И плачут ангелы - Смит Уилбур (чтение книг .TXT) 📗
Ремень безопасности удержал Джанин в кресле, хотя ощущение было такое, будто несешься на сумасшедших американских горках. Она прижала девочку к себе, стараясь успокоить вопящего ребенка. В иллюминаторе горизонт вращался, как спицы колеса, вызывая тошноту. Несмотря на сильную болтанку, Джанин удалось сфокусироваться на серебристом крыле: на месте обтекаемой гондолы двигателя была рваная дыра, сквозь которую виднелся лес. Покореженное крыло изогнулось, гладкая металлическая обшивка собралась складками. Уши закладывало от резкого изменения давления, верхушки деревьев стремительно неслись навстречу.
Джанин оторвала девочку от себя и заставила уткнуться лицом в колени.
— Обхвати колени! Не поднимай голову! — велела она и сама поступила точно так же.
Самолет рухнул в лес, раздался оглушительный треск, скрежет и хруст. Джанин безжалостно бросало из стороны в сторону, крутило и било летающими в воздухе обломками. Казалось, что это никогда не кончится. Крышу кабины сорвало, на мгновение Джанин ослепил солнечный свет, потом он померк, и что-то ударило ее в лодыжку. Несмотря на ужасающий шум, она ясно услышала треск сломанной кости — боль пронзила ногу, позвоночник и череп до самой макушки. Джанин закрутило, точно в водовороте, потом удар по затылку выбил искры из глаз, и она провалилась в звенящую темноту.
Придя в себя, Джанин обнаружила, что по-прежнему пристегнута ремнем безопасности, хотя и висит вниз головой. Лицо раздулось от прилива крови, перед глазами плыло, будто смотришь на знойное марево в пустыне. Голова раскалывалась, точно в середину лба кувалдой вбивали раскаленный гвоздь.
Джанин медленно повернулась и увидела, что сломанная нога свисает прямо перед лицом и вывернута пяткой вверх.
«Я никогда не смогу ходить», — подумала она, содрогнувшись от ужаса.
Джанин собралась отстегнуть ремень безопасности, но вовремя вспомнила о многочисленных случаях перелома шеи в результате падения вниз головой и просунула руку в подлокотник кресла. Она развернулась в воздухе, приземлилась на бедро сломанной ноги и потеряла сознание от невыносимой боли.
Должно быть, Джанин пролежала в забытьи несколько часов: в себя она пришла уже в сумерках. Стояла жуткая тишина. Джанин долго в недоумении смотрела на траву, стволы деревьев и песчаную почву, прежде чем вспомнила, что произошло. Подняв взгляд, она увидела, что от самолета осталась только хвостовая часть: «вискаунт» словно разрубили гигантской гильотиной прямо перед сиденьем Джанин. Девочка-соседка, пристегнутая ремнем безопасности, оставалась в своем кресле: руки безжизненно болтались, белокурые хвостики свисали к земле, глаза широко раскрыты, лицо искажено гримасой предсмертного ужаса.
Упираясь локтями и волоча сломанную ногу, Джанин выползла из-под обломков фюзеляжа, и ее захлестнула ледяная волна шока и тошноты. Желудок сжимало и выворачивало наизнанку. В конце концов Джанин настолько ослабела, что опять провалилась в беспамятство.
В тишине раздался неясный звук, который быстро нарастал, — рокот вертолета. Джанин посмотрела вверх, но небо закрывали кроны деревьев. Последние лучи солнца погасли, на землю стремительно опускалась ночь.
— Помогите! — закричала Джанин. — Я здесь! Помогите!
Вертолет пролетел где-то совсем близко — может быть, всего в нескольких сотнях метров, — затем рокот мотора стал удаляться и наконец затих.
«Костер! — подумала Джанин. — Нужно развести сигнальный костер!»
Она лихорадочно огляделась: совсем рядом лежало изломанное тело отца белокурой девочки. Джанин подползла к нему и легонько провела пальцем по закрытым векам — они не дрогнули. Она отпрянула и разрыдалась, потом все же нашла в себе силы обыскать карманы мертвеца — в куртке обнаружилась пластиковая зажигалка. С первой же попытки вспыхнуло веселое желтое пламя, и Джанин вновь зарыдала — на этот раз с облегчением.
Роланд Баллантайн сидел в кресле второго пилота, вглядываясь в сплошную чащу деревьев под брюхом вертолета. В такой темноте даже с высоты в двести футов лес казался аморфной массой, редкие прогалины выглядели бледными проплешинами. Однако и при дневном свете шансы обнаружить обломки «вискаунта» под покровом леса стремились к нулю. Конечно, не исключено, что часть крыла или хвоста могла повиснуть высоко над землей, где ее легко заметить, но рассчитывать на это не стоило. Поэтому они высматривали поврежденные верхушки деревьев, сломанные ветки и характерные белые пятна сорванной коры на стволах, а также случайный отблеск металла, дым или сигнальную ракету.
