Роковое наследство - Феваль Поль Анри (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
На Корсике Гуляка поведала мне о законе нашей семьи: убей – или погибни! Это – как родовое проклятие, от которого невозможно избавиться. Словно кто-то указывает мне на прошлое, чтобы объяснить, каким станет мое будущее.
Как я хотел вернуться! Ты – моя жизнь, и так будет всегда. Однако я спрашивал себя: имею ли я право любить?
И найдя вместо нежности, о которой я мечтал, всего лишь дружбу, я не осмелился жаловаться.
Я скрылся, чтобы страдать. Понимаешь, я все-таки не верил, что весь корсиканский кошмар – правда; мой разум спорил с моими ощущениями. Но интуиция победила доводы рассудка. Она указала мне мою судьбу. Я понял, что не ошибаюсь.
Наша поездка в шахты на многое открыла мне глаза. Кроме жертвы и убийцы, на картине есть еще кое-что: сокровища.
Сокровища. О них кричало безумие Винсента Карпантье.
Когда на обратном пути ты заговорила о том, чтобы отложить нашу свадьбу, я ничуть не удивился. До этого я встретил на лестнице господина Мора. Прежде я никогда не видел его. Однако сразу же узнал.
Итак, встретились все участники драмы: он, я и сокровища.
Ему нужна была ты, чтобы бороться против меня, ибо я стал воплощением неумолимой судьбы: используя тебя, он хотел победить Винсента, который олицетворял тайну сокровищ.
Я никуда не уходил. Я оставался рядом с тобой. Надо ли говорить о том, как я страдал? Я все время был начеку. Но что толку? Не мог же я сражаться с собственным отцом! И все-таки я готовил себя ко всему.
Меня пытались убить. У любого на моем месте зародились бы кое-какие подозрения. Для меня же это послужило неопровержимым доказательством того, что догадки мои верны. Ведь я знал законы нашей семьи; и потому не приходилось сомневаться, что удар ножом был первой отеческой лаской.
Разумеется, это смешно, но я никак не мог поверить во все это до конца. Я предпочитал думать, что просто сошел с ума. Но вот я встретился со своей матерью, и ее слова полностью развеяли мои сомнения.
Это случилось через полтора месяца после того, как меня, умирающего, принесли в дом доктора Самюэля. К тому времени раны мои уже почти затянулись. Думаю, я мог бы провести в лечебнице целый век и ни о чем не догадаться: такое уважение питал я к врачу, спасшему мне жизнь.
Впрочем, одна мелочь могла бы насторожить меня. Однажды в окно, выходившее во двор, где гуляли больные, не платившие за лечение, я увидел знакомое лицо. Это лицо пробудило во мне мрачные воспоминания. Таких людей, как Куатье, забыть трудно... Я готов был поклясться, что это он.
В тот день, когда мне впервые разрешили выйти в сад, к скамейке, на которой я сидел, приблизился Лейтенант.
– Привет, господин Ренье, – сказал он. – Я знаю, что вы бывали в Сартене. Может, вы и в Триест заглядывали?
– Я наведывался в Сартен дважды, – откликнулся я. – Я ездил туда, чтобы найти ответ на один вопрос. Кстати, вы сами могли бы удовлетворить мое любопытство.
– Ага, стало быть, вы меня признали? – ухмыльнулся Куатье. – Что касается меня, то я вас не сразу вспомнил. Говорил я недавно с одной женщиной, у которой когда-то пропал в Италии маленький сын. Так вот перед смертью она хотела бы вас увидеть.
Только я открыл рот, чтоб поинтересоваться, что это за женщина, как Лейтенант добавил:
– Хотите спросить, кто это? Ваша мать, кто же еще! Премилая была девчонка! Гуляка, приютившая вас на Корсике, хорошо знала эту красотку. Ее называли женой дьявола. На мой взгляд, не самое лучшее семейное положение. А если вам не терпится разобраться в этой истории, то ваша мать вам все расскажет.
Я спросил, где она.
– Здесь, – ответил Куатье. – Вам позволят с ней встретиться. Ей покровительствует графиня де Клар, которая пользуется в этой лечебнице большим авторитетом. Наверное, господин Ренье, вы уже убедились, что берега Сены не менее опасны, чем далекая Корсика. И тут, и там разыгрывается мрачная комедия, одна из ролей в которой отведена вам, хотите вы того или нет; началось это представление более ста лет назад. Оно довольно однообразно. В каждой сцене – лужа крови, рядом с которой лежит куча золота. Ну что, желаете вы увидеть свою мать?
