"Я у себя одна", или Веретено Василисы - Михайлова Екатерина Львовна (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗

"Ком":

Молчи, а то хуже будет.

(Кто-то из группы не выдерживает, охает: "Как насильник в подворотне!". Меняются ролями, повтор.)

Ведущая:

Варя, это было с тобой раньше?

Варя:

Да. Это первый муж. Так просто, оказывается!

Комок в горле превращается в Первого Мужа и получает новые, только что вспомнившиеся тексты, как-то:

Варя (в роли Первого Мужа):

Молчи, овца. Молчи, а то хуже будет. Не­чего тебе встречаться с подругами, все бабы сволочи и прости­тутки. Молчать, говорю!

"От себя" она ничего не может ответить, полностью раздавлена, парализо­вана и действительно опускается на колени, зажимая уши руками. По ми­зансцене похоже на оральное изнасилование, по словесной ассоциации — конечно же, "молчание ягнят". Группа в ужасе: женщины очень болезнен­но переживают момент встречи с "жертвой в себе", а кто из нас никогда не бывал в этом состоянии?

Ведущая:

Варя, кто мог бы помочь?

Варя:

Никто не поможет. Я должна справиться сама.

Ведущая:

Да, но сейчас ты у кого-то можешь взять силы, чтобы проти­востоять, победить.

Варя:

Не знаю. Это должна быть женщина, только сильная, очень. Я не знаю таких. Разве что амазонки какие-нибудь подойдут.

И мы разыгрываем сцену, в которой действует отряд амазонок. Их три: мо­лодая, постарше и предводительница. Едут верхом — что-то вроде дозора. Видят ругающегося "мачо". Варя, меняясь ролями с каждой из них, совер­шенно неожиданно для себя сильным, звучным голосом задает им реплики. Вот какие:

—   Отойди, мужик, а то как бы конем не зашибить.

—   Что он там говорит?

—   Все в порядке. Этот — не проблема.

Возникает маленькая рабочая трудность: боевой клич амазонок. Никто не знает, как он должен звучать, но каждая из нас легко может представить этот звук, обращающий врагов в паническое бегство, не правда ли? Варе не кричится, хотя "немота" и "паралич" прошли. Вопим хором, всей груп­пой, помогаем Варе "раздышаться", добавляем звуковых деталей вроде сту­ка копыт и звона оружия... Наконец, в роли Предводительницы Варя изда­ет тот самый боевой вопль, от которого кровь стынет в жилах. Подхватыва­ем. (Уж не знаю, что подумали случайные субботние прохожие.) Звук по­лучается одновременно страшный и красивый. С минуту работаем в режи­ме эха — если сначала Варя голосом пристраивалась к нашему хору, то те­перь группа отвечает на ее боевой клич. Кто-то залез на подоконник, кто-то сел на пол; мы все еще и раскачиваемся в ритме конской рыси... Подтя­нутая молодая девушка Люба совершенно непроизвольно сдирает с себя "офисную" заколку и оказывается обладательницей буйных кудрей. В об­щем, "невидима и свободна", как выкрикнула в ночное небо героиня люби­мого многими романа — кстати, и она была при этом нагой. Занимает все это не больше минуты, а тем временем      

Три могучие неторопливые воительницы надвигаются на Первого Мужа, продолжающего повторять, как заезженная пластинка: "Молчи, овца. Мол­чи, а то хуже будет. Сволочи. Проститутки. Молчи, овца". Сочетание же­ноненавистнического текста с явной неспособностью противостоять ама­зонкам "по делу" порождает неожиданный комический эффект: грозные воительницы, а за ними и вся группа начинают безудержно хохотать. Варя все это время в роли Предводительницы. "Русский мачо" прижат к стенке, где ему и велено оставаться. Боевая задача выполнена. Теперь — освежиться в речке.

Практически каждая женщина может вспомнить какое-нибудь залихват­ское купание нагишом — правда, не верхом на боевом коне, но уж это дело воображения, соединенного с реальной памятью физической свободы, раскованности, острых и радостных ощущений. Вот мы и вспоминаем: визг, смех... Между тем, в этой совершенно не обязательной коротенькой сцене присутствует еще нечто — связанное с потребностью смыть с себя следы унижения, охладить до нужного градуса пламя мстительного гнева и вый­ти из воды иной, чем в нее входила. Кроме того, оказывается, что быть "го­лой" — спонтанной, естественной, такой, какая есть, — не только не уни­зительно, но правильно и легко. Варя прощается с боевым дозором:

Варя:

Спасибо. Вы — моя сила. Я теперь знаю, что это тоже во мне есть.

