Город мелодичных колокольчиков - Антоновская Анна Арнольдовна (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗

Зураб, кусая ус, недоумевал: «Кто такие те, которые стремятся к воцарению Тэкле? Мухран-батони и их клика? Не так уж всесильны. Княжество Картли не допустит воцарения сестры Саакадзе, побоится: все перед „барсом“ виноваты. Неужели церковь?»

Зураб не на шутку смутился; он вспомнил свой разговор с католикосом: «Медлительность смерти подобна!» Саакадзе неустанно учил: «Молниеносный удар! Захват противника! Победа!»

И Зураб заспешил. Царю Теймуразу он писал, что азнауры Картли решительно отказываются проводить сбор монет как лепту для царства. И он, князь Арагвский, просит милостиво разрешить ему оружием привести в покорность саакадзевскую свору. Но картлийцев на такое дело снарядить неразумно. Возрадуются достойнейшие, если венценосец пришлет ему три тысячи кахетинцев-дружинников, и он клянется честью рода, что наполнит хранилище царя чистым золотом, сундуки — драгоценностями, конюшни — конями, а пастбища — скотом. Он также коленопреклоненно молит лучезарную Нестан-Дареджан, услаждающую слух и восхищающую глаз, прибыть вместе с войском.

На самом же деле Зураб вознамерился окончательно ослабить Кахети, которая еще не оправилась от разорения и едва насчитывала у себя десять тысяч клинков и копий. И пока, так полагал Зураб, кахетинцы, возбуждая к себе ненависть, предадутся грабежу картлийских азнауров, чему арагвинцы поспособствуют, он на срочно созванном съезде князей во всеуслышание заявит, что настал долгожданный день, когда преступно не отложиться от Кахети, ибо отныне нечего ждать чего-либо славного от самовлюбленного соседа.

И княжество торжественно определит: «Быть сему!» — о чем твердо заявит царю Теймуразу, присовокупив, что, направляемое творцом, возводит на престол Багратиони Тэкле, по счету Первую и по званию Возвышенную. А пока она, ангелам подобная, отдыхает от потрясений, княжество единогласно поручает достойному князю Зурабу Эристави Арагвскому управлять Картлийским царством. Составляя в уме текст послания, Зураб злорадствовал: «Скорее буйвол дойдет до неба, чем сестра „барса“ до трона!»

Но пока он благоразумно отослал в Кахети лишь смиренную просьбу о присылке карательных войск для… «увещевания» непокорных азнауров.

Может быть, Теймураз, сильно нуждавшийся в монетах, и попался бы на крючок Зураба, но как раз в это время из Картли прибыл азнаур, мнимый саакадзевец, и, конечно, поспешил передать Теймуразу письмо князя Шадимана. Пятнадцать марчили и атлас на катиби, врученные Варданом азнауру, придали последнему прыти, и, слепо веря в щедрость царя, он подробно описал ему все то, что сам разведал.

Встревоженный Теймураз понял, что азнауры тут ни при чем… И странным показалось ему теперь поведение Зураба, который, ссылаясь на занятость, вдруг совсем перестал ездить в Кахети, но беспрестанно требовал к себе царевну Дареджан.

«Уж не замышляет ли и Кахети отнять? — хмурился царь, стараясь подобрать новую рифму на „шакал“. — Где видано, чтобы для устрашения азнауров чужое войско требовать? А почему чужое? Одно ведь царство!»

Не совсем довольные скаредностью Зураба, князья Северной и Южной Кахети стали искусно разжигать опасения царя и, когда он решился на резкий отпор зазнавшемуся, единодушно одобрили.

Получив взамен войска и царевны такой ответ, Зураб заскрежетал зубами) «Бог подаст!». Он приказал расставить вдоль стены жерди и, выхватив меч, стал с яростью рубить их, чем отвел душу. Решив повторить впоследствии это действие на угодниках Теймураза, он поклялся на мече: «Преодолею препятствия и довершу начатое!»

Но не успел владетель Арагви успокоить свою буйную кровь, как прискакал гонец от князя Чолокашвили.

