Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник) - Купер Джеймс Фенимор (читать книги без TXT) 📗
Он сделал при этом такое мрачное лицо и так заскрежетал зубами, что стало страшно.
– И я поеду с вами! – сказал Толстяк Джемми. – С большим удовольствием вырву пленников из рук краснокожих. А ты, Дэви?
– Что за глупый вопрос! – невозмутимо произнес Длинный. – Думаешь, я останусь здесь и буду чинить свои башмаки или молоть кофе, пока вы будете разыгрывать великолепную комедию? А я-то думал, что ты достаточно знаешь своего старого компаньона!
– Ладно тебе, старый енот. Наконец-то подвернулось настоящее дельце. Стрельба по зверью тоже может наскучить. А Вокаде, что будет делать наш краснокожий брат?
Индеец тут же ответил:
– Вокаде – мандан, может, приемный ребенок понка-сиу, но никак не огаллала. Если его белые братья дадут ему пистолет с порохом и пулями, он будет сопровождать их и умрет вместе с ними или победит врагов.
– Молодец, – произнес маленький саксонец. – У тебя будет ружье и все остальное, даже свежая лошадь, потому что у нас есть четыре, а это больше чем нам нужно. Твой конь устал и не может отправиться с нами, пока не выздоровеет. Но когда мы отправляемся, друзья?
– Прямо сейчас! – воскликнул Мартин.
– Хотя мы не должны терять времени, – кивнул Толстяк, – но и спешить нам тоже не стоит. Мы отправимся в путь по местам, бедным водой и дичью, необходимо позаботиться о провианте. Боеприпасов возьмем столько, сколько сможем, это само собой разумеется. В общем, к подобной экспедиции необходимо готовиться со всей осмотрительностью, чтобы ничего не упустить или не забыть. Нас, стоящих здесь, всего шестеро против пятидесяти шести огаллала. Это много значит. И мы не знаем, не задумывают ли против нас какое-нибудь зло те девять конокрадов, которых мы сегодня заставили молить о пощаде. Мы должны убедиться, покинули они эту местность или нет. А что насчет этого дома? Вы собираетесь оставить его без защиты?
– Да, – ответил Мартин.
– Вполне может быть, что по возвращении вы найдете его сожженным или, по крайней мере, разграбленным.
– О последнем мы позаботимся.
Юноша достал кирку и быстро очертил ею на глиняном полу четырехугольник, после чего легко срыл глину. Оказалось, что там под хорошо утрамбованной глиной был скрыт деревянный подвальный люк, ведущий в достаточно просторное углубление, где можно было спрятать все, что они не брали с собой. Если потом снова хорошенько утоптать глину над запертым люком, ни один непосвященный не догадается о существовании этого укрытия. Даже если бы постройка сгорела, глиняный пол защитил бы вещи от порчи и гибели.
Мужчины принялись складывать в тайник все содержимое комнаты, которое было бесполезно в их путешествии. То же было проделано с медвежьими шкурами. Одна из них своими размерами и красотой привлекла всеобщее внимание. Когда Джемми посмотрел на нее с восхищением, Мартин взял шкуру из его рук и швырнул в отверстие.
– Вот так, – произнес он. – Видеть не могу этот мех! Он напоминает о самых страшных часах моей жизни.
– Это звучит так, будто вы прожили уже целый век на этом свете или на вашу долю выпали тяжкие испытания, мой мальчик.
– Возможно, я и вправду пережил нечто такое, что и не с каждым траппером случится.
– Ого! А не задаетесь ли вы, мой мальчик?
Мартин бросил на Толстяка почти гневный взгляд.
– Полагаете, что с сыном Охотника на Медведей не могло произойти ничего подобного?
– Я конечно не отрицаю, нет.
– А я говорю вам, что уже четырехлетним мальчиком дрался с парнем, который носил эти меха, которыми вы только что восхищались.
– Четырехлетний ребенок с гризли таких размеров? Я знаю, что дети Запада сделаны из другого теста, нежели те сынки, что в городах подкладывают грелки в ножки своих папаш. Встречал я тут как-то мальчишку, который в Нью-Йорке по возрасту был бы первоклашкой, но ружье знал как свои пять пальцев. Но, хм, гризли! Что же все-таки тогда произошло с медведем?