Начинало темнеть, и все же спасатели продолжали поиски, отчаянно и вопреки здравому смыслу надеясь увидеть вспышку света, факел или хотя бы костер.
Повернувшись к пилоту, Роланд приказал, перекрикивая шум двигателя:
— Включи посадочные огни!
— Бесполезно! — крикнул тот в ответ. — Они перегреются и сгорят через пять минут!
— Пусть светят одну минуту, потом ми нугу остывают. Попробуй так, — велел Роланд.
Пилот щелкнул выключателем, и лес внизу осветило жесткое бело-голубое сияние фосфорных ламп. Вертолет спустился еще ниже. Под деревьями сгустились непроницаемо-черные тени.
На прогалине вертолет захватил врасплох небольшое стадо слонов: залитые ослепительным светом громадные животные выглядели жуткими чудовищами. Через мгновение испуганные гиганты вновь погрузились в темноту.
Вертолет двигался зигзагами, прочесывая полосу леса, над которой должен был пролететь «вискаунт»: сто морских миль в длину и десять в ширину, то есть участок в тысячу квадратных миль. Уже совсем стемнело. Роланд посмотрел на светящийся циферблат наручных часов: девять вечера — прошло почти четыре часа с тех пор, как самолет упал. Если кто-то уцелел после падения, то теперь они умирают — от холода, шока, потери крови и внутренних повреждений. А здесь, в кабине вертолета, есть врач, двадцать кварт плазмы и одеяла — есть шанс выжить.
Роланд мрачно вглядывался в яркий круг белого света, пробегающий по верхушкам деревьев, будто луч прожектора по театральной сцене. Ледяное отчаяние постепенно сковывало тело и подтачивало решимость. Роланд знал, что Джанин где-то там, внизу, — близко, совсем близко, — но ничего не мог поделать.
Он изо всех сил ударил кулаком по металлическому борту. Боль от ободранных костяшек пронзила руку до самого плеча, но боль помогала бороться с онемением, и в ней Роланд вновь обрел источник ярости. Он лелеял в себе эту ярость, как человек, прикрывающий огонек свечи на ветру.
Посмотрев на часы, пилот выключил посадочные огни, чтобы лампы остыли. Наступившая после ослепительного сияния тьма казалась еще более непроницаемой. У Роланда зарябило в глазах, он на секунду опустил веки и поэтому не заметил крохотную тусклую вспышку, которая на долю секунды блеснула под сенью леса. Вертолет полетел дальше, прочесывая местность по заданному плану.
Джанин справилась с нелегкой задачей и собрала кучку сухой травы и веточек для сигнального костра: пришлось ползать задом наперед на ягодицах, отталкиваясь руками от земли и волоча сломанную ногу за собой. Когда нога застревала или поворачивалась на неровностях почвы, Джанин едва не теряла сознание от боли.
Приготовив хворост, она положила рядом пластиковую зажигалку и прилегла отдохнуть. Ночной холод почти сразу же проник под тонкую одежду, и Джанин задрожала всем телом. Огромным усилием воли она заставила себя вернуться к разбитому «вискаунту». В наступающей темноте еще виднелись обломки металла, разбросанный багаж и мертвые тела — след, оставленный в чаше носовой частью самолета, хотя сам фюзеляж отнесло куда-то дальше.
— Есть кто живой? — крикнула Джанин. — Кто-нибудь меня слышит?
Ночь ответила молчанием.
Более легкая хвостовая часть самолета, где сидела Джанин, должно быть, врезалась в одно из больших деревьев, и ее словно ножом отрезало. Внезапный удар переломал шеи пассажирам — Джанин спасло только то, что она склонилась вперед, уткнувшись лицом в колени.
Стараясь не смотреть на висящую в перевернутом кресле девочку, Джанин приподнялась и заглянула внутрь разбитого хвостового отсека: из раскрытых шкафчиков на кухне высыпались одеяла, консервы и напитки — целое сокровище. Она дюйм за дюймом подползла туда. Шерстяное одеяло на плечах принесло блаженное тепло, две банки лимонада утолили жажду. Покопавшись в разбросанном содержимом, Джанин обнаружила аптечку первой помощи и, кое-как наложив на сломанную ногу шину, почувствовала себя гораздо лучше. В аптечке нашлись также одноразовые шприцы и ампулы с морфием. Возможность избавиться от невыносимой боли была невероятно соблазнительна, но Джанин знала, что ей предстоит пережить долгие ночные часы, а вызванные лекарством сонливость и замедленная реакция могут стоить жизни. Она все еще боролась с искушением забыться, когда снова раздался быстро приближающийся гул вертолета.
