Собрание стихотворений и поэм - Гамзатов Расул Гамзатович (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
На виду у людей и у горных вершин Все решим наконец без обиды и ссоры. Высота над землей будет двадцать аршин, А длина у канатов – по правилам – сорок.
Пусть он танцы мои без особых затей Повторяет за мной, не сорвавшись ни разу. И останется звать поскорее гостей, Да готовить бузу, да настраивать сазы».
3
Что за крики, за топот сегодня с утра, Что за бубны, за струны звенят непрестанно. Это скачут гонцы из аула Цовкра, Созывают они храбрецов на поляну.
Собираются люди, пылают огни, На папахах каракуль сверкает огнисто, На затылок заломлены лихо одни, А другие на брови надвинуты низко.
В общий праздничный гомон слились голоса, Небывалое юношей горских стеченье. Серебром изукрашены их пояса, Серебро поясов изукрашено чернью.
Разноцветные банты и ленты горят, Женихи как на свадьбу решили одеться, Сто сердец под черкесками жарко стучат, Чтоб одно победить горделивое сердце.
У невесты атлас дорогой до земли, От назойливых глаз жениховых защита. У невесты чахто – все рубли да рубли. Сто рублей на чахто у невесты нашито.
Вот вбиваются накрепко в землю столбы, Для надежности их укрепляют камнями. Натянули канаты. Арена судьбы. Кто орлом воспарит, кто окажется в яме.
Выбираются люди – подобье жюри, Расстоянье они промеряют шагами, Высоту до канатов от жесткой земли И надежность растяжек проверили сами.
На поляне народ и на крышах народ, Только дай поглядеть, не корми их и хлебом. А вверху высоко совершают полет Три орла в голубой безмятежности неба.
Но момент наступил, и запела зурна, По ковру поплыла Фатима молодая. Вот уже по канату ступает она, Заскользила, восторг у людей вызывая.
В белом платье и красных чувяках – пошла – И одежда и эти движенья к лицу ей, До краев белопенный стакан налила И на лоб его ставит, да так и танцует.
Улыбается рот, изгибается стан, Словно крылья – красивые девичьи руки. На колени упала – не дрогнул стакан… Но к чему нам описывать разные трюки.
Пусть теперь женихи повторяют за ней. Но одни онемели и ноги как вата, А другие вскочили на резвых коней Да подальше от этих проклятых канатов.
Ну а те, что решились судьбу испытать, Оказались намного слабее и хуже. Разве может лягушка, как птица, летать? Может только скакнуть да и шлепнуться в лужу.
4
Да, никто не сумел состязаться из них С молодой Фатимой, что искусством блистала. Ну а все-таки где же достойный жених? Неужели совсем уж джигитов не стало?
Тут на праздничный, красочный, яркий ковер Вышел юноша в грубой пастушьей одежде. Он спустился с отарой откуда-то с гор, Никогда его люди не видели прежде.
– Я у вашей невесты руки не прошу, Я ведь бедный пастух и удел мой – ярыга. Только можно немножко и я попляшу? – И пошел на канат в сыромятных чарыках.
Засмеялись вокруг: хи-хи-хи, ха-ха-ха! Ну давай покажи! Вот жених-то! Потеха! Но глядит Фатима на лицо жениха, И невесте, как видно, совсем не до смеха.
Нахлобучив папаху, но вовсе не хмур, Под зурну и под саз, под певучие звуки Он легко заплясал, как над пропастью тур, Без труда повторяя невестины трюки.
А потом и своими он всех восхитил, Удивил и потряс. Например, для начала Двух рогатых козлов он под мышки схватил И с козлами сплясал как ни в чем не бывало.
Вот повис на канате на кончиках ног (Замирают у зрителей робкие души), Вот барана наверх, на канат заволок И, зарезав, принялся разделывать тушу.
Под конец попросил, чтобы дали зурну, Заиграл и запел, прославляя невесту. И сказала тогда Фатима чабану, На второе ее оттеснившему место:
– Заслужил ты, о горец, награду наград, И готова тебе свое сердце отдать я. А теперь перепрыгни ко мне на канат, Чтоб меня заключить поскорее в объятья.
Словно сокол, он руки свои распластал, Улыбнулся и прыгнул, сроднясь с высотою, Но каната другого, увы, не достал, И разбилось чабанское сердце простое.
