Первая встреча, последняя встреча... - Валуцкий Владимир Иванович (лучшие книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
И вдруг рассеянное зрение Чухонцева выхватило из окружающей бестолковой суетни и как бы вмиг приблизило знакомое прекрасное лицо, синие, смеющиеся глаза, пушистый песец шубки… Ванда мчалась в санках по проспекту, и Гей, улыбаясь и что-то говоря, придерживал ее рукой за талию на узком сиденье.
Чухонцев поглядел вслед исчезнувшему видению, запахнул воротник и направился к трамвайной остановке.
Он соскочил с подножки на углу Садовой и Гороховой, и трамвай уехал, увозя на себе рекламу «Кунсткамеры курьезов господина Шольца» с наклеенной наискосок полоской: «Закрытие показа. Спешите видеть».
Когда Чухонцев подходил к дому, ему показалось, что какая-то тень в котелке скрылась при его приближении в подворотню… с корнем была вырвана табличка «частного агентства»… однако в подъезде, куда он заглянул с осторожностью, и на лестнице — было пусто. Чухонцев быстро поднялся, отпер дверь и включил свет.
Разгром царил в его квартире. Перевернутая и вспоротая мебель, бумажная рвань, разбитая и растоптанная фотоаппаратура, битое стекло фотопластинок, сорванные со стен вместе с обоями фотографии… Один портрет государя, почему-то не тронутый, глядел на Чухонцева строго и требовательно.
Чухонцев подошел к окну. Тень в котелке и гороховом пальто снова маячила у подъезда, топчась на ветру и согревая пальцы дыханием.
Он дернул занавеску, отошел и опустился в останки кресла. Неожиданно вдруг щелкнула и со звоном распрямилась пружина в исковерканном граммофоне, но Чухонцев даже не шевельнулся. Мысли его были далеко отсюда, неподвижным и отсутствующим было лицо.
Прошла минута, или две, или десяток минут… Потом Чухонцев посмотрел на часы, встал, подошел к сейфу — единственному, хоть и сброшенному на пол, но уцелевшему предмету обихода в комнате — отпер его ключом, достал револьвер, повернул на просвет пустой барабан и сунул револьвер в карман.
Еще раз глянул в окно — к топчущемуся котелку теперь в дальней перспективе Гороховой прибавился еще и черный автомобиль с шофером, возящимся под капотом, — и вошел в ванную. Распахнув высокое окошко, подтянулся к нему, перевалился через карниз, повис на руках и спрыгнул на прилегающую крышу, где его мягко принял наметенный у стены сугроб.
Увязая в глубокой снежной шапке, Чухонцев добрался до края крыши с выступающими поручнями пожарной лестницы, заглянул вниз, и увидев, что двор пуст, стал быстро спускаться по ступеням.
Унтер-минер Егор Занзевеев, меся раскисшими башмаками грязный снег, истоптанный обитателями ночлежки, почти уже приблизился к входу в нее, как вдруг увидел поджидающего его Чухонцева.
Занзевеев остановился и, переложив из руки в руку какую-то обжигающую холодом затейливую железную деталь, хмуро, но незлобно спросил гостя:
— Никак мало получил тут, что ли? Добирать пришел?
— Я к вам с просьбой пришел, Егор Дмитриевич, — отвечал Чухонцев. — По общему нашему делу.
Занзевеев приготовился уже состроить саркастическую гримасу для ответа, но Чухонцев опередил его, произнеся тихо и значительно:
— Шольц завтра уезжает.
— Понятно, — приказчик бегло осмотрел револьвер Чухонцева, отошел к прилавку, где отливали воронением и никелем пистолеты и револьверы всех марок и калибров, и вернулся с коробкой патронов.
— И, если можно, — сказал Чухонцев, — проверить бой.
— Пожалуйста, имеем тир. Позвольте-с…
Приказчик взял револьвер у Чухонцева и, на ходу ловко его заряжая, провел Чухонцева в узкий подвал, в конце которого лампочка ярко освещала мишень на груди щеголеватого фанерного господина с усиками.
Чухонцев прицелился и вздрогнул от неожиданно гулкого выстрела. Усатый господин качнулся, и его руки на шарнирах чуть приподнялись. Чухонцев, тверже выпрямив руку, выстрелил второй раз, третий… четвертый.
Руки господина с усиками толчками ползли вверх, дымное облако поднималось к потолку.
