Феномены Тени и зла в волшебных сказках - фон Франц Мария-Луиза (полные книги txt, fb2) 📗
Юнг как-то сказал, что в такой момент пациент проявляет огромное сопротивление лечению, так как не может допустить, что двадцать пять лет его жизни прошли впустую! Если вы всю жизнь употребляли наркотики, в течение двадцати пяти лет жизни скрывались от себя и от реальности, то трудно допустить, что все ваше прошлое представляло собой невротический танец. Именно поэтому люди сначала делают первый шаг, но потом любой ценой стремятся возвратиться к своей болезни.
В такое время требуется безжалостная волчья решимость, непоколебимая жесткость и хирургический скальпель. Если вы потеряли двадцать пять лет жизни, то хотите потерять и те несколько лет, которые у вас остались? Человек обязательно должен испытывать некую безжалостность по отношению к своей болезни, вопреки своей склонности ей потакать. Но иногда ему это трудно сделать, а значит, требуется другому принять за него решение, что, собственно, и было сделано.
В некоторых случаях требуется определенность, если человек имеет латентный психоз. Если психотической является относительно небольшая область психики и сознательная личность обладает этической силой, то такого человека можно лечить так, как если бы он страдал неврозом, и пытаться интегрировать больную и автономную часть психики. Это приведет к серьезному кризису, зато — и к полному исцелению, то есть к достижению целостности, или интеграции. Но есть и другие случаи, когда пораженная психозом область психики оказывается большой, а сознательная личность маленькой и слабой; и если стремиться к тому, чтобы их соединить, то получится, что пораженная область психики ассимилирует оставшуюся ее часть и латентный психоз примет открытую форму.
С нашей точки зрения в этом случае в качестве лечения следует предпринять так называемое регрессивное восстановление Персоны; закрыть человеку доступ к бессознательному, отвлечь его от психологии, помочь ему адаптироваться к коллективным социальным нормам чисто внешним способом, с помощью Персоны. Не нужно будить спящую собаку. Как правило, таким людям помогало то, что они сами это почувствуют и скажут: «Вам не кажется, что от анализа мне стало хуже? Вам не кажется, что нездорово все время заниматься своей внутренней чепухой?» В таком случае лучше набраться мужества и сказать: «Да, вы совершенно правы. Все, чем мы занимаемся здесь, в психологии, — это сплошной мусор, и этим занимаются только невротики. Здоровые люди, такие как вы, должны вернуться в мир, устроиться на работу или заняться чем-то еще», — и вежливо и доброжелательно увести их с пути к бессознательному.
На семинаре Юнг рассказал об одном случае, когда он консультировал доктора медицины, который, будучи врачом-терапевтом общего профиля, решил стать психиатром. Он хотел пройти у Юнга обучающий анализ, и в одном из ключевых сновидений, на основании которого Юнг принял решение, сновидец вошел в пустой дом, прошел одну комнату, потом другую, где было темно и жутко; везде было совершенно пусто: ни живого человека, ни животных, ни картин, ни мебели. Он прошел через целый лабиринт пустых пространств, пока не пришел в самую последнюю комнату. Когда он открыл дверь, то в центре помещения он увидел маленького ребенка, сидящего на ночном горшке, который размазывал по себе собственные фекалии. Юнг понял, что ядро этого сорокапятилетнего доктора медицины по-прежнему оставалось в инфантильном состоянии и что между его псевдовзрослым сознанием и его сокровенным инфантильным ядром была слишком большая дистанция. Противоположности не могли соединиться, и, что еще хуже, между ребенком и его сознанием не было абсолютно ничего: ни фигур, ни картин, ничего вообще, — были только эти два полюса! Юнг убедил этого мужчину, что ему следует вернуться к своей профессии врача-терапевта общего профиля и оставить в покое бессознательное. Тот послушался, вернулся к своей профессии и тем самым избежал катастрофы.
В такой момент следует проявлять твердую решимость, непоколебимость хирурга, который должен ампутировать человеку руку, чтобы спасти ему жизнь. Именно такую решимость в нашей сказке воплощает волк, чтобы не допуская возражений отрезать то, что не имеет возможности эволюции, развития. Единство яйца и великана должно быть полностью разрушено, а затем в этой области должна начаться совершенно новая жизнь.
