Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1 - Борн Георг Фюльборн (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
— Господи Иисусе и Пресвятая Дева, — простонал он, содрогаясь при мысли о страшном суде, — грех, совершенный мной, еще не искуплен, дозволь мне еще приносить Тебе молитвы и даруй мне случай совершить доброе дело, дабы избегнуть мучения грядущей жизни!
Усердно молился старый Мартинец. Молния пощадила окружающие его деревья, буря улеглась. Дня через три неожиданно явились перед хижиной отшельника две чужие женщины, с испуганными лицами и в изорванных одеждах. С мольбой протянули они к нему руки.
— Приюти нас, не прогоняй! Мы изнемогаем от усталости и голода! — воскликнули они.
Старик Мартинец вспомнил свою молитву.
— Войдите в мою хижину, все мое будет ваше, бедняжки!
Энрика, рыдая от радости, бросилась к ногам старого отшельника, благодаря его за благодеяние. Кривая старушка тоже была тронута гостеприимством пустынника, к отдаленной хижине которого направила их Божья десница, счастливо избавившая их от преследования.
Старый Мартинец поднял Энрику, поцеловал ее в лоб и повел обеих женщин внутрь хижины, чтобы дать им отдохнуть и подкрепиться.
Пока утомленные женщины подкрепляли себя пищей, так охотно и радостно им предложенной, старый Мартинец торопливо таскал мох и листья, чтобы устроить им постель. Отшельник до самого утра рубил деревья и строил из них стену, которой перегородил хижину на две части. Он нежно заботился о несчастных женщинах, рассказавших ему причину своего бегства.
— Оставайтесь у меня сколько поживется, вы никогда не будете ни в чем нуждаться. Я сам не обижу вас и никому не позволю дотронуться до вас пальцем.
Энрика и старая Непардо вскоре почувствовали спокойствие и отраду в хижине отшельника, которая, казалось, была окружена небесным миром. И сам Мартинец до того привык к тихому хозяйничанью Энрики, что часто пламенно благодарил Пресвятую Деву за то, что она направила их к нему. Так проходили годы.
Трех жителей хижины все более и более объединяло стремление угождать Богу, и каждый из них старался возвыситься до другого. Но Энрика часто с затаенной грустью посматривала на озабоченное лицо старого Мартинеца, над которым тяготело неведомое бремя. Она не допрашивала его о причине грусти, но только втайне молилась о старце-отшельнике, разделившем с ней свою келью.
За год перед тем случилось происшествие, нарушившее тишину в глуши леса. Однажды Энрика шла по лесу в сопровождении Мартинеца — вдруг раздались отдаленные выстрелы, звук рогов и ржание лошадей. Старый отшельник удивленно остановился и, схватив руку Энрики, сказал:
— Они охотятся, пойдем, скроемся от этой буйной шайки!
В ту же минуту они были окружены охотничьими собаками, они не могли удалиться, но принуждены были дождаться охотящихся наездников. Испуганная Энрика смотрела то на собак, которые, оскалив зубы, следили за каждым ее движением, то туда, откуда раздавались звуки рогов и лошадиный топот. Вдруг между деревьями появились наездники. Энрика узнала королеву, мчавшуюся на коне и одетую в зеленое платье. Окруженная своими блестящими придворными, она присутствовала на охоте. Энрика чуть не лишилась чувств, но потом отчаянно решившись на все, она хотела пуститься в бегство, но Мартинец удержал ее, быстрым движением пригнул к земле и прикрыл ветвями кустов.
Прискакавшая королева заметила одного Мартинеца. Она обратилась с вопросом к сопровождавшим ее, чтоб узнать, кто этот благочестивый старец, так неожиданно появившийся в глуши лесной.
Должно быть, ни интендант, ни министры не могли дать удовлетворительного ответа, потому что Изабелла направила свою белоснежную лошадь к месту, где стоял Мартинец и скорчившись на коленях притаилась Энрика.
Поравнявшись с ними, Изабелла остановила лошадь. Великолепное платье и маленькая охотничья шляпка с большим пером придавали ей такой очаровательный вид, что Энрика, которая украдкой выглядывала на нее из листвы, не могла не удивляться и не восхищаться ее красотой в этом прелестном наряде.
— Кто ты, старец? — спросила королева.
— Отшельник Мартинец, который здесь всю жизнь спасается и молится!