Выпадали снега, зеленела трава, Фатима с этих пор не цвела, не блистала. В черный траур оделась, как если б вдова, И его никогда до конца не снимала.
По жизни прошла, пряма и строга, Расступались крестьяне, джигиты и принцы, Уж каната ее не касалась нога… Но по-прежнему весело пляшут цовкринцы.
Слава о них далеко слышна, А не только в ущельях и скалах диких. В них жив отчаянный дух чабана, Плясавшего в сыромятных чарыках.
В этом деле сравниться с ними нельзя, Искусство оттачивалось веками, Они идут, по канатам своим скользя, Над океанами и материками.
Свадьба
Жених в канун поры медовой В черкеску новую одет. Он парень крепкий и бедовый, Ему лишь девять тысяч лет.
На склонах гор горят соцветья, Вином наполнены меха. И на одно тысячелетье Невеста младше жениха.
Ко дню заветному готовясь, Для пущей славы и красы Подстриг неотразимый горец Семивершковые усы.
И, на подушках сидя пестрых, Проснувшаяся досветла, Невеста две десятиверстых Косы к полудню заплела.
И вестники, медноголосы, Направленные женихом, Пустились, миновав утесы, В четыре стороны верхом.
И облака их путь венчали, И пламень зорь вдали не мерк. О том глашатаи вещали, Что свадьба – в будущий четверг…
Настал четверг и званый вечер. Звенеть без отдыха зурне, В честь свадьбы звезды, а не свечи Зажглись в небесной вышине.
Дымился с огненной приправой Шашлык, покинувший мангал. И на вершине одноглавой Жених нарядный восседал.
И на ковре зеленом дола Свою невесту видел он. Осыпан край ее подола Был розами со всех сторон.
Веселия сундук вечерний У приглашенных на виду Открылся сам. И виночерпий Равненье взял на тамаду.
Народ гулял и забавлялся, Плясать кидался во всю прыть. Уже невесту собирался Жених на танец пригласить.
Он зурначам команду подал, И вдруг при звездах и луне Увидел он, гостей поодаль, Гонца на тощем скакуне.
Известье о добре иль худе Везет насупленный гонец? Тот крикнул с лошади: «Эй, люди, Кончайте пир! Гульбе конец!»
Гулявший люд поднялся с места: «Ты спятил, брат!» А он в ответ: «Женой не может стать невеста, Еще годов ей должных нет!
Пока не вступит в зрелый возраст, На свадьбу власть кладет запрет! – «Ты опоздал, – раздался возглас, – Невесте восемь тысяч лет!»
«Вы поступили не по чести, Приписка ваша не пройдет. Откуда восемь тыщ невесте, Когда семь тысяч девятьсот?»
И вынул заявленье чье-то Длиной не менее версты… «Блюсти закон – моя забота…» – «А мы сочли, что вестник ты».
«Сочли, а не мешало знать бы, Что перед вами прокурор!..» И смолкли струны горской свадьбы, И торжества угас костер.
Терзалась девушка печалью, Пока ей не была дана Бумага с гербовой печатью, Что стала взрослою она.
Первоначального звучанья Лишились бубен и кумуз. В конторе бракосочетанья Был двух сердец скреплен союз.
И проходил, морщиня склоны, За веком век, зимы седей, И бывшие молодожены На свет родили сто детей.
Однажды, к ним заехав в гости, С вином я поднял полный рог И высказал в заздравном тосте Все, что для свадьбы приберег.
Алел на сизом перевале Башлык восхода в этот час. Когда вы тост мой не слыхали, Я повторю его для вас:
«Живите долго, словно горы, Из люльки прыгайте в седло. Пусть выражает ваши годы В конце трехзначное число.
Пусть каждый горец будет дюжим, Горянка каждая – нежна, И народит детей семь дюжин, Оставшись тоненькой, она.
Желаю вам, где вольно реки Кипят меж скальных берегов, Быть неприступными вовеки Для грамотных клеветников.
И высоко пускай забросит Вас жизнь, подобно тетиве, Где облако, как шапку, носит Кавказ на буйной голове». Сказание о Хочбаре, уздене из аула Гидатль, о Кази-кумухском хане, о Хунзахском нуцале и его дочери Саадат
С утра до полудня играла зурна, С полудня послышался плач Народная песня
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
В сердцах хунзахского Нуцала И хана из Кази-Кумуха То дружба громко ликовала, А то вражда рычала глухо.
