Не там и не тогда. Когда началась и где закончилась Вторая мировая? - Паршев Андрей Петрович (книги без сокращений .TXT) 📗

Одновременно с Московским совещанием существенно активизировалась американская дипломатия, обеспокоенная за судьбу правительства Чан Кайши в случае расширения гражданской войны. Еще в ноябре в отставку ушел посол П. Хэрли, а специальным представителем президента США в Китае был назначен генерал Дж. Маршалл. 15 декабря 1945 г. Трумэн выступил «с заявлением о политике в Китае, в котором высказался за объединение Китая мирными демократичными методами и за созыв Политической консультативной конференции, предусмотренной “соглашением 10 октября”». [593]

Решения Московского совещания и усилия американской дипломатии способствовали в декабре 1945 г. возобновлению переговоров между КПК и Гоминьданом. 31 декабря Чан Кайши объявляет о созыве 10 января 1946 г. Политической консультативной конференции (ПКК), из представителей Гоминьдана, КПК и других партий. Кроме того, для выработки условий перемирия и наблюдения за его выполнением, по инициативе Маршалла, был создан «Комитет трех», в который вошли представители от КПК (Чжоу Эньлай), Гоминьдана (Чжан Цюнь) и США (Маршалл).

К этому времени, как справедливо отмечает историк А. В. Меликсетов, отношение руководства компартии к тактике переговоров, которая уже доказала свою выгодность для военно-политических позиций КПК, меняется – она признается важным средством воздействия на общекитайское общественное мнение и способом выиграть время для военной подготовки, особенно в Маньчжурии. [594]

В январе 1946 г. переговоры между КПК и Гоминьданом были возобновлены. 10 января «Комитет трех» достиг согласия о прекращении военных действий. В этот же день начала работу Политическая консультативная конференция в составе семи представителей КПК, восьми – Гоминьдана, девяти – Демократической лиги, пяти – младокитайской партии и девяти беспартийных общественных деятелей. За время работы ПКК делегаты от компартии умело пропагандировали свой проект «Программу мирного строительства государства», в котором содержались положения программных документов VII съезда КПК. Это имело большое воздействие «на политических представителей промежуточных сил и, прежде всего на Демократическую лигу, которая все более критически относилась к гоминьдановской политике». [595]

31 января ПКК приняла решение об организации Государственного совета (правительства), о программе мирного строительства государства, о Национальном собрании, о проекте конституции и о военных вопросах. В последней резолюции были указаны основные принципы реорганизации вооруженных сил: армия принадлежит государству, а не политическим партиям, военная власть отделяется от гражданской, гражданский контроль над армией осуществляется министерством национальной обороны, которое создается путем реорганизации Военного комитета Национального правительства.

Сложности в работе ПКК начались, когда вопрос зашел о статусе и численности войск КПК и Гоминьдана. В этом вопросе обе стороны не смогли найти общего языка. «Комитету трех» было поручено разработать соответствующее решение для чего потребовалось несколько недель. 25 февраля «Комитет трех» принял решение о сокращении в течение года общего числа дивизий до 108 (90 дивизий от Гоминьдана, 18 дивизий от КПК) с последующим сокращением в течение 6 месяцев до 60 дивизий (50 – от Гоминьдана, 10 – от КПК) с личным составом не более 14 тыс. человек в каждой. Помимо этого, документ включал войска КПК в государственную армию, определял количество армий в Северо-Западном, Северо-Восточном, Северном, Центральном и Южном (включая Тайвань) Китае, а также соотношение войск в каждом из этих районов. Далее процитируем историка М. Ф. Юрьева:

«Это решение было компромиссным: гоминьдан соглашался на фактическое сохранение войск КПК и их включение в государственную армию, а КПК – на сокращение вооруженных сил в относительно больших размерах, чем гоминьдан (в первой половине 1946 г. соотношение их численности было примерно 3,5: 1 в пользу гоминьдана, а соглашение предусматривало 5: 1), и передачу их (по меньшей мере номинально) под верховное командование президента Китая, т. е. Чан Кайши». [596]

Но реализация выработанных соглашений, столкнулась с серьезными трудностями. Причиной этому были опасения Гоминьдана перед Коммунистической партией Китая, нацеленной на реальный захват власти в стране.

