Собрание стихотворений и поэм - Гамзатов Расул Гамзатович (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗

Но было нередко иначе, И память о том я храню, Как в жертву любовной удаче Стихи предавались огню.

И женщинами преуменьшен Грехов моих был бы табун, Когда б из объятия женщин Не рвался в объятья трибун.

Во всех прегрешениях каюсь И счастлив под звездным шатром Льнуть к женщинам, годам на зависть, И не расставаться с пером.

*

Любил я женщин разного завета, И не кори за это страсть мою. Одна из жен была у Магомета Еврейка, обретенная в бою.

Уже Шамиль был венчан сединой, Когда он, брачным не томясь заветом, Армянку Анну объявил женой И дал ей имя Шуайнат при этом.

И для любви от сотворенья света Бог сделал женщин нации одной. В том самолично в молодые лета Не раз я убеждался под луной.

И, грешником прослывший неспроста, Я женщин обнимал и в дни поста.

Переводы Владимира Коркина

Патимат

Жизнь прожита. Былого не вернуть. А все ж вглядеться в то былое Нам Бог велит. О Патимат, наш путь Предсказан был единою судьбою.

Казниться лицемерно хуже лжи. Списать грехи на юность — грех умножить. Пускай прилюдно каются ханжи. Не пощажу себя наедине с тобой, о Боже!

Как я устал… Какой в душе разброд! Мой смех вчерашний обернулся плачем. Вокруг глаза взыскующих сирот… Зачем свой взор от взора их я прячу?

Не думал, что за все расплата ждет: За суету, за глупые раздоры? Сам виноват. Как тяжек жизни гнет… Как высоки и благородны горы!

*

Мне жаль, что, как отец, я не владею Божественным Корана языком. Отец, тебя я на Коран беднее, Хоть средь людей не числюсь бедняком.

Муллою с детства не был я обучен Молитвам предков. Не моя вина. Зато иные я познал созвучья. Иные имена и письмена.

Великий Пушкин. “Чудное мгновенье!..” “Я вас люблю…” Я, как в бреду, шептал. В тот миг к его живому вдохновенью, Как к роднику, губами припадал.

Прости, отец, что я сказать посмею: “Как жаль, что ты не повстречался с ним! Грущу, что ты на Пушкина беднее. О, как бы он тобою был любим!”

Мне зависть незнакома. Но, пожалуй, Прав, утверждая это, не совсем: Признаться, тоже завидно бывало, Когда, увы, я был, как камень, нем.

Когда? О, часто! Гостем безъязыким По свету шляться много довелось. Но в мире есть один язык великий — Поэзия! Ты с ним — желанный гость.

Понятен он и юноше и старцу, Когда Любовь поет, забыв про все. Шекспир, Петрарка, Гёте… Мне, аварцу, Ты новым братом стал, мудрец Басё.

Поэзия — Любовь. Иной причины Искать гармоний, верь, в природе нет. Незримо сходит Бог в тот час с вершины, Когда Он слышит, что поет Поэт…

Но стережет нас светопреставленье — Зубовный скрежет, дикий вой и рык. На мир упало умопомраченье: Язык войной поднялся на язык.

Вражду смирить ничто теперь не в силах. Бог удалился, оскорбленный, прочь. А ты, Поэт? Удел твой — на могилах Рыдать без слов, не зная чем помочь.

Нет, о любви ты петь уже не сможешь. Хоть и минует черная вражда. Убито сердце. Зря лишь растревожишь. В нем счастье не воскреснет никогда.

…Иной поэт придет невесть откуда, Мальчишка, шалопай, кудрявый бес. На языке Махмуда и Неруды Споет Любовь. И Бог сойдет с небес. А что потом — неужто все по кругу?..

*

О, шансов мы не упускаем Плевать минувшему вослед… А песнь иль злобу завещаем — Ужель о том заботы нет?

Мостов порушенных обломки — Наш путь. Он скорбен был и крут… Дай Бог надежду, что потомки — Где ложь, где правда — разберут.

*

Равнодушно пройти не дают Мне могил безымянных надгробья. Что печаль моя? — Прихотей зуд. Что тоска моя? — Стона подобье.

Шелестит на могиле трава. Что пред вечным безмолвием стою? Моя слава? — Слова, все слова. Мой талант? — Словоблудье пустое.

*

Красавицу увижу — вновь певцом Я стану вмиг. Коль встречусь с мудрецом, — Его речам внимая, бессловесен, Старею тотчас, голову повесив.

