Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник) - Купер Джеймс Фенимор (читать книги без TXT) 📗
– Вы прелестны, Джудит, очаровательны, и этого, конечно, никто, у кого есть глаза, не будет оспаривать. Нарисованная вами картина чрезвычайно приятна воображению, но, к несчастью, план ваш не может быть приведен в исполнение. Забудьте, прошу вас, все, что вы говорили, и отправимся поскорее на противоположный берег. Перестанем об этом думать. Если угодно, можете считать, что я ничего не слыхал и вы ничего мне не говорили.
Джудит была жестоко огорчена. Во всех его манерах обнаруживалась спокойная, убийственная твердость, и молодая девушка видела ясно, что блестящая ее красота на этот раз не произвела ожидаемого действия. Джудит не была оскорблена отказом молодого охотника. Одна только мысль занимала ее в эту минуту – кончить объяснение таким образом, чтоб не оставалось между ними и тени недоразумений. Поэтому, помолчав с минуту, она решилась предложить прямой и откровенный вопрос.
– Вы должны быть искренны. Вы, Зверобой, не хотите на мне жениться. Так ли я вас поняла?
– Общие наши выгоды требуют, чтоб я, как честный человек, не позволил себе воспользоваться минутой вашей слабости.
– Итак, вы меня не любите? Или, может быть, вы не находите для меня достаточно уважения в своем сердце?
– Я нахожу в нем, Джудит, братскую к вам дружбу и готовность оказать вам всевозможные услуги, не щадя своей жизни. Тем не менее – прошу вас обратить на это особенное внимание – я не питаю к вам того сильного чувства, которое заставило бы меня из-за вас оставить своих родителей, если бы они были живы. Мои отец и мать умерли давно, но, если бы они были живы, я не знаю женщины, которая заставила бы меня их оставить.
– Довольно, Зверобой, я понимаю вас очень хорошо. Вы не хотите жениться без любви, и для меня в вашем сердце нет любви. Не отвечайте, если это так. Ваше молчание послужит для меня утвердительным ответом.
Зверобой повиновался и не отвечал. Джудит обратила на него свой пристальный взгляд, как будто хотела прочесть в его душе недоговоренное. Но на лице его не было затаенной мысли, и молодой охотник казался совершенно спокойным. Через минуту Джудит взяла весло. Зверобой сделал то же, и легкий челнок полетел по следам Чингачгука и Уа-та-Уа. Во всю остальную дорогу они не произнесли ни слова.
Ковчег, на котором отправились солдаты, пристал к берегу в одно время с лодкой Джудит и Зверобоя. Чингачгук и его невеста уже давно стояли на берегу, ожидая Бампо в том месте, откуда шли две разные дороги: одна – к берегам Мохока, другая – к делаварским деревням. Солдаты пошли по первой дороге. Джудит, выйдя на берег, быстро пошла вперед, ни разу не оглянувшись и даже не обратив внимания на Уа-та-Уа, которая с робким изумлением смотрела на белую красавицу.
– Подожди меня здесь, Чингачгук, – сказал Зверобой, – я провожу Джудит к отряду, а потом вернусь опять сюда.
Когда они отошли на несколько шагов, Джудит остановилась.
– Довольно, Зверобой, – сказала она печально. – Благодарю вас за внимание, но оно для меня бесполезно. Я и сама найду дорогу. Если вы отказались совершить со мной путешествие целой жизни, то тем более можете отказаться от этой дороги. Но перед разлукой мне хотелось бы предложить вам еще один вопрос, и вы правдиво ответьте мне. Я знаю, вы не любите ни одной женщины, и, по-видимому, одно только обстоятельство препятствует вам полюбить меня. Итак, скажите, Зверобой…
Здесь молодая девушка остановилась, как будто пораженная роковою мыслью, для выражения которой не хватало слов на ее языке. На ее щеках выступила багровая краска, сменившая мертвенную бледность. Наконец, сделав над собой неимоверное усилие, она продолжала:
– Скажите, Зверобой, не рассказывал ли вам Генри Марч чего-нибудь такого, что могло иметь роковое влияние на ваши чувства ко мне?
Истина была для Зверобоя путеводною звездою, и он не мог не высказать правды даже тогда, когда благоразумие требовало упорного молчания. Джудит с замирающим сердцем прочла убийственный ответ на его лице и, махнув рукою, быстрыми шагами пошла вперед. Несколько минут Зверобой простоял на одном месте, не зная, что делать. Наконец он вернулся к своим друзьям. Все трое переночевали на берегу Саскуэханны и вечером на другой день прибыли в делаварскую деревню. Их встретили с торжеством, и общий голос признал Зверобоя настоящим воином.
Начавшаяся жестокая война продолжалась долго. Чингачгук прославился своими подвигами настолько, что имя его произносилось не иначе как с величайшим уважением и громкими похвалами. Прошли года, и последний Ункас присоединил свое имя к длинному ряду воинов, прославивших племя могикан. Зверобой сделался известным во всей Канаде под именем Соколиного Глаза, и звук его карабина был страшнее для мингов, чем молнии Маниту. Его услугами часто пользовались английские офицеры. Он особенно привязался к одному из них, с которым имел постоянные дружеские отношения во всю свою жизнь.
Прошло пятнадцать лет. Случай снова привел Зверобоя на озеро Глиммерглас. Вспыхнула новая война, еще серьезнее и неистовее первой, и Бампо вышел на берега Мохока вместе с постоянным своим другом, Чингачгуком, для соединения с англичанами. Их сопровождал мальчик лет четырнадцати, сын Чингачгука. Уа-та-Уа покоилась уже вечным сном под делаварскими соснами. Они прибыли на берега озера, когда заходило солнце. Ничто не изменилось. Саскуэханна спокойно протекала между крутыми берегами под куполом листьев.
На другой день мальчик отыскал на берегу лодку, несколько поврежденную, но еще годную. Все трое пересели в нее, и Чингачгук показал своему сыну то место, где пятнадцать лет назад был расположен первый лагерь ирокезов, откуда они так удачно похитили Уа-та-Уа.
Отсюда лодка отправилась на середину озера, где виднелись еще живописные развалины «замка». Зимние бури опрокинули кровлю, и гниль источила бревна стен. Столбы и сваи пошатнулись и готовы были рухнуть на дно озера при первом урагане, увлекая за собою все остатки жилища Плавучего Тома.
Ковчег нашли на восточном берегу. Паром наполнился водою, червь подточил дерево, каюта потеряла кровлю. Сердце Зверобоя сильно забилось, когда он нашел в одном ящике ленту, принадлежавшую Джудит.
Нога человека, казалось, не побывала в этой пустыне. Чингачгук и его друг погрузились в печальные воспоминания. Молча отправились они в путь к берегам Мохока на поиски новых приключений, сопряженных на каждом шагу с опасностью. А еще позже на берегах этого же озера Чингачгук нашел свою могилу.
Прибыв в колонию на берега Мохока, Зверобой старался разузнать о судьбе Джудит, но безо всякого успеха. Нашелся, однако, один старый сержант из прежнего гарнизона, приехавший недавно из Англии. Он рассказал Натаниэлю Бампо, что сэр Томас Уэрли, выйдя в отставку, жил уединенно в своем поместье в Йоркском графстве. При нем, будто бы, была какая-то дама необыкновенной красоты, которая имела на Уэрли большое влияние, хотя не носила его фамилии. Была ли это Джудит или кто-нибудь другой – этого от сержанта Зверобой добиться не мог.
