Семья и как в ней уцелеть - Скиннер Роберт (библиотека книг .TXT) 📗
Робин. Должна быть возможность сделать и то, и другое, должен быть выбор между добром и злом. А отсюда с неизбежностью — свобода восстать против системы, даже с риском быть раздавленными! Но мы часто забываем об этом и надеемся свободными и верными себе прожить, не рискуя всеобщим уважением и безопасностью.
Джон. Да, забываем… Я, во всяком случае… Хорошо, Вы утверждаете, что ребенок не разовьется в личность, если не будет озорничать.
Робин. Ребенок как летчик-испытатель на новой машине: проверяет, на что они «в паре» способны, иногда в крутой вираж войдет, иногда его занесет…
Джон. Так, о паре, точнее, о фиговых листках… Адам и Едва узнали, что они мужчина и женщина.
Робин. По-настоящему сексуальность пробуждается в детях позже. На этой ступени дети узнают не столько про пол, сколько про физические половые отличия, которые возбуждают большое любопытство. Эта ступень, таким образом, связана с познанием выбора между «быть хорошим» или «быть плохим», но также с открытием отсутствия выбора между «быть мальчиком» и «быть девочкой».
Джон. Значит, миф не про «зов плоти», но — про познание половых различий…
Робин. Да. Адам и Ева узнали о своем отличии друг от друга, что заставило их осознать отдельность и одиночество каждого. И тогда они, конечно же, почувствовали себя лишенными райской благодати, изгнанными…
Джон.…отринутыми от блаженного единства с Всевышней Мамочкой. Стало быть, миф о «Грехопадении» рассказывает про познание добра и зла, то есть — правил, с которыми можно согласиться, которые можно нарушить, а также про «расставание» с матерью. Но Вы указывали раньше, что это «расставание» приходится на период примерно от шести месяцев до трех лет, свою же ступеньку «ходунок» преодолевает… Когда? От года до четырех лет?
Робин. Да, примерно… Я думаю, начиная с года и трех месяцев…
Джон. Но, значит, фазы частично накладываются одна на другую?
Робин. Разумеется. Многие уроки, которые мы должны затвердить, «накладываются». Это как с супом: мясо уже варится, когда добавляют картофель, картофель оказывается в кастрюле прежде горошка, а вода — еще раньше, но подготовка всего, что накладывается — идет одновременно.
Джон. Итак, «ходунок» переживает перемены в сложнейшей смеси. Он должен справиться с отделением от мамы, он познает новый, волнующий и немного пугающий мир вокруг, устанавливает свою половую принадлежность, учится приспосабливаться к «законам» семьи. Значит, он, едва поспевая, переписывает свою мысленную карту мира каждые десять минут?
Робин. И еще вносит многое с родительской карты — все, что относится к «законам» семьи. Он теперь учится выводить первые контуры общества.
Твердость
Джон. Недели три назад в ближайшем супермаркете я был зрителем «пифийских» игрищ. За покупками зашла мама с двумя натренированными в озорстве детьми и всякий раз, когда они делали что-то неположенное — на каждой восьмой секунде, она разражалась криком и грозила им невообразимыми лишениями, истязаниями; они же, выслушав, торопились еще что-нибудь натворить. Она уже обещала ужесточить наказание на пять тысяч ударов плетью, на пару «испанских сапог», но тут они выкинули какой-то действительно скверный фокус, чтобы знала, что у них главный. В конце концов ей пришлось накупить им конфет, и тем мама спасла супермаркет — детишки сожгли бы его дотла.
Робин. Представляю. Если в семье привыкли к крику, значит, родители не дали детям необходимых им ясных ориентиров, «руководящих указаний». Чаще всего отсюда и крик.
Джон. О'кей. Хотелось бы вникнуть в это дело — с ориентирами и пограничными линиями. Значит, чтобы приспособиться к окружающим, ребенку нужно всего лишь узнать, где проведена черта — ясная черта? Возможно, поневоле узнать и затвердить… Вспоминается нелегкое слово «дисциплина».
Робин. От латинского слова disciplina, обозначающего «учение».
Джон. Да. От него же и английское disciple, что означает, в частности, «апостол», то есть ученик, которого Иисус совсем не обязательно систематически подвергал наказаниям. Но произнося это слово сегодня, вы неминуемо вызываете в воображении собеседника картину жестокой порки с зареванными детьми.
Робин. Сильной поркой кончается как раз, если ориентиры нечеткие. Если же отец способен держать чадо в руках, рукоприкладство вряд ли понадобится.
Джон. Поделюсь своим родительским опытом. К сожалению, я не взялся за воспитание дочери вовремя. И в четыре года она стала совершенно несносным ребенком, так что я однажды вышел из себя и впервые хорошенько ее отшлепал. Удивительно — наше взаимопонимание сразу улучшилось. Мне и еще приходилось награждать ее шлепком, но такие «награды» доставались ей реже и реже. На седьмом году отцовства я уже не прибегал к этой мере. Что действительно радовало — а ведь вы всегда чувствуете себя немножко виноватым, поднимая руку на свое чадо, хотя и знаете, что правы — дочь не затаила обиды. Кажется, как ни странно, мы даже сблизились.
Робин. Ваш опыт не исключение. По себе знаю. Рассказывали семьи, по моему совету взявшиеся тверже проводить свою линию с детьми. Дети всегда вас простят, даже еще больше полюбят, потому что наказывая, вы показываете им, как на самом деле о них волнуетесь.
Джон. Слышу: в нашем славном муниципалитете саркастически фыркают… Но ведь, проводя твердую линию, вы ничуть не меньше, чем окружающая заботой мама, доказываете свою родительскую любовь — просто совсем по-другому.
Робин. Совершенно верно. В действительности такая любовь глубже, потому что предполагает в ответ временную неприязнь, даже ненависть ребенка — родитель причиняет ребенку боль, хотя и для его же пользы. В каком-то смысле этой любовью любить труднее, ведь надавав… нужных шлепков, родитель ничего хорошего не получает взамен. Неприятие, неприязнь на время — да. Благодарность будет потом!
Джон. В разговорах с дочерью во время каникул я освежил свои еще школьные впечатления: дети презирают учителей, которые не способны навести порядок. И возмущаются ими. Предпочитают строгих. Добродушные тоже годятся — если умеют призвать к порядку. А еще ученики не выносят непоследовательных учителей, которые строги — а через минуту позволят на голову себе сесть.
Робин. Детям нужна последовательность. Бесенята не знают, как… и куда себя вести, пока им не укажут дозволенных «пределов».
Джон. Почему они не выносят непоследовательности? Потому что она их тревожит? Почему хотят знать твердо обозначенную «границу»?
Робин. Они чувствуют себя увереннее, если знают, как далеко могут зайти. Дети любят учиться, добиваться успехов, поднатужатся, когда надо, но им спокойнее, если знают, каков же «час», отведенный потехе. Они счастливее, если «в рамках», им тогда легче владеть собой.
Джон. Мне вот как рисуются ощущения ребенка: он сидит на стуле посреди комнаты — темной и незнакомой. Ему надо набраться храбрости и слезть со стула, обследовать комнату. Но темно, он не очень-то представляет себе, где стены. А слезть надо, надо добраться до стен, чтобы знать, что они есть — надежные и крепкие. Тогда он сможет, отдавшись любопытству, без всякого страха обследовать комнату. Но если стен нет, он будет бояться. Он не будет знать, как далеко можно идти. Вдруг где-то там — если зайдет «за край» — он свалится! Или не сумеет вернуться к стартовой площадке, к стулу, когда захочет. Возводя вокруг ребенка стены, в которые можно упереться, родители вселяют в него уверенность и исследовательскую отвагу.
Робин. Все верно, но одну вещь Вы забыли. Когда он достигнет стены, надо, чтобы он мог стукнуть по ней!
Джон. Если злится…
Робин. Да, и поэтому стена должна быть прочной. Он бьется об нее, но ничего ужасного не происходит, потолок не рушится, и тогда он понимает: ну, значит, это стена. Вы не почувствуете к себе настоящего доверия, пока вам не дадут возможности «полезть на стенку», и тогда вы узнаете, как справиться со своим неистовством. Дойдя до «предела», вы теперь знаете, где он, «предел», знаете, что уцелели, и люди, которых любите, тоже целы. Отныне вы можете верить себе даже во гневе. Вы знаете, как справляться с ним. Разумеется, приобрести подобный опыт возможно, если кто-то присматривает за вами (и смотрит за собой, владеет собой, хотя вы — вне себя, способны убить, на все способны). Они должны держать ситуацию под контролем, принять всю силу вашего эмоционального удара, но предотвратить реальный вред. Значит, если родители приготовили надежные «стены», при этом не лишают эмоциональной поддержки, ребенок может испытать свою силу «до предела», почувствует себя с ней вне опасности и постепенно научится властвовать ею.