— Да ниспошлет тебе мир Пресвятая Дева! — ответила Изабелла и хотела бросить в руки сгорбленного старца кошелек, но он отвел ее руку.
— Раздай бедным то, что ты предназначила для меня, королева, старый Мартинец не нуждается в деньгах, дай ему местечко в твоем лесу и вспомни его в твоих великих молитвах!
Изабелла удивленно посмотрела на старца, который, казалось, ни в чем не нуждался, и первый отказался принять из ее рук дорогой подарок. Королеве Испании никогда еще не приходилось получать подобного отказа.
— Удивительный старец! — прошептала она. — Разве тебя беспокоят в этом отдаленном убежище? — спросила она с живостью. — Ты будешь состоять теперь под моим особым покровительством, и я отыщу тебя в твоей келье, чтобы подивиться твоей жизни и получить твое благословение.
Старый Мартинец низко поклонился.
— Я сам молюсь о мире и благословении Божием, королева, уже двадцать лет ищу я прощения грехов!
Изабелла тепло и сочувственно поглядела на него, тогда только увидела она, что егеря тщетно старались отогнать собак с места, на котором стояла Энрика.
Она скрестила руки на груди и низко наклонила голову до земли…
— Что там за девушка? — спросила удивленная королева.
— Моя дочь, которая разделяет со мной уединение пустыни! — ответил Мартинец, хотя его голос был слаб и сильно дрожал от волнения. Он должен был во что бы то ни стало спасти бедную, преследуемую женщину, которая стояла около него на коленях.
Изабелла с жалостью поглядела на этих людей, не существующих более для мира, и подала знак к отъезду — рога прозвучали, и стая оставила, наконец, перепуганных отшельников.
— Сохрани вас Пресвятая Дева! — закричала им удаляющаяся королева.
Когда великолепный поезд исчез в лесу, Энрика и Мартинец поднялись и тяжело вздохнули.
С молитвой простерла Энрика руки к небу, потом опустилась к ногам старого Мартинеца. Он поднял ее и поцеловал в лоб.
— Ведь ты дочь моя? — спросил он. — Небо ниспослало тебя мне, как всякому отцу хорошее дитя, я имею право называть тебя моей дочерью!
— А мне так отрадно, отец Мартинец, когда вы меня так называете! — говорила Энрика с детской искренностью.
Старец взял руку девушки и пошел с ней назад к хижине. Хижина эта была окружена огородом. Мартинец работал на нем вместе с Энрикой. В этом занятии он проводил целые часы, в которые забывал свою скорбь. Ему казалось тогда, что Энрика была добрый ангел, посланный небом, чтобы помочь ему переносить тяжелую долю.
Неожиданно захворала одноглазая старушка. Мартинец собирал целебные травы, силу которых он еще прежде испробовал, но лихорадка не покидала Марию Непардо. Ей, вероятно, грезились страшные видения, потому что она то непрерывно манила кого-то рукой, то отчаянно стонала и перечисляла детские имена.
Энрика ухаживала за больной с такой заботливостью и самоотверженностью, что еще более привязала к себе старого отшельника. Никогда не было ему так отрадно, как в эти дни.
Вероятно, он предчувствовал, что тоже скоро будет нуждаться в подобном попечении, и утешал себя сознанием, что он уже более не так покинут в своей глуши, как в былые времена.
Энрика кончила свою молитву перед распятием, находившимся на половине Мартинеца, и села у кровати больной. Когда кругом все было так тихо и мирно, как в церкви, ее мысли невольно обращались к прошедшему. Тоска по ребенку и Франциско до того становилась невыносимой, что ее сердце надрывалось и из глаз выступали горячие слезы.
Днем она скрывала свою неизъяснимую скорбь, заметив, что старый добрый Мартинец и без ее жалоб удручен своим собственным горем, так что ей приходилось даже утешать и ободрять его.
— Я навеки разлучена с вами, — шептала она в глубокой горести. — Разве я могу надеяться найти своего ребенка? Увижу ли я когда-нибудь Франциско? Нет, меня не допустят до него. Что мне еще искать на земле? Что меня удерживает покончить с этой мучительной жизнью? Мое дитя погибло, а Франциско, окруженный славой и блеском, забыл меня! Какое это было счастье, когда он приходил каждый день и клялся мне в своей любви. Я не думала, что меня ожидает такое горе. Я верила и любила. Боже, как ужасно! Я покинута и забыта!..
