Порт-Артур. Том 2 - Степанов Александр Николаевич (читать книги TXT) 📗
– Счастливая мысль поручить ее оборону матросам – это наша артурская гвардия. Прекрасные вояки, золотой народ, развитой, инициативный, не чета нашим стрелкам. Те сильны своим упорством, а моряки – смекалкой, – заметил Рашевский.
– Итак, самое тяжелое положение у нас на Восточном фронте. Туда надо и обратить наше главное внимание. На Западном – упорно удерживать Высокую, а Владимиру Григорьевичу, по мере своих сил и возможностей, помогать соседям, – резюмировал доклады Кондратенко. – Как дело обстоит со снарядами, Василий Федорович?
– Хватит на отбитие двух штурмов. К орудиям мелких калибров снарядов имеется в избытке, зато к крупным – острый недостаток. Живем подачками моряков да сами отливаем по шестьдесят штук в день шестидюймовых чугунных снарядов, – сообщил Белый.
– А как с продовольствием? – поинтересовался Ирман.
– Крепостной интендант уверяет, что муки, сухарей, круп, чаю хватит еще на два месяца, а мяса, кроме конины, уже не осталось. Решено давать ее два раза в неделю по полфунта, а остальные дни постные: чумиза на обед и ужин. Вообще продержимся до середины февраля, – ответил Науменко.
– Вот с госпиталями у нас дело обстоит совсем не благополучно, – проговорил Кондратенко. – В них находится до тридцати тысяч человек – треть гарнизона. Выздоравливают все меньше; цинга косит все больше и больше. А тут еще смудрил Субботин – приказал больных и раненых класть вперемешку во всех госпиталях. В результате мы имеем вспышку инфекционных заболеваний с очень большой смертностью. Я говорил об этом Стесселю, но он или не понимает, или прикидывается, что не понимает прямой преступности действий Субботина, и не хочет в них вмешиваться. Написал обо всем Балашову, быть может, он сумеет повлиять на генерал-адъютанта, чтобы тот отменил это вредное распоряжение.
– Теперь наконец мы хотим подробнее знать и о вашем здоровье, дорогой Роман Исидорович, – спросил Белый.
– Пустяки, небольшой плеврит справа, через деньдругой все пройдет, – нехотя ответил генерал.
– Плеврит основательный, как уверяют доктора, а главное – цинга. Она и мешает быстрому вашему выздоровлению, – дополнил Науменко.
– Постараемся ликвидировать ее в ближайшее же время. Этим занялись моя жена и наши адмиралы, которые и зачислили вас, Роман Исидорович, к себе на довольствие, – сообщил Белый.
– Поскольку это незаконно и моя цинга не более как плод воображения врачей, я решительно протестую против подобных действий моряков, – возразил Кондратенко.
– С паршивой овцы хоть шерсти клок. От наших адмиралов мы не видим никакого толку. В Севастополе морское начальство было душой обороны, а в Артуре адмиралы живут гостями и никуда не вылезают из своих блиндажей, – презрительно заметил Ирман.
– Матросы и офицерская молодежь – истинные герои, а адмиралы-трусы и интриганы, – поддержал его Семенов.
Как только совещание закончилось. Белый и Звонарев стали прощаться.
– Заглянем еще на минутку к Стесселю, может, у него есть какие-нибудь новости, – проговорил Белый, пожимая руку Кондратенко.
В это время зазвонил телефон. Кондратенко снял трубку и стал слушать.
– Сейчас прикажу подтянуть две роты морского десанта к вашему штабу, но вводите его в дело лишь в крайнем случае и вообще расходуйте моряков возможно осторожнее, – распорядился Кондратенко. – Японцы лезут – на фарт номер два, уже два раза побывали на гребне бруствера. Фролов просит поддержки, а частный резерв Горбатовского весь израсходован. Посылать им моряков из арсенала, где расположен общий резерв, – пояснил генерал. – Придется вам, Сергей Владимирович, еще сегодня побывать на форту номер два.
– Слушаюсь! Готов идти туда хоть прямо отсюда.
– Особенно торопиться нечего. Пока японцы лезут, вам там делать нечего, а когда успокоятся, вы и решите, где нужно спускать мины.
– Сначала побываем у Стесселя, узнаем обстановку у него, – предупредил Белый.
