Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии 1939-1945 - Лихачев Д. А. (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
Короткий отпуск, проведенный мною дома, был омрачен смертью 4 ноября в Берлине моей тещи. Мы сопроводили гроб с ее телом в Гослар и похоронили ее рядом с мужем. А потом, повинуясь новым приказам, я вновь покинул дом.
В середине ноября мой штаб перевели сначала в Дюссельдорф, а потом, из-за внезапного изменения в планах, в Кобленц. Я поступил под непосредственное командование главнокомандующего группой армий «А» генерал-полковника фон Рундштедта.
Для повышения политической сознательности офицерского состава, в особенности генералитета, в Берлине было решено провести курс лекций, которые должны были читать, помимо прочих, Геббельс, Геринг, а последнюю, 23 ноября, сам Гитлер. Аудиторию составляли в основном генералы и адмиралы, но присутствовало и несколько инструкторов и воспитателей из военных школ, вплоть до уровня лейтенанта.
В словах всех троих вышеназванных проходило красной нитью одно и то же: на генералов люфтваффе с партайгеноссе Герингом во главе можно положиться целиком; вполне заслуживают доверия и адмиралы, поддерживающие линию Гитлера; а вот армейским генералам партия не может безоговорочно доверять. В свете только что успешно проведенной польской кампании для нас причины подобного отношения казались непостижимыми. Вернувшись в Кобленц, я направился к начальнику штаба группы армий генералу фон Манштейну, которого я хорошо знал, чтобы обсудить, как нам выйти из такого положения. Тот согласился, что просто проигнорировать подобные обвинения нельзя. Он уже поднимал эту тему в разговорах со своим главнокомандующим, но тот не выразил готовности предпринять какие-либо действия. Поэтому Манштейн попросил меня попробовать поговорить с главнокомандующим, и я сразу же отправился к нему. Генерал-полковник фон Рундштедт был уже в курсе всего, но заявил, что единственное, что он готов сделать, – это отправиться к главнокомандующему сухопутными войсками и рассказать ему об отношении офицеров к выдвинутым против них обвинениям. Я указал на то, что большая часть обвинений как раз против главнокомандующего сухопутными войсками и направлена, причем высказано ему все было в глаза, так что, если мы хотим, чтобы Гитлер отказался от своих необоснованных обвинений, надо подойти к нему с какой-то другой стороны. Но у генерала фон Рундштедта так и не появилось желания что-либо предпринимать. Следующие несколько дней я провел в визитах к другим чинам высшего генералитета, пытаясь подвигнуть их на какие-то действия, но тщетно. Последним я посетил генерал-полковника фон Рейхенау, известного своей хорошей репутацией в глазах партии и Гитлера. К моему вящему удивлению, Рейхенау поведал мне, что его отношения с Гитлером теплыми назвать уже нельзя и что они уже несколько раз серьезно ссорились, и поэтому ничего хорошего из его разговора с Гитлером выйти не может. Однако он не стал спорить с тем, что Гитлеру обязательно нужно рассказать о настроениях генералитета в сложившейся ситуации, и он предложил мне сделать это самому. На мои слова о том, что я – один из самых младших офицеров в командовании корпуса и по этой причине вряд ли могу выступать от лица вышестоящих, он возразил, что это как раз хорошо. Он послал в канцелярию запрос на аудиенцию для меня, и на следующий день я получил приказ явиться к Гитлеру с докладом. Последовавший за этим разговор принес мне ряд откровений.