"Амазонки":

Если что — только позови.

Наша "сцена" вновь пуста, в углу — забытый Веер, в другом — пара стуль­ев, там предполагалась встреча с возлюбленным. Мы никого не вводим на роль этого человека, поскольку не в нем дело; его стул остается пустым. Вот что говорит наша героиня:

Варя:

Я не знаю, что будет завтра, но сегодня я тебя люблю и хочу, что­бы ты об этом знал. Жизнь слишком коротка, чтобы молчать и ждать.

(Поворачиваясь к Вееру.)

Ты — часть меня, но нужен не всегда. Я могу обращаться к тебе для удовольствия, для игры, а не от страха.

Какая, в сущности, связь между веером, любовью, давним унижением, наго­той, немотой и могучей силой амазонок? Веер — принадлежность кокетки, провоцирующей мужчину, но не делающей искренних шагов навстречу, не рискующей эмоционально. "Веер" в широком смысле позволяет не быть от­кровенной ("голой"), оставаясь привлекательной ("блестящей"). Самое яр­кое выражение этой двусмысленной позиции — веер стриптизерши. Это, конечно, часть традиционной женской роли, искусства очаровывать и "на­пускать туману", кружить голову и демонстрировать свою успешность, уве­ренность, шарм. Об этом самом "веере" написано и сказано немало, причем в основном это наблюдения либо мужчин, либо таких женщин, которые ревнуют к успеху у противоположного пола и не являются обладательни­цами "веера", не владеют этим искусством. Восхищение и раздражение, азарт преследования и упреки в адрес "коварной", "разбивающей" серд­ца — чего там только нет. Впрочем, нет одного весьма существенного ком­понента человеческого общения — сопереживания, понимания. "Веерные" ситуации предполагают отношение к женщине как к красивому объекту, не имеющему собственных чувств. В общем, это вполне соответствует одному из печальных "допущений" традиционной женской роли: "чувствовать" и уж тем более "проявлять чувства" означает "страдать". Не потому ли "вла­дение веером" рассматривается как одно из важнейших женских искусств, порой прямо отождествляемое с женственностью?

В Вариной работе связь блестящего "фасада" с эмоциональной безопасно­стью названа, так сказать, своими словами, как и ограничения такого игрово­го, чисто внешнего поведения. В близких отношениях, будь то любовь, дружба или конфликт, "веер" не помощник: он не согреет, а если отношения становятся невыносимыми, им не отобьешься. Варина травма (следы разру­шительных, унижающих ее отношений) не изжита, не отработана — "синя­ки на горле" и "следы оплеух" только лишь прикрыты. Она сама изумляется тому, сколько в ней подавленного гнева и как трудно его выражать. Но без противостояния, без выхода из роли "овцы" ничего не получается — спо­собность откровенно выражать чувства связана, заблокирована — и даже кажется, что намертво. "Амазонки" — это собственная Варина сила, способ­ная защитить без излишней разрушительности, держащая себя не под спу­дом, но в узде. Интересны в этом смысле образы коней. Известно высказыва­ние Фрейда, описывающее соотношение Эго и бессознательного как соотно­шение всадника и коня. (Меньше известно другое: создатель психоанализа лошадей недолюбливал и несколько побаивался; параллелей с его отноше­нием к женской силе проводить, так и быть, не будем). Амазонки из Вариной работы абсолютно органичны верхом, они, что называется, родились в седле и даже говорят в ритме конского шага, а купаются, не слезая с коней. Репли­ка "Отойди, мужик, а то как бы конем не зашибить" может пониматься по-разному, но один из ее смыслов примерно таков: соединение со своим бес­сознательным дает силу, а силой правят умело. (Кстати, в реальном мире Варя прекрасно водит машину.) Удивительны "биографии" этих персонажей, их связь с общим смыслом работы. Молоденькая — инициация боем (ну, не боем — так, небольшим оперативным мероприятием), и это Варина ситуа­ция. Средняя — не одинока, рядом "боевые подруги", и это тоже Варина си­туация (в группе, по крайней мере). Предводительница, видящая дальше других и оценивающая обстановку, — это тоже Варина ситуация: ее жиз­ненный опыт оставил "боевые шрамы", но она готова быть мудрой в роли Предводительницы и знать, что делать. Боевых кличей, по сути, два: грозный и озорной. Не крикнув "первым голосом", не крикнешь и вторым.