Событие - Набоков Владимир Владимирович (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗
ТРОЩЕЙКИН:
Очень даже будете. Что вы ищете? Да вот она. Поехали. Ты, Люба, не волнуйся, я через десять минут буду дома.
ЛЮБОВЬ:
Я спокойна. Вернешься жив.
РЕВШИН:
А вы сидите в светлице и будьте паинькой. Я еще днем забегу. Дайте лапочку.
Оба уходят направо, а слева неторопливо появляется Вера. Она тоже молода и миловидна, но мягче и ручнее сестры.
ВЕРА:
Здравствуй. Что это происходит в доме?
ЛЮБОВЬ:
А что?
ВЕРА:
Не знаю. У Алеши какой-то бешеный вид. Они ушли?
ЛЮБОВЬ:
Ушли.
ВЕРА:
Мама на машинке стучит, как зайчик на барабане.
Пауза.
Опять дождь, гадость. Смотри, новые перчатки. Дешевенькие-дешевенькие.
ЛЮБОВЬ:
У меня есть тоже обновка.
ВЕРА:
А, это интересно.
ЛЮБОВЬ:
Леонид вернулся.
ВЕРА:
Здорово!
ЛЮБОВЬ:
Его видели на нашем углу.
ВЕРА:
Недаром мне вчера снился.
ЛЮБОВЬ:
Оказывается, его из тюрьмы выпустили раньше срока.
ВЕРА:
Странно все-таки: мне снилось, что кто-то его запер в платяной шкап, а когда стали отпирать и трясти, то он же прибежал с отмычкой, страшно озабоченный, и помогал, а когда наконец отперли, там просто висел фрак. Странно, правда?
ЛЮБОВЬ:
Да. Алеша в панике.
ВЕРА:
Ах, Любушка, вот так новость! А занятно было бы на него посмотреть. Помнишь, как он меня всегда дразнил, как я бесилась. А в общем, дико завидовала тебе. Любушка, не надо плакать! Все это обойдется. Я уверена, что он вас не убьет. Тюрьма не термос, в котором можно держать одну и ту же мысль без конца в горячем виде. Не плачь, моя миленькая.
ЛЮБОВЬ:
Есть граница, до которой. Мои нервы выдерживают. Но она. Позади.
ВЕРА:
Перестань, перестань. Ведь есть закон, есть полиция, есть, наконец, здравый смысл. Увидишь: побродит немножко, вздохнет и исчезнет.
ЛЮБОВЬ:
Ах, да не в этом дело. Пускай он меня убьет, я была бы только рада. Дай мне какой-нибудь платочек. Ах, господи… Знаешь, я сегодня вспомнила моего маленького, - как бы он играл этими мячами, - а Алеша был так отвратителен, так страшен!
ВЕРА:
Да, я знаю. Я бы на твоем месте давно развелась.
ЛЮБОВЬ:
Пудра у тебя есть? Спасибо.
ВЕРА:
Развелась бы, вышла за Ревшина и, вероятно, моментально развелась бы снова.
ЛЮБОВЬ:
Когда он прибежал сегодня с фальшивым видом преданной собаки и рассказал, у меня перед глазами прямо вспыхнуло все, вся моя жизнь, и, как бумажка, сгорело. Шесть никому не нужных лет. Единственное счастье - был ребенок, да и тот помер.
ВЕРА:
Положим, ты здорово была влюблена в Алешу первое время.
ЛЮБОВЬ:
Какое! Сама для себя разыграла. Вот и все. Был только один человек, которого я любила.
ВЕРА:
А мне любопытно: он объявится или нет. Ведь на улице ты его, наверное, как-нибудь встретишь.
ЛЮБОВЬ:
Есть одна вещь… Вот, как его Алеша ударил по щеке, когда Миша его держал. Воспользовался. Это меня всегда преследовало, всегда жгло, а теперь жжет особенно. Может быть, потому, что я чувствую, что Леня никогда мне не простит, что я это видела.
ВЕРА:
Какое это было вообще дикое время… Господи! Что с тобой делалось, когда ты решила порвать, помнишь? Нет, ты помнишь?
ЛЮБОВЬ:
Глупо я поступила, а? Такая идиотка.
ВЕРА:
Мы сидели с тобой в темном саду, и падали звезды, и мы обе были в белых платьях, как привидения, и табак на клумбе был, как привидение, и ты говорила, что не можешь больше, что Леня тебя выжимает: вот так.
