Жить надо! - Калинаускас Игорь Николаевич (читать книги полностью txt) 📗
Чем больше этих конвенций, чем сложнее социальный мир, тем больше отчуждение человека от самого себя, как говаривал по этому поводу К. Маркс. Совершенно справедливо, кстати.
Кому нужен этот субъект, кроме меня? Никому. Для чего же я буду заниматься поиском своей уникальности? Вот он, социальный регулятор исчезновения уникальности – степень дозволенности и необходимости уникального в социуме. Еще пока мы молоды и ищем партнера, нам какая-то уникальность позволяется.
– Я одна такая. Посмотри, какие у меня глазки.
– Посмотри, какие у меня мышцы, какой ум.
До двадцати пяти – тридцати лет общество еще позволяет какую-то уникальность. Потом все. Все состоялись. Перекрываем уникальность. Все. Хватит. Ты великий – иди к великим. Ты не великий – здесь живи. Тебе можно столько, тебе столько. И мы уступаем. А чё! Раз это никому не нужно.
Мне недавно один отец похвастался: «У меня отличный сын (сыну двенадцать лет). Он меня слушается беспрекословно. Все, что скажу, делает. Вот такой сын». Если маме не нужна моя уникальность, если папе не нужна моя уникальность, если любимому человеку не нужна моя уникальность, если обществу не нужна моя уникальность, то кому она нужна?
Так и возникает духовная тяга. Нас заставляет искать, пока мы еще живы как субъекты, искать место, где мы нужны в своей уникальности, где мы единственные и неповторимые, где второго такого не будет. Или где нам говорят, что наша уникальность, независимо от воплощений, наша уникальность, наша сущность – бессмертна и нужна. Космосу, Вселенной, Абсолюту или Господу Богу, но она нужна.
Есть идеальный родитель и идеальный возлюбленный, которому ты нужен именно потому, что это ты, уникальный.
А если я не нашел, не повезло и т.д.? Кому я нужен в своей субъективной уникальности? Очень трудно убедить себя, что самому себе нужен. Если никому не нужен. Нужна героическая позиция: я все равно буду здесь пребывать, не буду заниматься небытием, потому что сам себе нужен как уникальность. Но это позиция творческая, она сразу порождает колоссальное количество трудностей, в том числе и житейских, и психологических, и душевных, и духовных.
Сколько у человека есть любви к себе, уникальному, сколько он может выдержать невостребованность этой уникальности, ненужность своей уникальности – столько у него и есть духовных сил. Либо в определенном возрасте человек вдруг понимает: жил, и все время для чего-то. Что-то там делал, делал, делал. А сам-то я где?..
Мне кажется, что вся динамика внутренней жизни человека или, говоря старинным языком, динамика одухотворения, не в том, чтобы пытаться вычесть себя из этого мира, из этого тела, из этих связей, из этих взаимозависимостей, из этой проницаемости, а в том, чтобы все-таки сначала самому себе быть нужным, а потом другим.
Типическое социально подкрепляется, оно социально востребуется, на него всегда есть спрос. Ну, скажем, типология на основе гороскопов. Это же организация спроса. Я – такой, ты – такой. Ты мне подходишь, потому что так написано в гороскопе. А ты мне не подходишь, потому что Тигр писает на Обезьяну.
Но прибегает человек в эту астрологическую компанию, а он там не нужен как уникальность. Он там нужен как представитель определенного знака Зодиака, и все. Многие из вас наблюдали такие сценки.
– Ты не можешь так говорить.
– Почему?
– Потому, что ты – Водолей, а Водолей так не говорит. И рядом с этим человеком ты не можешь сидеть. Ваши знаки конфликтны. Ты должен вон там сидеть.
Поэтому знание, конечно, – сила. Но знание без любви – это такая сила, которая обязательно приведет нас к смерти. Психологической ли, бытийной ли, или просто к смерти, то есть к самоубийству. Из-за обнаружения полного отсутствия самого себя.