– Это произошло там, в горах Колорадо. У меня была мать, и любимая сестренка трех лет, на год младше меня. Отец ушел на охоту, мать во дворе колола дрова для очага, ведь дело было зимой, а в горах очень холодно. Я оставался в комнате с маленькой Людди. Она сидела между дверью и столом прямо на полу и играла со щенком, которого я вырезал из дерева, а я стоял на столе, пытаясь вырезать большим деревянным ножом буквы «М» и «Л» на толстой балке, которая проходила под остроконечной крышей от одной стены к противоположной. Это были начальные буквы имен: моего и Людди. Я по-мальчишески хотел увековечить их. Увлеченный этой кропотливой работой, я едва обратил внимание на громкий крик матери, раздавшийся снаружи. Однако он больше не повторялся, и я беззаботно продолжал потеть над своим делом. Потом я услышал, как дверь с шумом распахнулась, едва засов с нее не слетел. Я был уверен, что это мать так шумно вошла, потому что в руках несла дрова. И даже не обернулся, а только сказал: «Мам, это для Людди и меня».
Голос Мартина стал глуше.
– Но вместо ответа я услышал низкий, глубокий рык. Я обернулся. Вы должны знать, господа, что это был уже вечер, но снаружи сиял снег, а в очаге горели дрова, и пламя освещало комнату. То, что я увидел при таком освещении, было просто ужасно. Прямо перед испуганной Людди, потерявшей от страха дар речи, стоял огромный серый медведь. С его меха свисали ледышки, а из пасти шел пар. Онемевшая сестра умоляюще протянула вперед деревянного щенка, как бы говоря: «Вот, возьми дорогую мне игрушку, но только не делай мне ничего плохого, непослушный медведь!» Но гризли не пожалел ее. Ударом лапы он повалил Людди, а затем он раздавил ее маленькую белокурую хрупкую головку одним укусом. Вы должны знать, господа, что первый укус медведя всегда приходится именно на голову его жертвы, потому что мозг для медведя – величайший деликатес.
Он прервал рассказ. Никто не нарушил наступившей тишины, и потому Мартин продолжил:
– Я хотел позвать на помощь, но не мог издать ни звука. Судорожно сжимая в руке длинный деревянный нож, я хотел спрыгнуть со стола, чтобы бороться с медведем за жизнь сестры, но, увы, от страха буквально окаменел. Зверь двинулся на меня и поставил свои передние лапы на стол. Но слава богу! В этот момент я снова смог двигать своими конечностями. Его страшное, спертое дыхание уже обдало мне лицо, поэтому я зажал нож зубами, ухватился за балку и подтянулся именно в тот момент, когда он замахнулся на меня. Он хотел схватить меня, но опрокинул стол. Это было мое спасение… я кричал и звал на помощь, но тщетно: матери не было, хотя она должна была услышать мой крик, потому что дверь была открыта и в нее врывался поток холодного воздуха. Гризли встал во весь рост, чтобы сбить меня с балки. Вы видели его шкуру и поверите мне, если я скажу вам, что он был в состоянии свободно достать меня своими передними лапами. Но у меня был нож в руке, я крепко держался за балку левой рукой, а правой стал наносить удары по лапе, которую он протягивал ко мне… Что я могу рассказать вам про тот бой, мое отчаяние и мой страх?! Как долго я так защищался, не знаю: в такой ситуации и четверть часа покажутся вечностью, силы мои покинули меня, но обе передние лапы медведя были изрезаны и исколоты, когда я услышал, несмотря на его рычание и вой, лай нашей собаки, которую отец брал с собой на охоту. Снаружи она подняла такой лай, какого я еще никогда не слышал у собаки, тогда он вбежал в хижину и мгновенно бросился на огромного хищника. Каждый из вас, наверное, был свидетелем борьбы нескольких собак против медведя. Но одна собака против таких размеров гризли, без хозяина, у которого есть ружье и нож, – это нужно было видеть и слышать. Вы знаете, что одичавшие собаки стали подлинным бедствием в Штатах. Они уничтожают стада овец. Только в одном штате Огайо каждый год гибнет шестьдесят тысяч овец по причине нападения этих прожорливых, бездомных животных, а в Соединенных Штатах и все полмиллиона в год. Эти собаки отличаются огромным мужеством: они даже могут пойти на самку медведя. Именно такую собаку мы приютили и приручили. Она была безобразной, но подкупала своей необычайной силой и верностью. Когда она бросилась на Медведя, то не выла, а рычала, как самый настоящий хищник. Она схватила его за горло, чтобы разорвать, но медведь разорвал ее своими огромными лапами. Собака умерла буквально за минуту, растерзанная на куски, а разъяренный гризли снова повернулся ко мне.