Налей вина — и вспыхнет песнь в груди. Нальешь мне чаю — скучных истин жди. Философ я, признаться, никудышный. Увы, таким создал меня Всевышний.

Что выберу теперь, на склоне лет, Не мудрствуя лукаво, я, поэт? Остаться б верным молодости шалой… До мудрости ж охотников немало.

Обнять старуху-мудрость? Бог, уволь. Не для меня сия благая роль. Нет, от любви мне никуда не деться… А мудрость — будь другим в наследство.

*

Свои стихи читать мне странно… Какой я, черт возьми, поэт, Когда в моей душе Корана Не просиял нетленный свет?

Но если будущий историк, Листая томик мой в тиши, Отыщет все ж среди риторик Живое слово — стон души,

И удивится в ту минуту, Готов раскрыть ему секрет: Аллах дарил нам почему-то, Невеждам, свой волшебный свет.

Хоть мы и верили, как дети, Своею “правдою” кичась, Что нет тебя, Аллах, на свете, Ты снисходил к нам в страшный час.

И мы, не ведая, что с нами, Вдруг обретали, пусть на миг, Родство живое с небесами И сквозь личину — божий лик.

Пред вами, древние поэты, Склоняюсь я, ничтожный прах: Вы знали мудрости заветы — Вам диктовал с небес Аллах.

*

Мстить прошлому, — круша надгробья? Отвага эта не по мне. На жизнь гляжу не исподлобья, Я верю завтрашней весне.

Но как из сердца выжечь ярость, Как выгнать призраки из снов?.. Любить хочу! Какая малость Осталась счастья, нежных слов.

*

Я жив. Зачем я уцелел, Когда, казалось, невозможно? Я песню лучшую не спел, Хоть много пел неосторожно.

Я жив. Какая в том нужда? Лишь громоздил ошибок гору… Любви вечерняя звезда, Прощальному откройся взору.

Переводы Елены Николаевской

Что же, наконец, осталось?

Столько пало халифатов, Столько сгинуло империй, И династии сменялись, И менялось все стократ… Что же, наконец, осталось, Кроме как «люблю» и «верю»? Что же, наконец, осталось — Кроме Патимат?

Развалились государства, Атлантида — под волнами, Высыхают океаны И — не повернуть назад. Что же, наконец, осталось? Только лишь вода да пламя… Что же, наконец, осталось — Кроме Патимат?

Чингисханы, Тамерланы, Бонапарты все исчезли, Как песком сыпучим, время Всех засыпало подряд… Что же, наконец, осталось, Кроме нежности и песни? Что же, наконец, осталось - Кроме Патимат?

И великое пространство Содрогнулось и распалось… Только бы хватило силы, Чтобы все пошло на лад!.. Что же, наконец, осталось — Колыбели и могилы? Что же, наконец, осталось — Кроме Патимат?

Над Землей, сто раз сожженной — Небо, рвущееся в клочья: Столько боли, столько крови Здесь текло века подряд… Что же, наконец, осталось, Кроме дня и кроме ночи? Что же, наконец, осталось — Кроме Патимат?

Обо мне не беспокойтесь, Так уж повелось на свете, Что прощанье неизбежно, — Нет спасенья от утрат… Я уйду, но перед этим Полный мне бокал налейте — Выпью жизнь свою до капли… И останется на свете Только Патимат.

Завещание

Когда в предутреннюю рань Наступит миг с землей проститься, Пускай ни в дерево, ни в лань Душа моя не превратится:

В меня, живого, столько раз Стрелок прицеливался меткий, И знаю я, как в черный час И рубят, и ломают ветки…

Когда в предвечной тишине Глаза сомкну и вас покину, Не оставляйте места мне В печальном клине журавлином:

От Дагестана вдалеке Путей проделал я так много, Что в журавлином косяке Я больше не пущусь в дорогу.

Не улечу от быстрых рек, От света облаков узорных. Хочу остаться здесь навек У родников высокогорных.

И пусть огнем живым горят Мои желанья ночью хмурой, И жилы пусть мои звенят Живыми струнами пандура.

Ночной снег

Я проснулся вдруг в ночной тиши Оттого, что лился свет в окошко. А часы стучали: не спеши, Не вставай, поспи еще немножко.

Это не рассвет, как мнилось мне: Излучая свет, в окно глядится Дерево в снегу, а в стороне — Олененок маленький из гипса.