Такова наша двухсторонняя природа. Мы ловим, так сказать, кайф: мы – Человечество. Особенно с XVII века, после того как объявили «cogito, ergo sum», мы покоряем природу, управляем миром, делая его все более удобным для себя. Ну, кто теперь скажет, что теплый туалет – это хуже, чем где-нибудь там под кустиком зимой. Это как бы очевидно, но у этого есть оборотная сторона!
Сознание наше разворачивалось в эти века в сторону насилия над реальностью. В сторону принципа силы. «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее – вот наша задача». И мы брали. Но мы тоже часть природы, даже если освободимся от так называемого физического тела!
Даже представив себя в виде бестелесной энергетическо-информационной сущности, которая подобным образом насилует природу, мы увидим, что она все равно насилует и себя самое, потому что нельзя насиловать мир, ничего не делая с собой. Вот по этому поводу замечательная иллюстрация.
Начался суд над ростовским насильником, который изнасиловал, убил большое количество людей. Его двадцать лет не могли поймать. Он абсолютно добропорядочный человек, с высшим образованием, член КПСС был, дети у него. Показали его по телевидению. Нормальный такой, благообразный. На уровне конвенций, конвенционального поведения он неопознаваем, пока удается скрывать эту патологическую часть себя.
Но внутри себя он разрушен, он уже зверь бешеный внутри себя.
Так что же толку во всей этой нашей конвенциональной цивилизации «cogito, ergo sum», если в ней неопознаваемо такое уродство? И наоборот, если в ней здоровому человеку только потому, что он инакомыслящий, можно приписать вялотекущую шизофрению и запихнуть в психушку?
Что это за цивилизация? Это цивилизация насилия над миром. Почему? Да потому, что так легче, мы опять уходим от уникальности, сводим себя к типическому. Ведь знание, которое мы обозвали «cogito, ergo sum», – это знание статистическое, знание наиболее вероятного. И это знание боролось и будет бороться с любой уникальностью.
Есть такая полулегенда-полубыль, что в сейфе у президента Академии наук СССР хранится алмаз, внутри которого, как в янтаре, муха. Вот такой нашли. Его прятали так, чтобы никто никогда не узнал.
Даже если это легенда, все равно она принципиально говорит о том, каково сознание, на котором держится вся наша цивилизация. Если появляется факт, который противоречит устоявшемуся представлению, его надо убрать, уничтожить. Сразу не уничтожили, упрятали в сейфе. Но он все равно где-нибудь объявится, хотя бы в слухах. А потом критическая масса таких артефактов совершит переворот, и мы поймем, что мир уникален, а не типичен.
Все эти триста с лишним лет, с XVIII века, мы и к себе непроизвольно учились относиться статистически. И идеалы создавали статистические. И обязательно по иерархии.
Единственная возможность быть уникальным – это не быть уникальным человеком. Можно быть уникальным шахматистом, уникальным бегуном, уникальным артистом, уникальным правителем, вождем, потому что это все социальные позиции. Это все – Чемпион. И все должны бежать по одной дорожке, стараясь друг друга обогнать, иначе нет прогресса. Это единственный смысл, который нам предлагает рациональная культура жизни.
А что делать тому, кто сошел с дорожки, кто никогда не будет на вершине никакой пирамиды, даже самой маленькой? Призывать учителей с Ориона? Ну и что? Ничего опять. Это же не уникальность его самого. Это уникальность его связи. У него такая связь. А у других такой связи нет. Вот он контактер, а ты – нет. Но это же не он уникальный. Это все равно что сказать: я уникальный человек потому, что лично знаком с президентом. Ну и что, что ты лично знаком? Это у тебя такой вот блат, простым языком говоря. Дружбан у тебя такой – крутой мужик. Но ты-то сам где? Что это говорит о тебе, о твоей человеческой уникальности, о твоем субъективном мире, о твоем духе? О твоем богоподобии? Меня больше всего поражает, когда люди, казалось бы, искренне религиозные, забывают простую вещь, что Бог создал человека по образу и подобию своему. Если человек – это подобие Божие, с ним надо обращаться иначе, правда?
