Белые и синие - Дюма Александр (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
Главнокомандующий, желавший, чтобы доброе предвестие не заставило себя ждать, мог быть доволен. В то время как Ролан покусывал от нетерпения серебряную ручку своего хлыста, а шейх Ахера, напротив, участвовал в сражении с присущими арабу спокойствием и выдержкой, Бонапарт увидел, как три отряда миновали разрушенное селение, турецкое кладбище и небольшой лес — его свежесть указывала на то, что в нем находится водоем, — бросились на неприятеля и одним ударом отбросили его, невзирая на стрельбу арнаутов и албанцев (их можно было узнать по великолепным, расшитым золотом одеждам и длинным ружьям в серебряной оправе).
Наши солдаты открыли сильный огонь и продолжали стрелять на бегу, швыряя вслед убегавшим гранаты, которые разрывались с шумом, заглушавшим грохот выстрелов.
Французы добежали до крепостного вала почти одновременно с отступавшими; но, когда потерны захлопнулись, пропустив мусульман внутрь, и шквал огня опоясал стены, наши триста солдат, уничтожив примерно сто пятьдесят воинов неприятеля, были вынуждены отступить.
Трое молодых людей проявляли поразительное мужество, соперничая друг с другом в отваге.
Эжен убил в рукопашной схватке арнаута, что был на голову выше него; Майи, находясь в десяти шагах от сопротивлявшейся группы противника, выстрелил два раза из пистолета в гущу неприятеля и сразу же взял над ним верх. Наконец, Круазье зарубил двух арабов, напавших на него одновременно: одним ударом адъютант рассек голову первого и пронзил грудь второго, сломав свой клинок; он вернулся с окровавленным обломком сабли, подвесив его к запястью за темляк.
Бонапарт обернулся к шейху Ахера и сказал:
— Дайте мне вашу саблю в обмен на мою.
С этими словами он отстегнул от пояса саблю и протянул ее шейху.
Тот поцеловал эфес сабли и поспешил отдать взамен свое оружие.
— Ролан, — произнес Бонапарт, — передай мои поздравления Майи и Эжену; что касается Круазье, ты вручишь ему это оружие и скажешь только такие слова: «Вот сабля, которую посылает вам главнокомандующий; он видел, как вы сражались».
Ролан умчался галопом. Молодые люди, которых похвалил Бонапарт, подскочили в седле от радости и бросились обниматься.
Круазье, подобно шейху Ахера, поцеловал присланную ему саблю, отшвырнул далеко от себя ножны и эфес сломанной сабли, заткнул за пояс оружие, подаренное Бонапартом, и ответил:
— Поблагодарите главнокомандующего от моего имени и передайте, что он будет доволен мной, когда мы пойдем на штурм.
Вся армия была рассредоточена по склону холма, а Бонапарт застыл на его вершине, словно конная статуя. Солдаты радостно закричали при виде своих товарищей, гнавших перед собой уроженцев Магриба, как ветер гонит прибрежный песок. Как и Бонапарт, они не видели большой разницы между оборонительными сооружениями крепости Сен-Жан-д'Акр и Яффы; как и Бонапарт, они нисколько не сомневались, что город будет взят со второй или третьей попытки.
Французы еще не подозревали, что в Сен-Жан-д'Акре находились два человека, которые стоили целой мусульманской армии.
То были англичанин Сидней Смит, командовавший кораблями «Тигр» и «Тесей», что грациозно покачивались в заливе у горы Кармель, и полковник Фелиппо, руководивший обороной крепости Джеззара Мясника.
Фелиппо, приятель и соученик Бонапарта по Бриенскому училищу, не уступавший ему в написании школьных сочинений и соперничавший с ним в математике, волею судьбы, обстоятельств, случая оказался среди его врагов.
По странному совпадению Сидней Смит, с которым жертвы 18 фрюктидора познакомились в Тампле, убежал из тюрьмы и прибыл в Лондон, чтобы вернуться на службу в английский флот, именно в тот момент, когда Бонапарт отправился в Тулон.
Побег Сиднея Смита был подготовлен Фелиппо, который успешно осуществил эту рискованную затею. Был изготовлен поддельный приказ: согласно ему заключенного следовало перевести в другую тюрьму; за печать министра полиции уплатили баснословную сумму. Кому? Как знать, быть может, самому министру?