Вместе с тем здесь было хрупкое яйцо, которое можно было раздавить, тогда как в литовской сказке яйцо было бриллиантовым. Бриллиантовое яйцо par exellence[162] не поддается разрушению. Оно символ Самости в его величайшей прочности — как в восточной, так и в западной алхимии и философии. Следовательно, оно не поддается разрушению и его нужно привнести в верхний мир.
Внимательно посмотрев на эти две сказки, вы увидите, что они не являются противоположными. Общим элементом в них является яйцо — символ Самости, находящийся во власти деструктивного подземного мира. В одной сказке вследствие своей психологической зрелости оно является бриллиантом, который нужно поднять наверх, тогда как в другой сказке оно является сырым и хрупким и должно быть раздавлено. Литовская сказка также отличается от норвежской и в других деталях. У дровосека есть восемь животных-помощников, поэтому он обладает символом целостности в его инстинктивной форме. Возникает задача, связанная с тем, чтобы поднять на поверхность сознания другую, более духовную часть, которую символизирует бриллиант.
В обеих сказках есть принцесса, которая помогает найти верное решение. В норвежской сказке во время близости с великаном она выведывает у него, где тот прячет свое сердце. В сказке про дровосека принцесса читает магические книги Дьявола и оттуда узнает, где находится бриллиантовое яйцо и как его поднять на поверхность земли. Кроме того, именно у принцессы возникает мысль, что дровосек должен превратиться в кота, чтобы подняться из подземного мира на поверхность земли. В обеих сказках Анима, фемининное начало, становится решающим фактором в борьбе со злом. Только те сказочные герои, на стороне которых находятся животные и Анима, имеют шанс выжить. Вместе с тем, в решающий момент герои оказываются не слишком активными. В этот момент главную роль играют животные и Анима.
Обе эти сказки принадлежат к европейским странам, то есть к странам с преобладающей христианской традицией. Следовательно, мы можем их рассматривать и в перспективе этой традиции. Обе сказки представляют собой компенсацию чрезмерно экстравертированного маскулинного взгляда, существующего в коллективном сознании. Эти сказки компенсируют сознательную установку христианской европейской традиции, героический рыцарский идеал, заключающийся в том, что мужчина должен бороться со злом и быть активно вовлеченным в эту борьбу, — он должен как-то его победить. Обо всех негативных событиях, которые случаются в нашей социальной жизни или в природной сфере, вы всегда можете прочесть в газетах: «Какие меры собирается предпринять правительство в отношении A-B-C-D? С этим что-то нужно делать!»
Нам совершенно несвойственно сначала посмотреть на эти пагубные и деструктивные факторы и исследовать их, и такая мысль доходит до нас намного позже. В первую очередь приходит идея о том, что нужно что-то предпринять и сделать, что заведомо повышает мощь темной силы, доставляя ей все больше и больше либидо. Мы еще не овладели искусством давать возможность ужасному произойти, не впадая в соблазн активно ему противодействовать. Величайшая проблема белого человека, я бы сказала — его болезнь, — это его желание искоренить зло своими активными действиями. Опять же, это парадокс, ибо бывают случаи во внутренней и внешней жизни, когда лучше всего не делать ничего, а только ждать и наблюдать, тогда как в других случаях нужно вмешаться в ситуацию. Но знать, когда надо действовать, а когда позволять событиям происходить самим или ждать, пока ситуация созреет и достигнет возможной поворотной точки, — это мудрость, которой во многом нас могут научить волшебные сказки.
А сейчас давайте вернемся к мотиву Frevel, т.е. инфантильного вызова. Согласно правилам парадокса, Frevel тоже может быть оправдан. Наш дровосек является прекрасным примером беззаботной дерзости, которая вмешивается абсолютно во все, в каждой ситуации поступает смело и бестактно и требует вознаграждения за свои поступки. Это прекрасный пример того, как вознаграждается нарушение границ и переход в царство зла, совершаемый не по требованиям внутренней необходимости, а вследствие явной дерзости.