Зураб важно развернул свиток и… глазам не поверил. Царь царей Теймураз требует срочно обложить пошлиной майдан! Кахетинский мелик прибудет с нацвали и почетными купцами, чтобы наблюдать, как выполняется повеление «богоравного»!

Хохот Зураба отозвался громом за дальними сводами. Не помог и огромный кувшин с вином, который спешно сунул ему в руки Миха. Выпив залпом до дна, Зураб рукавом чохи провел по усам и снова начал хохотать. Еще бы! Сами подставляют лестницу, дабы легче было ему, Зурабу, взобраться на долгожданный трон! Конечно, до майдана ему столько же дела, сколько оленю до воробьиных гнезд, но…

Скоро заскрипели ворота, заиграли рожки. И во все замки поскакали гонцы.

«На съезд князей! Немедля!» Так гласило послание.

«Что? Что могло случиться? — всполошились владетели. — Не таков Зураб Эристави, чтобы даром тревожить благородных».

И уже оседланы кони. И княгини напутственно вскидывают кружевные платочки. И отливают золотом и серебром чепраки. И облака пыли заслоняют придорожный кустарник. Стремительно несутся князья: «Скорей! Скорей в Тбилиси! В Тбилиси! Лишь бы не опоздать!»

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Накануне произошло затмение луны. Видно, злые духи вырвались из Цавкисского ущелья и, оседлав тучи, метались по небу, преграждая ангелу луны путь по извилистой тропе, одним концом незримо упиравшейся в Махатские холмы, другим в Триалетские вершины.

Говорили, что под горой Табори показался черный козленок с излучающими красный свет рожками и ярко-зеленой бородкой. Перескакивая с одной плоской крыши на другую, он спустился к злобно зарычавшей Куре, вплавь перебрался к скале угрюмых великанов и, быстро по их плечам взобравшись на стену Метехского замка, стал сзывать злых духов.

Подул резкий ветер. Темень навалилась на город, погружая дома, сады, башни, храмы в черное варево. В грили абано — прохладной бане, что ниже Метехского моста, в бассейнах вдруг закипела вода, из-под купола повалил зеленый пар и, обернувшись девой, потянулся к замку. Не на зов ли козленка? Видит пречистая, неспроста висячие фонари потускнели и стража, кутаясь в плащи, держала наготове длинные копья!

Но разве не бессильны копья перед незримым врагом, проникшим в цитадель Багратиони? Никто не видел дьявола в образе козленка, но серой пропахли даже камни. И вот первый луч солнца, похожий на ключ, коснулся главных ворот Метехи. Сурово отводят стражи в сторону копья, поблескивающие медными наконечниками. Что принесет еще не начавшийся день, по тяжести равный всем гирям Картлийского царства?

На квадратной башне трубит, разинув желтую пасть, труба, оповещая о съезде. Парадный двор, где неизменно владычествуют крылатые мраморные кони, готов к приему князей Картли. С кажущимся спокойствием въезжают всадники, окруженные молчаливыми оруженосцами.

Недаром говорится: «Каковы охотники, такова дичь». Слуги, следуя примеру господ, держатся особняком, настороженно, бросая косые взгляды на двухконцовый стяг, украшенный значком Зураба Эристави: черная медвежья лапа еще тверже, чудится, сжимает золотой меч, а под ней заносчиво поблескивает льдом горский трон.

Чепраки на конях темных тонов, — сговорились, что ли, владетели? И челяди с ними мало, хотят подчеркнуть, что не на пир прибыли. Не такое время, чтобы разговоры проходили мимо ушей. За каждым словом можно почуять бездну. Кто не хочет упасть, тот и без попутного ветра примчится.

Так и есть, прискакал даже Фиран Амилахвари, брат Андукапара, убитого владетелем Ананури.

Впрочем, на то была воля Шадимана. Проводив в Марабду свою жену Марию, пожелавшую повидаться с братом и с его семьей, благополучно прибывшей из изменчивого Константинополя в родовое владение, Фиран не преминул запастись советами держателя знамени Барата, Шадимана.