Под именем Ложе, в форме генерал-адъютанта, друг Сиднея Смита явился в тюрьму и предъявил приказ секретарю суда.
Секретарь тщательно изучил приказ и был вынужден признать, что он соответствует всем требованиям.
Он лишь спросил:
— Для охраны столь высокопоставленного узника следует выделить, по меньшей мере, шесть человек?
Мнимый генерал ответил:
— Раз это такая важная особа, мне требуется лишь его слово.
Затем, обернувшись к заключенному, он прибавил:
— Коммодор, мы с вами военные, и если вы пообещаете, что не попытаетесь бежать, мне этого будет достаточно, и если вы дадите мне слово, я обойдусь без конвоя.
Сидней Смит, как порядочный англичанин, не желавший лгать даже в таком случае, ответил:
— Сударь, если вам этого достаточно, я клянусь, что последую за вами повсюду, куда бы вы меня ни доставили.
Генерал-адъютант Ложе доставил сэра Сиднея Смита в Англию.
Этих двух человек спустили как собак на Бонапарта. Фелиппо, как было сказано, взял на себя оборону крепости, а Сидней Смит отвечал за ее снабжение оружием и солдатами.
Там, где Бонапарт ожидал встретить тупого турецкого командующего, как в Газе и Яффе, он столкнулся со знаниями соотечественника и ненавистью англичанина.
В тот же вечер Бонапарт поручил командиру саперов Сансону произвести разведку контрэскарпа противника.
Тот подождал, пока не стемнело. Ночь была безлунной, что благоприятствует успеху при таких операциях.
Сансон ушел один, миновал разрушенное селение, кладбище, сады, откуда были выбиты утром и отброшены в город арабы. Мрак стал гуще из-за того, что впереди возвышалась какая-то темная громада — это могла быть только крепость. Он встал на четвереньки, чтобы исследовать более крутые места, и ему показалось, что ров был без обшивки; часовой, чьи глаза, вероятно, привыкли к темноте или, как у некоторых животных, ясно видели во мраке, заметил его.
Послышался первый окрик: «Стой, кто идет?»
Сансон не ответил. Тот же окрик прозвучал во второй и в третий раз; затем последовал выстрел, и пуля пробила руку командира саперов.
Несмотря на нестерпимую боль, офицер не издал ни единого стона; он отполз назад, решив, что достаточно хорошо осмотрел ров, и доложил об этом Бонапарту.
На следующий день французы начали рыть траншею, воспользовавшись садами и рвами древней Птолемаиды (об истории которой мы еще расскажем, как уже рассказали об истории Яффы), а также акведуком, проложенным через гласис; они ничего не знали о помощи, оказанной Джеззар-паше злым роком французов, и поэтому сделали траншею глубиной от силы в три фута.
Увидев эту траншею, великан Клебер пожал плечами и сказал Бонапарту:
— Что за прекрасная траншея, генерал! Она даже не доходит мне до колен.
Двадцать третьего марта Сидней Смит захватил два корабля, которые привезли тяжелую артиллерию Бонапарту и боеприпасы для армии. Французы видели, как захватывали корабли, но не могли этому помешать; осаждавшие оказались в странном положении: они гибли от собственного оружия.
Двадцать пятого французы пробили брешь в стене и собрались идти на штурм, но контрэскарп и ров противника преградили им путь.
Двадцать шестого осажденные во главе с самим Джеззаром предприняли вылазку, чтобы уничтожить начатые французами работы, но их немедленно отбросили назад, и они были вынуждены вернуться в город.
Хотя французские батареи были вооружены лишь четырьмя двенадцатифунтовыми орудиями, восемью восьмифунтовыми орудиями и четырьмя двадцативосьмифунтовыми гаубицами, эта слабая артиллерия заявила о себе и пробила брешь в башне, против которой был направлен главный удар.
Пушки Джеззара были более крупного калибра, чем наши, но французы вывели их из строя, и в три часа ночи в башне уже зиял достаточно большой проход.
Когда наши воины увидели, как обрушилась городская стена и с другой стороны показался просвет, грянули радостные крики; гренадеры, воодушевленные воспоминаниями о том, как первыми вступили в Яффу, и вообразившие, что взять Акр будет не труднее, чем Яффу, в один голос просили разрешения ринуться в пролом.