ЛЮБОВЬ:
Еще бы. У него был ужасающий характер. Сам признавался, что не характер, а харакири. Бесконечно, бессмысленно донимал ревностью, настроениями, всякими своими заскоками. А все-таки это было самое-самое лучшее мое время.
ВЕРА:
А помнишь, как папа испуганно говорил, что он темный делец: полжизни в тени, а другая половина зыбкая, зыбкая, зыбкая.
ЛЮБОВЬ:
Ну, это, положим, никто не доказал. Лене просто все очень завидовали, а папа вообще считал, что, если заниматься денежными операциями, ничем, в сущности, не торгуя, человек должен сидеть либо за решеткой банка, либо за решеткой тюрьмы. А Леня был сам по себе.
ВЕРА:
Да, но это тоже повлияло тогда на тебя.
ЛЮБОВЬ:
На меня все насели. Миша сидел всей своей тушей. Мама меня тихонько подъедала, как собака ест куклу, когда никто не смотрит. Только ты, моя душенька, все впитывала и ничему не удивлялась. Но, конечно, главное, я сама: когда я по нашим свиданиям в парке представляла себе, какова будет с ним жизнь в доме, то я чувствовала - нет, это нельзя будет выдержать: вечное напряжение, вечное электричество… Просто идиотка.
ВЕРА:
А помнишь, как он, бывало, приходил мрачный и мрачно рассказывал что-нибудь дико смешное. Или как мы втроем сидели на веранде, и я знала, что вам до крика хочется, чтоб я ушла, а я сидела в качалке и читала Тургенева, а вы на диване, и я знала, что, как только уйду, вы будете целоваться, и поэтому не уходила.
ЛЮБОВЬ:
Да, он меня безумно любил, безумно невезучей любовью. Но бывали и другие минуты, - совершенной тишины.
ВЕРА:
Когда папа умер и был продан наш дом и сад, мне было обидно, что как-то в придачу отдается все, что было в углах нашептано, нашучено, наплакано.
ЛЮБОВЬ:
Да, слезы, озноб… Уехал по делам на два месяца, а тут подвернулся Алеша, с мечтами, с ведрами краски. Я притворилась, что меня закружило, - да и Алеши было как-то жаль. Он был такой детский, такой беспомощный. И я тогда написала это ужасное письмо Лене: помнишь, мы смотрели с тобой посреди ночи на почтовый ящик, где оно уже лежало, и казалось, что ящик разбух и сейчас разорвется, как бомба.
ВЕРА:
Мне лично Алеша никогда не импонировал. Но мне казалось, что у тебя будет с ним замечательно интересная жизнь, а ведь мы до сих пор, собственно, не знаем, великий ли он художник или чепуха. "Мой предок, воевода четырнадцатого века, писал "Трощейкин" через "ять", а посему, дорогая Вера, прошу и вас впредь писать так мою фамилию".
ЛЮБОВЬ:
Да, вот и выходит, что я вышла замуж за букву "ять". А что теперь будет, я совершенно не знаю… Ну скажи: почему у меня было это бесплатное добавление с Ревшиным? На что это мне: только лишняя обуза на душе, лишняя пыль в доме. И как это унизительно, что Алеша все отлично знает, а делает вид, что все чудно. Боже мой, Верочка, подумай: Леня сейчас за несколько улиц от нас, я мысленно все время туда ускакиваю и ничего не вижу.
Входит Марфа с двумя мячами. Это краснолицая старуха с двумя мясистыми наростами на висках и у носа.
ВЕРА:
Во всяком случае, все это безумно интересно.
Марфа убирает чашку от кофе.
МАРФА:
А что купить к чаю-то? Или вы сами?
ЛЮБОВЬ:
Нет, уж вы, пожалуйста. Или, может быть, заказать по телефону? Не знаю, - я сейчас приду и скажу вам.
Вбегает Трощейкин. Марфа уходит.
ЛЮБОВЬ:
Ну что?
ТРОЩЕЙКИН:
Ничего: в городе спокойно.
ВЕРА:
А ты что, Алеша, предполагал, что будут ходить с флагами?
ТРОЩЕЙКИН:
А? Что? Какие флаги? (Жене.) Она уже знает?
