Смертельные враги - Зевако Мишель (полная версия книги .txt) 📗

Что касается дона Сезара, то освобождение Жиральды – а оно казалось ему более чем сомнительным – отошло для него на второй план. Пардальян, полагал Тореро, сражался с людьми, похитившими Жиральду, то есть рисковал своей жизнью ради их дружбы. Мысль, бывшая сейчас для него самой главной, заключалась в том, чтобы отыскать шевалье и если еще не поздно, вызволить из беды. Надо ли говорить, что недостойное желание покинуть того, кто столь великодушно жертвовал ради него жизнью, ни на секунду не посетило храброго юношу.

Для Сервантеса все обстояло еще проще. Он сопровождал своих друзей и должен был разделить все их несчастья, разумеется, он тоже готов был погибнуть, но не отступить.

Итак, принц и романист шли осторожно, но весьма решительно.

Из кабинета она попали в коридор.

Этот коридор, довольно широкий, как мы уже могли видеть, наблюдая за Фаустой, был – точно так же, как прихожая и кабинет – освещен; освещали его лампы, висящие на потолке на равном расстоянии друг от друга.

И – вокруг ни души, полное безмолвие. Невольно напрашивалась мысль о том, что обитатели этого жилища куда-то спешно бежали.

Тореро, шедший впереди, не раздумывая открыл первую же встретившуюся ему дверь.

– Жиральда! – крикнул он в порыве неудержимой радости.

И ринулся в комнату, а следом за ним – Сервантес и карлик.

Жиральда, как мы уже сказали, глубоко спала под действием одурманивающего снадобья.

Дон Сезар крепко обнял ее; встревоженный тем, что она не отвечает на его зов, он простонал в тревоге:

– Жиральда! Проснись! Скажи что-нибудь! После чего разжал руки, опустился на колени и сжал ее ладони. Девушка, которую он больше не поддерживал, откинулась на подушки.

– Умерла! – и влюбленный, страшно побледнев, зарыдал. – Они убили ее!

– Нет, нет! Клянусь телом Христовым! – живо воскликнул Сервантес. – Она всего лишь заснула. Посмотрите, как мерно вздымается ее грудь.

– Верно! – воскликнул дон Сезар, мгновенно переходя от глубочайшего отчаяния к самой неистовой радости. – Она жива!

В этот момент Жиральда вздохнула, шевельнулась и почти сразу же открыла глаза. Казалось, она ничуть не поразилась, увидев Тореро у своих ног, и улыбнулась ему.

Она сказал ему с величайшей нежностью:

– Мой дорогой сеньор!

Голос ее напоминал щебетанье птиц. Он ответил:

– Сердце мое!

И в голосе его слышалась любовь.

Больше они ничего друг другу не сказали – да и к чему лишние слова?

Они взялись за руки и, позабыв обо всех на свете, говорили друг с другом одними глазами, счастливо улыбаясь. Это была картина и восхитительная, и очаровательная.

Жиральда – во всем блеске юности, с сияющими глазами, ярким румянцем во всю щеку, жемчужными зубками и пышными черными волосами, украшенными алым цветком граната, – была удивительно хороша. А как же шел ей экзотический цыганский наряд: широкая шелковая юбка, яркий бархатный лиф – узкий, замечательно подчеркивающий талию, и огромная шелковая же шаль, обшитая тесьмой и помпонами!

Возможно они сидели бы так до бесконечности, безмолвно беседуя на языке влюбленных, если бы здесь не оказалось Сервантеса. Его сердце было свободно, поэтому, бросив восхищенный взгляд на очаровательную пару, радовавшую его взор (недаром же он был человеком искусства!), он быстро вернулся к реальности .– опасной и пугающей. Не слишком-то беспокоясь о том, что он нарушает уединение (хотя и мнимое) юных влюбленных, писатель бесцеремонно воскликнул:

– А господин де Пардальян?! Не следовало бы его забывать!

Грубо возвращенный на землю этими справедливыми словами, принц тотчас же вскочил, устыдившись того, что под действием нежных глаз своей возлюбленной на мгновение позабыл друга.

– Да, но где же господин де Пардальян? – спросил он.

Этот вопрос был адресован Жиральде, и та удивленно заморгала.

– Господин де Пардальян? – повторила она. – Но я его не видела!

– Как! – в смятении вскричал Эль Тореро. – Стало быть, вас освободил не он?

– Но, дорогой мой сеньор, – ответила она, удивляясь все больше и больше, – меня вовсе не требовалось освобождать!.. Я была совершенно свободна.

Настала очередь дону Сезару и Сервантесу прийти в изумлением.

– Вы были свободны? Но тогда как же случилось, что я нашел вас здесь спящей?

– Я ждала вас.

– Так вы знали, что я должен появиться?

– Конечно!

Удивление Жиральды, Тореро и Сервантеса все возрастало. Было совершенно очевидно, что они ничего не понимали в происходящем. Вопросы Тореро казались совершенно загадочными Жиральде, а ответы девушки вместо того, чтобы прояснить ситуацию, лишь запутывали ее. Друзья стояли ошеломленные, с совершенно растерянным видом.

И только карлик, немой свидетель этой сцены, сохранял непоколебимое спокойствие. Впрочем, он вообще производил сейчас впечатление человека, которого ничуть не интересует все, что происходит вокруг него: уставившись в пространство, он, казалось, думал о вещах, известных лишь ему одному.

А тем временем Тореро воскликнул:

– Ну и дела! Это уж слишком! Кто вам сказал, что я приду сюда?

– Принцесса.

– Какая принцесса?

– Не знаю, – простодушно ответила Жиральда. – Она мне не сказала, как ее зовут. Я знаю, что она и красива, и добра. Я знаю, что она мне обещала известить вас о том, что путь свободен и вы можете прийти за мной, не подвергаясь опасности. Я знаю, что она сдержала свое слово... раз вы здесь. Это все, что я знаю.

– Весьма странно! – прошептал дон Сезар задумчиво.

– Да, пожалуй! – согласился Сервантес. – Но сдается мне, дон Сезар, что нам было бы лучше немедленно приняться за розыски шевалье. Мы сможем расспрашивать Жиральду и одновременно обыскивать дом.

– Вы правы, черт побери! Мы теряем драгоценное время. Однако, по-моему, брать Жиральду с собой не слишком-то разумно, особенно если нам придется драться. Оставлять ее здесь тоже, я полагаю, нельзя. Кто знает, что может с ней стрястись, пока мы будем заняты осмотром дома!

– Но, сеньор, – наивно заметила Жиральда, – зачем обыскивать дом? Здесь больше никого нет.

– Откуда вам это известно, Жиральда?

– Так мне сказала принцесса. Разве вы не нашли все двери открытыми? Разве вы не обнаружили, что все комнаты освещены?