К Стесселю Белый и Звонарев пошли пешком. Разыгралась вьюга. Тысячи снежинок носились в бешеном вихре, залепляя глаза, забираясь за ворот и в рукава шинели. Сквозь белую муть снежной ночи то и дело вспыхивали зарницы орудийных выстрелов…
Бледные лучи прожектора чуть пробивались сквозь вьюгу, одна за другой взвивались к небу огненные змеи ракет. Временами долетали звуки сильнейшей ружейной и пулеметной стрельбы. Казалось, что кипит какой-то огромный котел. По направлению атакованного участка торопливо проскакало несколько всадников и прошло быстрым шагом несколько отрядов моряков. Наконец с грохотом пронеслись полевые орудия в запряжке. Сбоку скакали с зажженными факелами в руках фейерверкеры и ящичные вожатые.
Белый и Звонарев почти бегом добрались до дома Стесселя и влетели в прихожую. Здесь при слабом свете керосиновой лампы Стессель рассылал в разные стороны ординарцев-казаков. Генерал резким отрывистым голосом отдавал приказания: узнать, выяснить, установить. Тут же у стола, согнувшись почти вдвое, писал приказания в полевой книжке Рейс.
– В чем дело, что происходит на фронте? – кинулся к вошедшим Стессель.
– Мы сами пришли затем, чтобы узнать обстановку, – ответил Белый.
– Я ничего не знаю. Звонил Кондратенко, но он все еще болен.
– Мой экипаж у крыльца, поедемте, Анатолии Михайлович, в штаб к Горбатовскому, – предложил Белый.
– Мм-да… я, право, не знаю… – замялся генерал.
– Что, что? Куда это вы, Василий Федорович, зовете Анатолия? Я его отсюда не отпущу! Здесь его штаб, значит, и он должен находиться тут! – коршуном налетела Вера Алексеевна на Белого. – Пусть едет этот полусумасшедший Смирнов, Виктор Александрович, вы и, наконец, Владимир Николаевич, – кивнула генеральша на Никитина.
– Стопочку коньяку на дорогу, и готов отправиться хоть к черту в пекло, не то чтоб в штаб Горбатовского, – проговорил Никитин.
– Виктор Александрович нужен мне в штабе. Смирнова и близко подпускать туда нельзя – все перепутает. Значит, остаются только Василий Федорович и Владимир Николаевич, – вас я попрошу отправиться в штаб Восточного фронта, – рассудил наконец Стессель.
– Поскорее возвращайтесь назад, буду ждать с чаем, – напутствовала уезжающих генеральша.
Канонада продолжалась с прежней силой. Никитин, хорошо заправившись на дорогу коньяком, все время напевал неприличные шансонетки и рассказывал последние новости, слышанные у Стесселя.
– Алексеева-то поперли, теперь мы здесь покажем морякам кузькину мать. Живо все выплывут в море, – разглагольствовал он.
– Это ослабит оборону крепости; кроме того, эскадра наша слишком слаба, чтобы вступать в бой с японцами, – возразил Белый.
– Не в кораблях дело, а в моряках. У японцев – того, а у нас никого, – скаламбурил Никитин и захохотал во все горло. – Назначили бы меня главным адмиралом. Слово даю, немедленно вышел бы в море и побил японцев.
В штабе Восточного фронта они уже застали, к своему удивлению, Кондратенко, Рашевского, Науменко и Шевцова. Лицо Романа Исидоровича лихорадочно горело, он мелкими глотками пил чай с красным вином. Перед ним стоял Горбатовский и, низко согнувшись, водил пальцем по лежащей на столе карте, объясняя обстановку на атакованном участке. Степанов, нервно подергивая свою бородку, то и дело поправлял путавшегося генерала, что, видимо, раздражало Кондратенко.
– Пусть лучше докладывает ваш начальник штаба, – наконец прервал он Горбатовского.
Капитан объяснил все в двух-трех словах.
– Какая сейчас связь с фортом номер два? – справился Кондратенко.
– Телефон давно не действует, и солдаты добираются до нас далеко не все.
– Когда было получено последнее донесение?
– В восемь часов тридцать минут вечера, – сообщил Степанов, разыскав полевую записку коменданта форта Фролова.
– То есть почти час как вы ничего не знаете о положении на атакованном участке? – удивился генерал. – Немедленно отправить туда ординарцев, да не одного, а двух для верности. Быть может, хоть один вернется назад.
– Они все в разгоне, – доложил Степанов.