Еще в конце декабря 1945 г. состоялась секретная миссия сына Чан Кайши Цзян Цзинго в Москву в качестве специального представителя главы китайского государства и правительства. Перед тем как принять Цзян Цзинго, И. В. Сталин поручил МИД СССР представить ему информацию о целях визита сына Чан Кайши, о вопросах, которые могут быть им подняты, и высказать соображения советских дипломатов по этим вопросам.

29 декабря 1945 г. заместитель министра иностранных дел С. А. Лозовский, представил на имя И. В. Сталина и В. М. Молотова аналитическую записку, в которой сообщалось:

«В предварительных беседах с нашим послом [597] ни Чан Кайши, ни Цзян Цзинго не сообщили с какой целью, направляется в Москву “личный представитель” Чан Кайши. Тем не менее, на основании косвенных данных можно установить основную политическую цель поездки Цзян Цзинго в Москву.

Цзян Цзинго будет вести переговоры по вопросу о политическим положении в Маньчжурии, об эксплуатации японских предприятий, расположенных в Маньчжурии, об участии советских капиталов и технических сил в развитии Маньчжурии, о передаче всей Маньчжурии в руки гражданской и военной администрации китайского правительства и т. д. Цзян Цзинго имеет, очевидно, поручение в начале или в конце переговоров успокоить Советское правительство по вопросу о роли США в Китае. Чан Кайши-де не хочет предоставлять США какие-либо преимущества по сравнению с Советским Союзом; он хочет использовать США только для экономической реконструкции страны. Не исключено, что Чан Кайши делал аналогичные заявления американцам по поводу Советского Союза. Во всяком случае, одно ясно – что Чан Кайши хочет использовать и Советский Союз, и США, и особенно противоречия между нами, для укрепления национального правительства и перестройки Китая в интересах национальной китайской буржуазии». [598]

Далее в записке приводился перечень вопросов возможных в ходе беседы и делался вывод о самом посланце:

«О Цзян Цзинго. Как Чан Кайши пытается маневрировать между США и СССР, так и Цзян Цзинго хочет, как бывший член ВКП(б), [599] маневрировать между Чан Кайши и нами, выдавая себя за бескорыстного друга СССР. Чан Кайши не послал бы своего сына, если бы он не был уверен на все 100 %. Цзян Цзинго готов даже критиковать Чан Кайши для того, чтобы лучше и легче проводить намеченную его отцом политику. Окружение Чан Кайши не любит Цзян Цзинго не только как бывшего левого, но и как претендента на политическое наследство Чан Кайши. На самом деле, Цзян Цзинго середняк и не может идти ни в какое сравнение с таким дельцом и политиком, как Сун Цзывень. [600] Вывод: вряд ли Цзян Цзинго имеет поручение заключить с нами какие-либо соглашения. Он едет в Москву для того, чтобы поговорить и, возможно, подготовить почву для приезда самого Чан Кайши». [601]

Аналитики МИДа оказались настоящими профессионалами. Встречи Сталина с Цзян Цзянго, состоявшиеся 30 декабря 1945 г. и 3 января 1946 г. были своего рода «разведкой боем», прощупыванием позиций, соблюдением дипломатического этикета, заполненного цветастым восточным многословием – и ничем иным. Приведем, по нашему мнению, показательный отрывок беседы от 30 декабря, на которой присутствовали И. В. Сталин, Цзян Цзинго, министр иностранных дел В. М. Молотов, ответственный работник МИДа Павлов, посол Китая Фу Бинчан: