Хищное творчество: этические отношения искусства к действительности - Диденко Борис (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
Достаточно известны существующие в религиозном сознании экстазийные состояния, со своими кульминационными аналогами художественных образов — видениями. Но они тоже недоступны изучению, уже хотя бы в силу неэтичности исследования сознания верующих, да и вряд ли те согласились бы на подобные — не иначе бесовские — исследования.
В то же время искусство настоятельно, а чаще даже назойливо предлагает не только огромное количество манифестов и публичных демонстраций возможностей образного мышления, но и к тому же располагает готовыми результатами своего творчества в самых различных оформлениях. Всё это делает искусство наиболее пригодным для изучения перспектив описания Мира «языком эстетики».
Возникновение новой идеи, мысли, в общих чертах, является результатом процесса столкновения сознания с чем-то для него новым, с каким-то фактом, событием, явлением, противоречащим предыдущему опыту. Например, в результате исследовании обнаруживается дополнительный факт или феномен, опровергающий господствующее мнение или же. наоборот, разъясняющий что-либо доселе неясное. Можно добиться разъяснения, понимания чего-либо или опровержения некой догмы путём напряжённой сознательной работы мозга: расчёт, построение модели, «измышление» гипотез… Иногда подобное случается в виде подсознательного «выброса» ответа: интуитивная догадка, решение задачи во сне, «ага-эффект»…
После своего появления готовая идея может быть выражена в той или иной вербальной форме. Обычно — в виде умозаключения, если только данный язык имеет все необходимые для этого понятия (лексический тезаурус). Несколько реже она оформляется (при условии своей актуальности и важности) как новое понятие с присвоением идее собственного слова. В других случаях появившаяся идея может существовать неопределённое время в виде назидания, афоризма, пословицы, выражая какую-то связь между явлениями Мира. К примеру, скажем, старинное народное (эмпирическое социологическое) правило «каждый сверчок — знай свой шесток» и подоспевший позднее бюрократический термин — «субординация».
Процесс возникновения новой идеи можно описать терминами диалектической логики Гегеля: тезис — антитезис — синтез. Это даёт возможность представить развитие (общественного) сознания в виде некоего спиралеобразного процесса, при котором разрешение противоречий одного уровня знания выводит на иные, более сложные непонятности. Некий тезис Т, существующего уровня знаний опровергается, входит в противоречие с антитезисом А1, — неким новым положением или выявившимся фактом. В результате теоретической или практической работы это противоречие разрешается («снимается» по Гегелю) с помощью выработанного, найденного нового утверждения — синтеза C1, объединяющего оба противоречащих положения, объясняющего все прежние непонятности. Но этот синтез неминуемо становится тезисом Т2 нового уровня знания. И т.д. до бесконечности («дурной», опять же по Гегелю):
1-ый уровень: Т1 =» А1 =» С1 =» T2
2-ой уровень: T2 =» A2 =» С2 =» Т3
3-ий уровень: Т3 =» А3 =» С3 =» Т4 и т.д. до бесконнечности.
Именно таким образом Т.Кун строит свою теорию научных парадигм, сюда же структурно относится и знаменитая теорема Гёделя: для объяснения всех связей системы необходим «взгляд» из системы более высокого уровня. В лингвистике это соответствует понятию метаязыка. Знаменитые парадоксы философа Бертрана Рассела («цирюльник», «лжецы» и т.п.) тривиально разрешимы на метаязыковом уровне.
Искатели Абсолюта
В этом процессе возникновения новой идеи следует выделить этап разрешения противоречия, — это наиболее важное звено творческого поиска. И если теперь обратить внимание на такое обстоятельство, как застревание работы сознания на этом «противоречивом» этапе, то окажется, что многие творческие моменты, присущие различным видам искусства, самым естественным образом включаются в определённый ряд вопросов, которыми традиционно занимается патопсихология.
Конечно же, задержка работы сознания при творческом поиске (или даже при разрешении бытовых неурядиц) может привести к психическим девиациям, подобным душевным травмам или сильному стрессу. Подобные явления характерны и для научно-технического творчества, с его такими «романтическими» атрибутами, как мучительные раздумья и чрезмерные умственные нагрузки. Но в большинстве своём они переходят в конце концов в озарение, интуитивную догадку. Совершается неосознаваемый переход к полному пониманию проблемы, её решению, что в значительной степени компенсирует предыдущие психосоматические издержки организма.
