Имена на поверке - Багрицкий Всеволод Эдуардович (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗

Имена на поверке

Стихи воинов, павших на фронтах Великой Отечественной войны

От составителя

На поверке перед строем полка командир называет имя солдата. «Пал смертью храбрых в боях за Родину», — отвечает правофланговый. Редко кто знает, что эта старинная традиция русской армии впервые началась в Тенгинском полку, в котором служил М. Ю. Лермонтов на Кавказе. Вместе с лучшими традициями русских воинов она перешла в Советские Вооруженные Силы. В минуту, когда произносятся знаменательные слова, у всех — от ветерана до новобранца — встает перед глазами образ человека, навечно внесенного в списки части. Умерший, он остается жить; незримый, он находится в строю.

Такую поверку производит и наше общество. Одна из его лучших черт — память добрых дел. Люди, посвятившие свою жизнь народу, остаются с ним; отдавшие за него жизнь воскресают и живут в его памяти. Так ожили сотни ранее безвестных героев Октябрьской революции и гражданской войны. Так оживают тысячи героев первых пятилеток и Великой Отечественной войны.

Советская поэзия заполняет сейчас белые страницы своей истории. Иные пропуски очевидны, и несправедливо забытые места легко поддаются восстановлению. Другие носят характер больших или меньших открытий, причем ценность их часто определяется не только литературными мерками. Так, в стихах, письмах, заметках Сергея Чекмарева мы услышали голос поколения первой пятилетки, так, в лирической исповеди молодых поэтов, погибших на фронтах сороковых годов, мы ощущаем дыхание жизни, которой жили их сверстники.

Публикуемый сборник — часть этой исповеди. В нем собраны стихи более чем двадцати поэтов. Большинство из них не увидело при жизни ни одной своей напечатанной строки. По-разному складывались их биографии, но трагически-светлый конец их одинаков. В финских снегах и в окопах Новороссийска, на полях Подмосковья и в блокаде Ленинграда, на берегах Волги и Дона — на всех фронтах Великой Отечественной войны раскиданы их могилы. Почти все они пали прямо на поле боя, а те, кого тяжелые раны заставили выпустить оружие из рук, встретили смерть на госпитальной койке. Лыжники и моряки, пехотинцы и летчики, саперы и партизаны, они выполнили до конца свой долг перед Родиной, сложив свои смелые головы в смертельной схватке с ее врагами.

Сверстники и товарищи по поколению хорошо помнят их такими, какими они уходили от нас: молодыми, сильными, жизнелюбивыми. Не похожие друг на друга в частностях, они были схожи друг с другом в общем. Честнейшие из чистых, они оказались смелейшими из смелых. В стихах они разнились между собой. У каждого были свои учителя, но общим их учителем была советская действительность. Для нас сейчас важно определить то, что объединяло их всех, помимо почерков и дарований, под единым знаменем поколения.

Главным для всех них было ощущение надвигающейся войны с фашизмом. Вся страна приводила себя в мобилизационную готовность, и молодежь конца тридцатых годов знала, что ей придется стать основной ударной силой в этой смертельной схватке. Внутренне она опиралась на огромный опыт, накопленный партией и народом, на опыт своих отцов. Романтика революционного подполья и гражданской войны снова заставляли биться сердца и тревожить воображение. Михаил Кульчицкий пишет в эти годы поэму о России, где лейтмотивом звучат строки:

Павел Коган с горькой гордостью говорит о «мальчиках невиданной революции». Александр Артемов пишет о большевистском подполье Владивостока. Валентин Шульчев посвящает свои стихи Котовскому.

Революционные традиции властно владеют думами поколения. Захватывая ближайшие по времени события, они в сознании молодежи продолжаются в героике коллективизации и подвигах первых пятилеток. Леонид Вилкомир — один из энтузиастов великой стройки — искренне тогда писал, что «лучшего я времени не знаю, по силе чувства равного тому». Молодежь, «согревавшаяся лишь жаркими беседами» и «одевавшаяся папиросным дымом», шла на любые лишения во имя будущего Завтра и в этом находила свое счастье.

Непреодолимо и настойчиво звучит в творчестве поэтов тех лет одна постоянная нота. Образно говоря, это мотив первых тактов «Интернационала». Она слышится в стихах Павла Когана и Михаила Кульчицкого. Явственно звучит она в творчестве всех поэтов книги. Георгий Корешов пишет свое «Чудо-плавание», где мечтает о том времени, когда все гавани будут родными и «чужих не будет берегов». Леонид Шершер посвящает свои строки юным героиням испанской трагедии. Виктор Троицкий, резко отъединяя немецкий фашизм от немецкой культуры, пишет стихи о гейновской Лорелее, ему вторит Николай Овсянников. Чувства советского патриотизма и международного братства трудящихся неразрывно сливаются в едином мироощущении поколений.

Все это вместе взятое определило идейные позиции молодежи предвоенных лет, было основой ее духовной жизни и в конечном счете стало ее решающим оружием в победе над врагом.

Нельзя забывать, что все они были очень молоды. Всеволоду Багрицкому и Захару Городисскому не было еще и двадцати лет, когда они погибли. Почти все поэты, представленные в сборнике, пошли на фронт добровольцами. Самым зрелым из них, таким, как Майоров, не было больше двадцати трех — двадцати пяти лет. Нетрудно представить, какое сильное и яркое пополнение получила бы советская литература, если бы эта талантливая молодежь смогла развернуться в полную свою силу. Но и то, что сделано, рисует перед нами волнующую картину чистого и даровитого поколения ленинской молодежи.

Читая внимательно стихи молодых авторов того времени, нельзя не обратить внимания на одну трагическую особенность. Почти все они ясно сознают то, что можно было бы назвать возможной необходимостью своей гибели. Они знали, на что идут, и бесстрашно смотрели в глаза смерти. Ни бахвальство, ни шапкозакидательство не были свойственны этим золотым ребятам. Характерно также, что, слагая стихи, похожие на прижизненные эпитафии, они везде говорят о поколении в целом, не отделяя себя от него. Николай Майоров пишет о людях, которые уйдут, «не долюбив, не докурив последней папиросы», и он уверен, что

Стихи, сходные с этими, есть у Георгия Суворова, буквально за день до своей героической гибели под Нарвой написавшего чистейшие по чувству и высокотрагические строки, которые могут стать эпитафией многим из его сверстников:

Эти люди гордились своим поколением, и теперь поколение гордится ими.

Высокая скромность владела юными героями, когда от имени сверстников они писали свои строки. Теперь и в «столбцах газет», и «в набросках на холсте», и «в бронзовых ваяньях» запечатлеваются дела и подвиги, черты и образы людей, отдавших жизнь за наше Настоящее. Со временем, мы уверены, будет создана всеобъемлющая антология поэтов, павших в боях Великой Отечественной войны, — они заслужили себе этот общий памятник. Пусть одним из кирпичей его основания станет этот сборник. Он не может претендовать на полноту, но и то, что он включает, красноречиво свидетельствует о многом — молодом, светлом, талантливом.