, мы называем это «переносом». Вот простой пример искажения восприятия, связанного с «переносом»: пациент без видимых причин относится с большим недоверием к психотерапевту, которому полностью доверяют другие пациенты. Более того, пациент демонстрирует паттерн недоверия ко всем лицам мужского пола, обладающим определенной властью или компетентностью. (Термин «перенос», разумеется, указывает на мысль Фрейда о том, что чувства, которые мы испытывали к значимым в нашей жизни взрослым, могут впоследствии переноситься на других людей.)
Может случиться, что психотерапевт искаженно воспринимает своего пациента, то есть не так, как восприняли бы его другие люди (в том числе и другие психотерапевты). Это явление получило название «контрпереноса».
Необходимо четко отличать «перенос» от «контрпереноса». Имеет ли пациент склонность к искаженному восприятию отношений с психотерапевтом? Или взгляд психотерапевта замутнен злостью, растерянностью, защитными механизмами (может быть, у него просто неудачный день?). Терапевты должны очень хорошо изучить самих себя, доверять своим наблюдениям и относиться ко всем клиентам с неизменным профессионализмом и теплотой. Именно поэтому учебные программы для психотерапевтов в идеале должны строиться вокруг личной терапии. Я думаю, что будущим психотерапевтам просто необходимо самим проходить курсы личной терапии (в том числе групповой)и, более того, снова обращаться к терапии, когда они уже достигнут определенных успехов в работе. Если вы будете уверены в своем профессионализме, в объективности своих наблюдений, вы сможете больше доверять своим чувствам к пациентам и свободнее использовать их в работе.
История Наоми: «Я очень разочарована в вас!»
Наоми, 68-летняя учительница английского языка на пенсии, страдала сильным страхом смерти, гипертонией и множеством других болезней. Один из наших сеансов иллюстрирует многие вопросы, связанные с раскрытием психотерапевтом своих ощущений в контексте «здесь и сейчас». Однажды она вошла в мой кабинет, как обычно, тепло улыбаясь, и вдруг, высоко подняв голову, посмотрела мне прямо в глаза и выдала удивительную обличительную речь, причем голос ее ни разу не дрогнул.
— Я была разочарована вашим откликом на предыдущем сеансе. Крайне разочарована. Вы были не со мной, вы не дали мне того, в чем я нуждалась, вы не поняли, как ужасно, когда у женщины моего возраста такие серьезные проблемы с желудком, и как тяжело мне обсуждать их. Когда я уходила от вас, мне вспомнился один случай, который произошел несколько лет назад. Я обратилась к дерматологу по очень щекотливому вопросу — неприятное воспаление в области половых органов. А он притащил всех своих студентов полюбоваться этим зрелищем… Вот это был кошмар! Примерно так я чувствовала себя и на прошлом сеансе. Вы не соответствуете моим представлениям о психотерапевте.
Я был потрясен. Думая, как лучше ответить, я быстро прокрутил в голове предыдущий сеанс (разумеется, я перечитывал его конспект перед тем, как она пришла). Мое восприятие той нашей встречи было совершенно иным: мне показалось, что сеанс удался и что я проделал отличную работу. Наоми нелегко далось это признание как угнетает ее старение, как расстраивают такие неприятные симптомы, как газы, запоры, геморрой, и как тяжело ей самой ставить себе клизму. Кроме того, она поделилась своими воспоминаниями о том, как ей делали клизму в детстве. Да, обо всем этом говорить нелегко, и я выразил свое восхищение тем, что она смогла это сделать. Наоми думала, что эти симптомы вызваны новыми препаратами против аритмии, и тогда я достал справочник лекарственных средств и посмотрел побочные эффекты ее лекарств. Помню, что я очень остро воспринял эту проблему — появление новых пунктов в списке ее заболеваний, и без того длинном.
Так что же я должен был сделать? Проанализировать вместе с Наоми предыдущий сеанс? Или обсудить ее завышенные ожидания? Обратите внимание, насколько по-разному мы с ней восприняли один и тот же сеанс. Но здесь было кое-что еще хуже — мои собственные чувства. Я почувствовал прилив раздражения: вот, подумал я, Наоми восседает на св'оем троне и осуждает меня, даже не поинтересовавшись, что могу чувствовать я.
Более того, это уже не первое осложнение с Наоми. За три года нашей работы она несколько раз начинала сеансы с подобных заявлений, но никогда еще это не раздражало меня так сильно. Возможно, это было связано еще и с тем, что на прошлой неделе я решил посвятить свое личное время решению ее проблем. Я проконсультировался по поводу ее симптомов со своим другом-гастроэнтерологом, но даже не успел рассказать ей об этом.
