Дитя Всех святых. Цикламор - Намьяс Жан-Франсуа (электронные книги бесплатно txt) 📗
– Коннетабль выдвинулся вперед на разведку. Мы присоединимся к нему через несколько дней, закончив сбор войска.
Анн не замедлил встретить Мышонка. Вернувшись из Дижона, мальчик направился прямиком в Куланж. Разминувшись с Анном всего на несколько часов, все это время Мышонок пытался догнать его. И вот он остановился перед своим господином в облаке пыли.
– Какая радость снова видеть вас, монсеньор!
Анн вздрогнул. За три с небольшим месяца Мышонок изменился необычайно. Ему минуло шестнадцать, но он казался старше своих лет. Резко вырос. Превратился в высокого худощавого, недурно сложенного юношу. Красавцем он, конечно, не был, но очень темные, густые волосы, черные брови и невероятная выразительность подвижного лица были не лишены привлекательности, даже обаяния.
Анн сделал ему комплимент:
– Какой красивый оруженосец из тебя выйдет!
– Вы смеетесь, монсеньор!
– Вовсе нет. Я собираюсь устроить тебе в Париже посвящение. Пускай парижаночки поберегутся!
– Мы идем на Париж?
– Без промедления!.. А теперь расскажи мне, как прошел суд.
Мышонок улыбнулся.
– Как нельзя лучше! Адам и Ева Сомбреном приговорены к смерти за душегубство и колдовство. Их чучела были сожжены вместе с гербом. Замок Сомбреном отошел к герцогству, а титул упразднен.
– А крестьяне?
– Судьи явили милосердие. Троих братьев, возглавивших бунт, приговорили к паломничеству в Компостелу. Они сразу же пустились в дорогу…
Тут Мышонок заметил Зефирина. Анн подал ему птицу.
– Диана хотела, чтобы он сопровождал нас. Возьми его.
Перебравшись с плеча Анна на плечо его будущего оруженосца, сокол захлопал крыльями, словно желая выразить свою радость. Анн с Мышонком удивленно переглянулись. Оба хорошо знали, что птицы не привязываются к человеку. Похоже, это было не совсем так…
11 марта 1436 года Бастард Орлеанский, командовавший основными силами французской армии, покинул берега Луары и двинулся в Иль-де-Франс. Через два дня он соединился в Арпажоне с коннетаблем де Ришмоном, ответственным за авангард.
Тот сообщил ему неожиданную новость. Англичане только что высадили в Кале вспомогательное войско. Однако согласно донесениям всех лазутчиков, эта армия двигалась вовсе не на помощь Парижу, но направилась на восток. Придя в бешенство от Аррасского договора, англичане решили взяться за своих недавних союзников. Они выступили против Бургундии!
При таких обстоятельствах поход в Иль-де-Франс казался сущей прогулкой. В первую очередь предстояло взять все значительные города вокруг Парижа, чтобы обеспечить блокаду столицы. Начали с запада, поднялись к северу и вновь повернули к востоку. Всякий раз по прибытии французской армии, как только коннетабль де Ришмон предъявлял королевские письма о прощении, ворота городов радостно открывались.
30 марта были взяты один за другим Сен-Жермен, Мелан, Понтуаз, Бри-Конт-Робер, Шарантони Венсенн. Королевские войска контролировали Сену, Марну, Уазу и все дороги. Блокада Парижа замкнулась. Теперь оставалось надеяться на народное восстание, потому что штурм был опасен и обошелся бы во много человеческих жизней.
В ожидании армия Карла VII обосновалась в Сен-Дени и больше не двигалась с места. Анн и Мышонок кипели нетерпением. Париж был тут, совсем рядом, а они не могли войти туда! Неделями они только ходили вокруг и даже ни разу не видели город! В Венсенне на какой-то миг мелькнула надежда, что они доберутся и до стен столицы, но поступил приказ удалиться на север. Таким образом, друзья томились в двух шагах от цели.
Однако все эти мысли вылетели у Анна из головы, когда несколько дней спустя он получил письмо от Дианы. Та сообщала о своей беременности! Если родится мальчик, Диана надеялась назвать его Франсуа. Она получила послание и от самого Франсуа де Вивре, который чувствовал себя настолько хорошо, насколько это возможно в его возрасте.