Но предметом большинства научных изысканий являются в принципе разрешимые вопросы. Часто учёные занимаются уже кем-то решённой проблемой, но решение это пока неизвестно другим заинтересованным, но конкурирующим научным группам. Например, решение засекречено, но по косвенным признакам ясно, что оно уже найдено. Сейчас во многих областях интеллектуальной деятельности, особенно в научно-технических, иногда проще самостоятельно решить ту или иную проблему, нежели искать в безбрежном океане информации её уже имеющееся решение.
Правда, всегда делались и делаются попытки разрешения принципиально не решаемых научно-технических задач или же это могут быть проблемы иного уровня знаний. Философский камень, вечный двигатель, множество теорий великого объединения (ТВО, первой из которой явилась попытка создания А.Эйнштейном теории единого поля), теория гравитации, глубинное строение материи, происхождение Вселенной. В таких случаях полная поглощённость поисками не существующего и в помине решения, при отсутствии какого-либо отвлекающего занятия (игра на скрипке, банджо или женщины, карты, вино), с неизбежностью превращает такого исследователя в чудака, а то и в настоящего сумасшедшего.
Частным случаем является нахождение верного, но преждевременного разрешения проблемы иного, более высокого уровня знаний, недоступного пониманию современников и бюрократических официалов. Но в любом случае влияние выходок подобных чудаков и безумцев — искателей Абсолюта — на общество несущественно. Их проекты отвергаются, ибо всем очевидны (или «очевидны») как условия задач над которыми они работают, так и полученные результаты.
Совершенно иная, поистине трагическая ситуация складывается при исследованиях проблем с некорректными граничными (краевыми) условиями — задач с неполными исходными данными. То же самое происходит и при анализе явлений, заранее постулируемых непостижимыми. В лучшем случае возникает неразбериха, в полном соответствии с поговорками «кто во что горазд», «своя рука владыка» и т.п. Часть исследователей подобных проблем выдают «готовые» результаты в виде вербальных формулировок и невнятных теорий, якобы понятных лишь им самим и их приверженцам, совершившим те же первоначальные нарушения логики или принявшим на веру те же постулаты, что и сами эти авторы.
Другие «исследователи» используют силу воздействия метафор, навязывают своё видение Мира и создают теории-призывы. Использование подобных навязчивых метафор в политике и пропаганде может приобрести неконтролируемую силу воздействия, в особенности на молодёжь. При объективной же оценке такие теории скорее относятся к поэзии, и не должны иметь отличный от стихов статус (таковы некоторые произведения Ф.Ницше). Если же подобным «исследователям» указывают на расхождение их теорий с реальностью, то ответом обычно бывает высокомерный хлёсткий лозунг-тирада или резонёрский аргумент — порождение той же теории, не несущий реального смысла, но ситуативно достаточный для «победного» прекращения дискуссии. Такова, например, знаменитая фраза Гегеля, брошенная им в ответ на замечание, что некоторые «упрямые» факты противоречат его теории: «Тем хуже для фактов!». Эта фраза не украсила великого мыслителя, она лишь дала великолепный (пусть и ложный) аргумент его оппонентам.
Подобные увёртки в гораздо большей степени присущи политике и подконтрольным ей СМИ. Но политика, в свою очередь, неотделима от идеологии, которая использует безотказную часть деятелей и функционеров искусства для создания актуальных политических текстов. Это — красочные и хлёсткие лозунги, трибунные речи, «пламенные» стихи, песни «протеста и призыва». Подобные произведения всегда содержат анимистические (дикарские, пралогические) утверждения, свойственные мышлению их создателей, что прямо указует на образно, а не научно мыслящих представителей искусства. Обладание научным мышлением делает невозможным ни понимание (восприятие, воздействие) лозунгов, ни их создание. Уже отмечалось, что многие политики, в том числе и самые крупные, одинаково успешно сочиняли не только лозунги, но и стихи.
