Дочки-матери. третий лишний? - Эльячефф Каролин (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
Какие бы чувства не испытывала мать, когда дочь становится женщиной, ее статус практически не меняется, но когда дочь становится матерью, мать становится бабушкой, а это – совершенно разные процессы. Вот о чем дочь сообщает матери.
Беременность наилучшим образом проявляет родительское первенство матери как представительницы предшествующего поколения перед дочерью как представительницей последующего. Так как мать когда-то прошла те же горнила, теперь она – наиболее подходящая кандидатура на роль человека, с кем беременная дочь могла бы разделить все свои переживания, все радости и тревоги своего состояния; хотя в наши дни участие матери все чаще подменяется действиями медицинского персонала и информацией из специализированных изданий.
Оживление близких родственных отношений может возродить утраченную и даже укрепить естественную связь между матерью и дочерью. Оно может способствовать взаимной поддержке, и напротив, стать источником дополнительного напряжения, если мать слишком вмешивается в дела дочери или проявляет безразличие к ним, а также, если дочь плохо воспринимает материнское преимущество. «Ты знаешь, я тоже, когда ждала тебя,..» – подобные разговоры могут вызывать сильное раздражение у будущей матери. Так, в романе Вики Баум «Будущие звезды», в котором действие разворачивается в тридцатые годы, мать дает советы беременной дочери, как готовить приданое для новорожденного: «Прежде всего приготовь побольше пеленок, это необходимо! Я всегда вас как следует пеленала, вот почему у вас такие хорошие фигуры». Дочь в ответ обращается к своему мужу: «Что за бред! Какие еще пеленки! Ты это слышал, Эдуард? Это же не гигиенично, да к тому же сейчас никто уже не пеленает детей! Мой ребенок никогда не будет стянут пеленками, это уж точно!» Мать все больше теряет самообладание, потому что «начиная с последних недель перед родами, эта борьба не прекращалась ни на минуту: «Ах, вот оно как! И ты, конечно, уверена, что лучше меня знаешь, как растить детей! Естественно! Никого не интересует мнение более опытных людей. Вы все и всегда делаете лучше! Вы все знаете намного лучше! А что потом? А? Что потом, я спрашиваю?»
Психоаналитики характеризуют это время как период особой «психической проницаемости», или, говоря иными словами, когда женщина беременна, у нее «снижается психологическая защита и способность к торможению». Таким образом, сон, который Луиза Л. Ламбрикс рассказывает от лица беременной женщины, позволяет уловить некоторые ее собственные реминисценции по отношению к матери в то время, как она сама была беременной дочерью. В содержании сна отсутствуют характерные признаки эпохи, поэтому его вполне можно отнести и к прошлому, и спроецировать в будущее:
«Я очутилась в гостиной моих родителей и была беременна, как и сейчас, отец посмотрел на меня с удивлением и произнес ласковым голосом: «Сядь, прошу тебя, а то у меня голова кругом идет». Мать при этих словах засмеялась. «Конечно, сплошные округлости – от этого у кого угодно голова закружится!» – воскликнула она, тогда я заметила, что она тоже беременна, причем, беременна мной, что мне показалось тогда совершенно нормальным. В следующее мгновение я вдруг оказалась вместе с ней на берегу моря, и мы плавали. Нам не нужно было ни говорить, ни даже смотреть друг на друга, чтобы все понимать, вода служила нам общей передающей средой, и достаточно было одновременно проделать медленные и плавные движения, наподобие ласк, и мы обе чувствовали совершенную гармонию. Когда я проснулась, то ощутила, что невероятно спокойна. Сейчас, стоит мне положить руку на мой живот, и я чувствую, как легко ты плаваешь внутри меня, и сразу возникает уверенность, что у тебя все в порядке, что ты спокойна. И больше я не возвращаюсь к этим мыслям».
Будущая мать, которая произносит эти слова, обращается к ребенку, находящемуся в ее чреве, говорит ему о его бабушке, то есть о своей матери и о том, что когда-то та была беременной ею самой. Трудно придумать другой, более удачный «сон», который точнее отражал бы аналогию с матрешками, в которых каждая кукла содержит последующую и сообщает будущей о предшествующей, то есть говорит будущему новорожденному о его месте в семейной линии, а также о том, что его ждут и примут с радостью.