Гитлер принял меня с глазу на глаз и слушал, не перебивая, минут двадцать. Я пересказал три выступления, прослушанные мною в Берлине, перечислил содержащиеся в них обвинения против генералов армии и закончил так:
– После этого я поговорил со многими генералами. Все они удивлены и возмущены, что высшие руководители государства выказывают им столь открытое недоверие, несмотря на то что они только что доказали свою преданность, рискуя жизнью во имя Германии в Польше и победоносно завершив кампанию менее чем за три недели. В свете предстоящей войны с Западом мы все считаем, что эту брешь в наших отношениях необходимо заделать. Вас, возможно, удивил тот факт, что по этому вопросу к вам явился я, один из самых младших командующих. Я просил об этом многих из тех, кто стоит выше меня, но никто из них не захотел. Однако это не значит, что вы можете потом с полным правом говорить: «Я открыто заявил армейским генералам о своем недоверии, и никто из них не возразил против этого». Вот почему я явился к вам сегодня – чтобы возразить против высказанных заявлений, которые, на наш взгляд, являются несправедливыми и обидными. Если каким-то отдельным генералам вы и не доверяете – а невероятно, чтобы ваше недоверие не было ограничено рядом конкретных лиц, – вы можете просто снять их с должности! Нам предстоит затяжная война, и мы не можем позволить себе внутренних разногласий. Доверие должно быть восстановлено раньше, чем наступит критическая ситуация, подобная кризису 1916 года, приведшая к назначению в высшее командование Гинденбурга и Людендорфа. На тот раз решение было правильным, но слишком запоздалым. Наше руководство не должно больше никогда запаздывать с принятием правильных решений!
Гитлер выслушал меня крайне серьезно. Когда я закончил, он резко бросил:
– Проблема в главнокомандующем сухопутными силами. Я возразил:
– Если вы считаете, что главнокомандующий сухопутными силами не заслуживает доверия, отправьте его в отставку и назначьте на его место генерала, которому всецело доверяете.
За этим последовал именно тот вопрос, которого я боялся:
– И кого же вы предлагаете?
У меня был наготове целый список генералов, способных, на мой взгляд, выполнять эти сложные обязанности. В первую очередь я назвал генерал-полковника фон Рейхенау.
– И речи быть не может, – отрезал Гитлер.
Это прозвучало чересчур резко, и я понял, что Рейхенау ни в коей мере не преувеличивал, описывая, насколько плохи его отношения с Гитлером. Затем Гитлер отверг еще целый ряд кандидатур, начиная с генерал-полковника фон Рундштедта. Наконец мой список исчерпался, и я замолк.
Тогда говорить начал Гитлер. Он подробно описал причины своего недоверия генералам, начав с того, как много проблем доставили ему Фрич и Бек, когда он взялся за восстановление германской армии. Он хотел немедленно сформировать тридцать шесть дивизий, а они убеждали его, что для начала хватит и двадцати одной. Генералы отговаривали его от того, чтобы ввести войска в Рейнскую область, а при первом же выражении недовольства со стороны французов готовы были отвести их обратно, и лишь активное вмешательство министра иностранных дел предотвратило капитуляцию. Потом фельдмаршал фон Бломберг разочаровал его сильнейшим образом, а после инцидента с Фричем остался горький осадок. Бек ушел из-за несогласия с Гитлером по чешскому вопросу. Все предложения главнокомандующего по дальнейшему укреплению вооруженных сил ограничивались полумерами, ярким примером чего можно назвать явно недостаточный рост производства легких полевых гаубиц, предполагающийся по его плану. Уже в ходе польской кампании возникли разногласия между ним и непосредственно командовавшими наступлением генералами; что же касается нависшей угрозы войны с Западом, то и в этом вопросе Гитлер видел, что его собственные представления не согласуются с представлениями главнокомандующего.
Гитлер поблагодарил меня за откровенность – и наша часовая беседа закончилась ничем. В Кобленц я вернулся в угнетенном состоянии.
Глава 5
Западная кампания
Подготовка
Перед тем как начать военные действия против держав Запада – чего мы избежали бы с радостью, – предстояло тщательно изучить опыт, полученный в Польше. Польский опыт показал – и это для меня неожиданностью не стало, – что «легкие дивизии» представляют из себя ужасную мешанину; поэтому было принято решение реорганизовать их в танковые дивизии. Эти дивизии получили номера от 6 до 9. Моторизованные пехотные дивизии показали себя чересчур громоздкими; из них было изъято по одному пехотному полку. Выполнение первоочередной задачи по перевооружению танковых полков машинами «Т-Ш» и «T-IV» продвигалось очень медленно, отчасти в силу нехватки производственных мощностей промышленности, а отчасти по причине того, что Верховным командованием владела тенденция консервировать танки новых типов.
