Искусство быть другим - Леви Владимир Львович (библиотека книг .txt) 📗
Ваш Д. Кет".
Внимание, Читатель, веду репортаж с места событий. Я зашел к Д. С. без звонка, воспользовавшись предоставленным дубликатом ключа (не особая честь, а простое удобство), - зашел, по невежливости, на полчаса раньше условленного и застал в положении, исключающем гостеприимство: он находится на полу, на зеленом коврике, занимается своей Новой йогой. Молча кивнул мне глазами, находясь в смешанной позе льва, лотоса и змеи. Пока я снимал плащ и приветствовал Ци-ника, это магическое сооружение успело переквалифицироваться в каракатицу, а затем, путем ряда скорпионных конвульсий, исчезло: в данный момент коллега находится в основополагающей позе покойника.
Обесцвеченные глаза недвижно устремлены в высокий лепной потолок, где, объяв лиру, столь же недвижно летят хвостатые драконы, полульвы, полулошади. Минут через восемь (я уже приблизительно знаю) забегают бицепсы, заиграют икры, засветится свежесть - его поднимет, и мы продолжим наш психосинтез.
Гляжу в окно - рамы откинуты, на подоконнике Цинциннат, он сегодня сер и серьезен, переоценивает ценности. За окном серые слезки, сентябрь. Напротив - мокренький дворик, с истлевающими тополями и опустелым вороньим гнездом, в голой глубине-обшарпанный особнячок, приспособленный под детсад, но шума нет, - пусто и пасмурно, по сырой песочнице, оскальзываясь о листья, семенит вспухший голубь.
...Все еще недвижен, сыроватый сквознячок шевелит волосы...
Все более укрепляюсь в выводе, что и загадка, и разгадка Д. С. заключена в совмещении крайностей. Но не в том их застылом сложении, которое в результате дает нудный нуль.
Все разбрасывается по-отдельностям, разбазаривается по специальностям, каждый - чрезвычайный и полномочный посол какой-нибудь ограниченности.
Прерываюсь - Циник спрыгнул с подоконника, потянулся, а Доктор, кажется, возвращается к жизни.
V
РИСУНКИ
НА ШУМЕ
ЖИЗНИ
Портрет психотерапевта
Что, правда? Наконец-то завоеван,
И я могу сказать тебе: "мой друг"?
О друг мой, есть ли словосочетанье
Нежней и проще, мягче и теплей?
Мой друг, мой брат, дитя мое, ты помнишь,
Когда, несчастный, грубый и угрюмый,
Меня ты тупо спрашивал: зачем?
И повторял: "зачем тебе я сдался?"
Чего прошу я, ты узнать пытался
За этот непонятный дружбы дар...
Зачем? Мой друг, затем, что светит солнце,
Затем, что нам придется умереть,
Затем, что быть глупцами не смешно,
Увы, мой друг, печально и преступно,
Затем, что боль страшна и неотступна,
Но вместе легче пить ее вино!
Тео Ливингстон
...Иногда, в порядке обмена рабочим опытом, я сижу, вернее, лежу у Д. С. на индивидуальном приеме - да, именно лежу, на этой самой кушетке, под видом загипнотизированного пациента. К такому здесь привыкли.
Входящие не обращают на меня особого внимания. Слушаю, потихоньку подсматриваю, мотаю на ус... Естественно, играя загипнотизированного, да еще в такой обстановке, нетрудно и впрямь впасть в гипноз - вероятно, этим можно объяснить некоторые иллюзии, возникавшие у меня по ходу дела.
Человек и его музыка
- ..Здесь вы решаете себя из Другого, вы из него, вы для него. Поэтому всего прежде расслабьтесь, - пояснял он, - расслабьтесь мощно, концертно-откиньте себяи включитесь - прием... Зацепкой может бьггь что угодно-и завитушка волос у виска, и моргание, оно ведь может жить от человека отдельно, как улыбка Чеширского кота, и, однако, человек именно в нем, и какое-то особое колыхание платья... Погружаетесь - начинаете слышать, начинаете жить... Главное, чтобы вас в себе было как можно меньше-только резонанс, только прием...
Прием сейчас начнется, я уже здесь, а вот и "он входит, румяный невзрачный мальчик, виновато улыбается медсестре Нине, садится, откидывается. Очередь двинулась. Первым записан пациент С., алкоголик, запои на почве тяжких депрессий - едва он приоткрывает дверь, Д. С. становится отменно сухощавым, щеки втягиваются, обрисовывается хищный профиль аскета... Опять с похмелья, состояние простоквашное... Бормочет оправдательную невнятицу, Д. С. не слушает, ощетинивается - все ясно и надо действовать, сейчас приходится быть дикобразом. Бледен, стальные глаза, резкий ломаный голос, пациент СПИТ, прямо в кресде, императивный гипноз... Поспешно поднимаюсь, неуклюже помогаю переместить С. на кушетку, сам притуливаюсь как-то сбоку...
...Тебя нет, есть только Входящий, его походка, осанка, лицо, голос, мимика, поток, сознания, эскиз ситуации, рисунок судьбы - все это становится тобой, с каждым новая жизнь, и в этой жизни ты - все, что знал, делал, думал, чувствовал раньше, все прежде Входившие, сгусток знаний о том, как бывает, но все сначала, но все иначе - появляется М., нескладная личность неопределенного возраста - вернее, старик с детства, а сейчас ему вроде бы 33, вроде бы работает в какой-то организации, вроде бы женат, вроде бы разводится - все вроде бы, потому что нереально это все, потому что не верит он в собственное существование, не участвует в спектакле, а так, механический статист. Выглядит М. так, будто уже пьяный портной, торопясь под праздник закончить и загулять окончательно, наудачу скроил его из несгодившихся обрезков других людей, забыв к тому же снабдить бровями, и оттого все в нем напряжено, стиснуто, местами перекошено, местами висит - неудобно жить, неудобно... По клинической терминологии-тяжелый шизоид, но болезненного процесса нет, ни бреда, ни галлюцинаций, а просто он такой, просто такое существование. Безобиден, как травка, подозрителен, как носорог.
Заколоченный со всех сторон черный ящик, но не черный, а якобы... Что случилась с Д. С.? Ну и солидность!
Невероятно тучен, оплывшее лицо, профессорские сдобные глазки, один из которых к тому же слегка косит, бровей тоже нет... Ни о чем не спрашивает, покашливает, пациент тоже покашливает, напрягается до последнего сосуда, неудобство жизни достигает своего апогея...
И вдруг - что-то происходит, что-то неуловимое - и вот сидят два обычных непримечательных человека и просто, тихо беседуют...
Ящик с жалобным скрипом раскрывается, оказывается, это коляска, в ней вполне живой ребеночек - нуну, дальше...
...спрашивай, утверждая, и утверждай, спрашивая.
Улавливай замешательство, особую четкость, многословие, категорические отрицания-все эти оконца и дверцы, все эти ходы в подсознание... Твой взгляд, внимание, молчание-уже действие, быть может, на годы вперед, на целую жизнь -но слушай, слушай, внимай! Беспрерывно и бесконечно, с напряженным интересом, с улыбкой, непроницаемо., терпеливо, завороженно... Умей перебить, засмеяться, умей не договорить, не дожать....
...Входит женщина (случай несчастной любви, отягощенный злосчастным характером), она говорит, говорит и плачет, плачет и говорит, уже по третьему заходу, а он слушает, а он внимает неутомимо, вставляя только бессловесные реплики, слушает и внимает... Утешения не предвидится, утешения и не нужно...
Дама уходит, смеясь, ее сменяет пациент У., невротик с детства, тревожно-мнительный ипохондрик. Д. С. держится спокойно и просто. Только глаза, без улыбки и без вопроса - глаза барханного цвета, глаза-песок. Дай бог хоть десятипроцентный успех, мужчина тугоподвижный. Набор интонаций предельно скуп, да и слов почти нет, но молчание уже в другом ключе, без магнетизма, лишь впитывающее тревогу собеседника...
Пациент полуспит-гипноаутотренинг.
Видение подсознания (слышание, интуиция - все едино, а точного слова нет) - первоочередная забота.
Переболев Фрейдом, Д. С. понял, как легко в суждениях о человеке стать жертвой подсознания собственного и как велика опасность впасть в примитивную "игру на понижение": все от секса, всеот самолюбия, все от шизофрении, все от летающих тарелок и пр. Содержанием и сознания, и подсознания может быть все, что угодно, все от всего - и от этого изобилия у Д. С., как он мне однажды признался, бывают странные состояния. Иногда чувствуешь себя так, будто никогда не работал с людьми, не знаешь никого, ничего, девственно невежествен и беспомощен. Иногда наоборот, кажется, что врачебно-психологическая машина, заключенная в тебе, беспредельно вместительна и сильна, что мог бы одарить целый мир пронзительным знанием, музыкой мысли, всех, всех просветить и вылечить...