Через несколько минут я был в той части лечебницы, где находится приют. Лейтенант подвел меня к кровати, на которой неподвижно лежала какая-то женщина, и удалился.
Женщина открыла глаза и с трудом протянула ко мне руки.
– Ренье, сын мой! – произнесла она. – Иногда зло невольно помогает добру. Когда он попытался убить тебя, я поняла, что ты – мой сын. Перед смертью Бог даровал мне великую радость: я сумею предостеречь тебя от опасности.
...Ирен, я не буду дословно передавать тебе рассказ моей матери. Это было ужасно... Ее мучили судороги. Это была агония.
«Он» – был граф Джюлиано Боццо, младший брат маркиза Кориолана, убитого на Корсике.
В детстве моя мать кочевала вместе с цыганским табором. Однако она не была цыганкой: очевидно, ее где-то украли или подобрали. Ее звали Зорой. Это имя было выгравировано на маленьком серебряном крестике, который висел у нее на шее. Когда она покинула своих первых «опекунов», ее продолжали звать Зора-цыганочка.
Она была прекрасна. Возможно, она была и добра. Однако судьба распорядилась иначе. Случилось несчастье, которое породило в душе Зоры ненависть и жажду мести.
Однажды, когда табор находился неподалеку от Милана, моя мать, которая была в то время совсем юной девушкой, почти ребенком, стала свидетельницей беспощадной схватки. Двое мужчин сражались не на жизнь, а на смерть. Зора спряталась в кустах. Вскоре один из противников упал. Тогда второй подошел к нему и нанес ему множество ударов шпагой, после чего скрылся.
Это были братья Боццо.
Жюлиан оказался очень живучим. Несмотря на тридцать ран, полученных им от старшего брата, маркиза Кориолана, он не умер. Его выходила Цыганочка.
Когда я родился, Жюлиан уже покинул ее.
Однако он вернулся: через несколько дней после моего появления на свет мою колыбель украли. Совершенно случайно ее – и меня – нашли на дне оврага, между двумя большими камнями.
Что ж, я тоже живучий.
За три года моей матери пришлось раз сто спасать меня от смерти.
Однажды в Вероне, после того, как меня не убили прямо у нее на руках. Зору охватило отчаяние. Она знала, почему Жюлиан так меня ненавидит: когда он обольщал ее, он открыл ей свою тайну и связанные с ней надежды. И вот в Вероне она решила расстаться со мной. Меня, как и отца, звали Джюлиано. Когда я лишился матери, мне было пять лет. Зора положила меня, спящего, у ворот монастыря Святого Франциска в Тревизе, повесив мне на шею шнурок с бумажкой, на которой было написано мое новое имя: Ренье.
Остальное ты знаешь. Тебе известно, что твоя матушка, госпожа Карпантье, святая, которой уже нет с нами, приютила маленького дикого бродягу и сделала его самым счастливым ребенком на свете.
Я не ведал о своем прошлом – и это защищало меня и от других, и от себя самого. Прежде чем оставить меня в Тревизе, мать в течение некоторого времени называла меня Ренье, так что я забыл свое прежнее имя.
Однако от судьбы не уйдешь... Моя затянувшаяся юношеская беззаботность исчезла в тот момент, когда я увидел на одной из картин в галерее Биффи свое собственное изображение.
Кроме того, меня узнал кто-то другой. В Риме меня ударили каталонским ножом. Рана воспалилась так, словно была нанесена отравленным клинком.
Мать говорила долго и довольно бессвязно. Пожалуй, это все, что я тогда узнал от нее. Когда я уходил, она сказала мне, что закончит завтра.
На следующий день я вернулся. Ее лицо было закрыто простыней. Зора была мертва.
Ренье замолчал. Ирен положила ему голову на плечо. На глазах девушки выступили слезы. Молодой человек ждал, что скажет его возлюбленная.
– Ирен, – наконец прошептал он, – вы будете любить меня?
В ответ красавица крепко обняла его. Теперь они плакали оба.
– Ренье, дорогой мой Ренье! – воскликнула Ирен. – Я твоя навеки! Конечно, мне было тяжело все это услышать, но я счастлива, что ты доверяешь мне. Если ты сказал мне не все, продолжай: я хочу знать о тебе все. Я – как твоя мать: люблю и ненавижу.