Палец Чухонцева беспрестанно нажимал спуск, выстрелы гремели — и приказчик несколько озадаченно глядел на покупателя, с необъяснимой яростью расстреливавшего по фанере патрон за патроном…
В струйках пара, блестя горячей медью, паровоз стоял под стеклянным сводом Варшавского вокзала, готовый тронуться.
Шольц, элегантный более обыкновенного, в собольей шубе и котелке, любезно раскланивался на платформе с многочисленными провожающими. Носильщики под руководством финна шофера перетаскивали в размалеванный ярко, как цирковой балаган, вагон, замыкающий состав, кофры, ящики, саквояжи и чемоданы. Чувствуя в пассажире особу важную, меж ними без всякой пользы суетился кондуктор.
Тем временем с другой стороны состава на параллельный путь вылез из-под вагона-балагана перепачканный Егор Занзевеев — и исчез в темноте.
Спустя минуту Занзевеев возник на платформе, в некотором отдалении от состава, где в водовороте снежинок у фонарного столба его ждал Чухонцев.
— Ну?.. — спросил он.
— Не подведет, — уверенно отвечал Занзевеев.
Чухонцев глядел издали, как торопливее замелькали рукопожатия у вагона, как, получив мзду, кланялся Шольцу финн.
Колокол ударил.
— Спасибо, Егор Дмитриевич, — сказал Чухонцев, отступая за фонарь.
— Не беспокойся, — Занзевеев с сожалением отпустил протянутую руку: гордость творца распирала его и требовала самовыражения. — Штука вышла — отличная!.. Гляди… Занзевеев подхватил прутик и стал чертить тут же, на снегу. — Просто и гениально, двухступенчатая система… Магнит удерживает устройство на буфере, первая ступень ровно в полночь отцепляет вагон от состава… Вторая, по прошествии еще одной минуты… — и тут Занзевеев смолк, увидев, что Чухонцева уже нет около него. — Шольц бы за одну идею сотню отвалил…
Прозвучала трель свистка, отозвался паровоз, звякнули буфера, двинулись вагоны. Шольц, приподняв котелок, улыбался с площадки.
— Но мы — не крохоборы… — Занзевеев с усмешкой помахал вслед Шольцу рукой. — Бери, бесплатно!.. сукин сын!..
Шофер-финн вышел из здания вокзала, пересчитывая на ходу и пряча в карман кожаной куртки деньги.
Он спустился на набережную Обводного, где стоял черный «Даймлер», зажег ацетиленовые фары, крутанул заводную ручку. Затарахтел мотор. Финн неторопливо уселся за руль, включил передачу и собрался было тронуться — как вдруг застыл, ощутив шеей холодное прикосновение металла.
Сидя в окаменении, он покосился на зеркальце — и увидел в нем Чухонцева, плотно прижимающего револьвер к его затылку.
— Что… надо?.. — выдавил он наконец.
— Где китаец живет?
— Тома шивет…
— Дома — знаю, где дом? Куда возил меня?
— Шлиссельбургский… Малая Рогатка…
— Отвезешь туда. — Чухонцев отнял револьвер от затылка шофера. — И без шуток. Я не шучу.
— Латно, латно, — поспешно закивал шофер, дергая рычаг, и автомобиль тронулся.
«Даймлер» отчаянно трясся и переваливался на колдобинах Шлиссельбургского проспекта, выхватывая светом фар — то взлетающим, то опускающимся — вихри снежинок, ухабистую дорогу, редкие жилые дома, глухие фабричные стены и ворота, амбары и пакгаузы, за которыми временами появлялось и исчезало смутное ледяное зеркало Невы.
— Я шеловек меленький, — говорил шофер, уже несколько отошедший от первого испуга, — мне скашут — веси, я всекда скашу: латно. Они скашут — молши, я, латно, молшу. Я, знаете, еще хочу попасть шивой, томой, Хельсингфорс…
— Попадешь. Если все будет ладно и будешь молчать, — сказал Чухонцев.
— Я буду, — сказал финн.
Автомобиль свернул в узкий переулок, где тянулся бесконечный забор; потом забор кончился, потянулись сараи и склады. Повороты стали чаще и круче. Из темноты обозначилось что-то вроде большого двора, замкнутого с трех сторон. Шофер, не глуша мотор, остановил машину и оглянулся на Чухонцева. Его лицо снова выражало неподдельный страх.