В ответном письме дама де Куланж сообщила старцу великолепную новость и объявила, что собирается в Вивре. Она сгорала от нетерпения познакомиться с предком своего мужа и хотела, чтобы тот увидел своего потомка. К тому же у Дианы не было никакого желания рожать в Куланже, где она находилась совершенно одна. Молодая женщина опасалась, как бы недостаток удобств не повредил новорожденному.
Она просила Анна не сердиться на нее за то, что приняла решение не спросившись, но во время войны нелегко общаться на расстоянии. Пока ответ мужа добрался бы до нее, было бы уже слишком поздно.
Нет, Анн не сердился! Он плясал от радости вместе с Мышонком на равнине Сен-Дени, чокался с ним всю ночь за обоих Франсуа де Вивре, настоящего и будущего. Дивная Диана, которая не только дарит ему ребенка, но и умеет с такой уверенностью ориентироваться в жизни! Конечно же, именно в Вивре ей надлежало ехать, именно там должен появиться на свет их наследник – и если бы не осада Парижа, Анн бы все бросил, чтобы помчаться к ней…
Адам и Лилит больше не были господами де Сомбреном, но даже не подозревали об этом. Впрочем, знай они эту новость, она бы ничего не изменила. Для них уже ничто не имело значения. Их вселенная ограничивалась Парижем, куда не доходил ни один товар, не проникала ни одна новость. Именно здесь у них было назначено свидание с судьбой, и это им было хорошо известно.
В том замкнутом мире, каким стал Париж, они жили в еще большем отчуждении, чем все остальные. Подобно англичанам и их последним приспешникам – епископу Кошону, некоторым буржуа и фанатичным профессорам Университета, – Адам и Лилит день за днем ощущали возрастающую враждебность населения. Париж был отрезан от мира, а они были отрезаны от парижан. Они находились как бы в двойной осаде.
Население столицы окончательно перешло на противоположную сторону. Профранцузская партия беспрестанно усиливалась за время осады, породившей столь катастрофическую ситуацию. Все города вдоль Сены от Арфлера до Танкарвиля находились в руках французов, и на реке, обычно шумной и оживленной, не было видно ни одного судна. Оптовые торговцы в порту, грузчики, бурлаки-«баржеглоты» напрасно смотрели вдаль, скрестив руки и мрачно насупившись.
Цена зерна выросла за месяц вчетверо. Не стало больше ни торговли, ни работы. Лавочки и ремесленные мастерские опустели. Крики, знаменитые крики парижских разносчиков смолкли, потому что нечего было продавать. Зазывные вопли сменились глухим шушуканьем. На всех перекрестках, в домах, в харчевнях, где осталось только кислое вино да прогорклое масло, люди о чем-то сговаривались. Только страх, который еще внушал английский гарнизон, сдерживал восстание.
Следует сказать, что этот гарнизон был прекрасно организован. Полторы тысячи человек под командованием лорда Уиллоуби и парижского прево Симона Морье, как раз того самого, который одержал верх в «селедочной битве», грозил населению железным кулаком.
Каждый день по городу рыскали патрули, ища спрятанные съестные припасы и пресекая заговоры. Как в том, так и в другом случае, наказание было одинаковым и неизбежным: утопление в Сене. В любое время можно было увидеть, как к реке двигаются цепочки людей со связанными за спиной руками. Они держались достойно. Принимали свою участь не дрогнув, а когда их сталкивали в воду, кричали:
– Смерть англичанам!
Во время этих операций, занимавших его дни, Адам отличался особой жестокостью. Осыпая ведомых на казнь бранью, он бил их рукоятью булавы, а порой и остриями. Таким способом он надеялся запугать остальных. К несчастью, Адам был слишком умен, чтобы не понимать: он только распаляет ненависть. Последнее обстоятельство приводило его в бешенство, и он ожесточался все больше и больше.
10 апреля мерное течение событий резко ускорилось. Утром к стенам Сен-Дени во главе нескольких тысяч человек подошел маршал Вилье де Лиль-Адан. Восемнадцать лет назад Вилье де Лиль-Адан, назначенный англичанами маршалом, взял Париж и с тех пор верно служил им.