Можно сказать, что в наши дни будущие отцы заменили будущих бабушек рядом с роженицей – с тех пор, как место действия переместилось из супружеской спальни в родильную палату. Конечно, мужья не всегда присутствуют во время родов (к счастью, так как далеко не все из них готовы к подобному риску – пройти экстремальные испытания вместе с другим). Но бабушки появляются там все реже и реже. В наши дни медики предпочитают, чтобы в состав присутствующих при родах включался бы отец, но многие продолжают считать, что после того, как дочь разрешилась от бремени, она нуждается в материнской помощи. Как для одной, так и для другой это важно, чтобы состоялась передача эстафеты жизни из поколения в поколение, которая проявляется разными способами – и в словах, и в жестах.
Когда ребенок появляется на свет, первые впечатления матерей – свежеиспеченных бабушек – от своего нового статуса также могут явиться результатом предыдущих ожиданий или опасений. Это событие может быть воспринято ими с жестокостью, с умилением или с юмором, в зависимости от их предшествующего отношения к приближающимся родам и реакции на сообщение дочери о своей беременности. Стоит заметить, что сама задача – стать бабушкой – не из легких. Мать взрослой дочери может в той или иной мере желать этого, принимать или испытывать на сей счет определенные опасения по вполне оправданным или не слишком благовидным соображениям, но никогда эта ситуация не является ее собственным выбором, тогда как «становиться матерью или нет» – это всегда собственный выбор женщины, причем, в последнее время это распространяется все более широко. Сложность состоит еще и в том, что бабушке предстоит вновь пережить вместе с дочерью то, что она пережила когда-то вместе с собственной матерью, когда рожала дочь. Теперь она должна стать матерью матери, которая в то же время остается ее дочерью и которая ранее подчинялась ей или даже, возможно, подчиняется по-прежнему, а кроме того, признать ребенка, одновременно своего и близкого, так как это ребенок ее дочери, и вместе с тем далекого и чужого, так как это не ее ребенок.
Передача дочери своего жизненного опыта, особенно при появлении на свет ее первенца, представляет собой серьезное испытание и во многом зависит от способности будущей бабушки поделиться своими знаниями и навыками, пока еще неведомыми молодой матери, а также от способности дочери воспринять материнские уроки или умения отрешиться от них, если дочь почувствует в этом необходимость. Даже если женщина хотя бы частично не приемлет опыта своей матери или бабушки, ее реакция не заставит себя долго ждать: по меньшей мере, ей необходимо будет подтвердить этот разрыв и отказ пользоваться их опытом впредь. С этой точки зрения, грудное вскармливание является красноречивым испытанием, как вспоминает Луиза Л. Ламбрикс в своем воображаемом обращении к новорожденному:
«В какое-то мгновение мне почудилось, что у меня не хватит молока, чтобы насытить твой аппетит, я даже начала мечтать – ты будешь смеяться – о достоинствах Данаид. Я представила, как мое молоко растекается по кровати, течет по простыням, потом на пол, это зрелище вызвало у меня отчаяние, а когда я приложила тебя к груди, больше ничего не оставалось. Или, во всяком случае, осталось слишком мало, чтобы накормить тебя. Еще немного, и я бы поверила, что я плохая мать и, конечно же, я сразу же так и подумала. Кроме того, я вспомнила, как моя мать кормила меня – уже не во сне, а в реальности, – и тут же мне пришло в голову, что она стала бы уговаривать отказаться от кормления грудью: «Почему ты не кормишь из бутылочки? Это же намного проще. Например, я тебя так и кормила, и тебе от этого было ничуть не хуже». Неужели я почувствовала себя плохой матерью из-за того, что сделала иной выбор? Или это она была недовольна, когда увидела, что я делаю по-другому? Она продолжала настаивать: «И с моей матерью было также – моя мать тоже не кормила грудью. Правда, в то время, можно было легко нанять кормилицу. В любом случае, между нами – женщинами...» Она чуть помедлила, прежде чем продолжить: «И, кроме того, между нами – женщинами говоря, для груди это не слишком-то полезно. «Прежде всего», – говорила мне мать, – «если хочешь сохранять красивую кожу, постарайся не кормить грудью». Так вот в чем дело, я не просто сделала нетрадиционный выбор, оказывается, в нашей семье после двух поколений я стала первой женщиной, которая кормит грудью своего ребенка. Более того, я подвергалась (по ее мнению) опасности стать некрасивой и нежеланной. Я прекрасно знала, что все это предрассудки, причем совершенно безосновательные, которые меняются в каждом поколении. К счастью, вокруг меня нашлось немало других людей, которые поддерживали меня в моем решении». Можно побиться об заклад, что два или три поколения назад молодая мать услышала бы противоположные доводы – в пользу грудного вскармливания, при всеобщей поддержке окружающих и царящих тогда нравов.
