Белые и синие - Дюма Александр (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
Рынки снабжались мясом, рыбой и фруктами не хуже столицы большого королевства. Здесь даже были церкви с колокольнями. Поэтому сарацины обычно совершали набеги на лагерь в часы мессы.
«Бедный английский священник, — рассказывает Мишо, — построил за свой счет в долине Птолемаиды часовню для отпевания усопших. Он освятил большое кладбище, которое устроил вокруг нее, проводил в последний путь более ста тысяч паломников, и сам служил панихиду по умершим. Сорок сеньоров из Бремена и Любека сшили палатки из парусов своих кораблей, чтобы разместить в них немощных солдат своей страны и ухаживать за ними во время болезни. Так возник прославленный орден, который поныне существует под названием Тевтонского».
Тот, кто путешествовал по Востоку, бывал в Египте или в Константинополе, видел там знаменитого турецкого полишинеля по имени Карагёз; подвиги французского полишинеля не идут ни в какое сравнение с похождениями Карагёза, и наш отъявленный циник покраснел бы до ушей от самых невинных шуток своего собрата в чалме.
Прообраз современного Карагёза фигурирует во время осады, в которой сыграли столь важную роль Ричард Львиное Сердце, Филипп Август и Салах-ад-Дин. Это был некий эмир.
Другим не менее важным историческим фактом, который необходимо подтвердить, являются простые векселя. Эмад-эд-Дин рассказывает о после багдадского калифа, возившего за собой нефть и тростник для зарядов, а также пять человек, которые умели перегонять нефть и метать заряды (как известно, нефть — то же самое, что греческий огонь).
Кроме того, у этого посла было платежное обязательство на двадцать тысяч золотых на торговцев Багдада. Таким образом, простой и переводной векселя не являются изобретением современной торговли, ибо они были в ходу на Востоке еще в 1191 году.
Во время той же двухлетней осады осажденные придумали «зенбуреш», оружие, которым впоследствии папы запретили христианам пользоваться друг против друга. Оно представляет собой нечто вроде стрелы длиной в тридцать и толщиной в двенадцать сантиметров. У нее было четыре грани, железный наконечник и древко, украшенное перьями.
Винизоф рассказывает, что эта жуткая стрела, выпущенная из метательной машины, сообщавшей ей ускорение, подчас убивала двух закованных в доспехи рыцарей и, пробив их насквозь, вдобавок вонзалась в стену.
В конце осады Птолемаиды вспыхнула страшная ссора между Ричардом Английским и австрийским герцогом Леопольдом.
Львиное Сердце, порой возвращавшийся после штурма весь покрытый вонзившимися в него стрелами, так что, по выражению его историка, напоминал клубок ниток, утыканный иголками, по праву гордился своей силой и храбростью.
Леопольд, также очень смелый, водрузил свое знамя над одной из башен города, куда он вступил вместе с Ричардом. Тот мог бы поместить свое знамя рядом со знаменем герцога Леопольда, но предпочел сорвать австрийский флаг и бросить его в городской ров. Все немцы взбунтовались и хотели напасть на короля в его лагере, но Леопольд на это не согласился.
Год спустя Ричард, не желавший возвращаться через Францию из-за разногласий с Филиппом Августом, тайком пробирался через Австрию, но, хотя он был переодет, его узнали, взяли в плен и заточили в замке Дюренштейн. В течение двух лет его судьба была неизвестна; этот великий полководец пронесся как метеор и угас. Ричард Львиное Сердце исчез без следа.
Дворянин из Арраса по имени Блондель отправился на поиски его; как-то раз, не подозревая, что находится рядом с английским королем, он уселся у подножия старого замка и случайно стал напевать первую строфу баллады, которую сочинил вместе с Ричардом. Ибо в свободное время Ричард был поэтом.
Услышав первый куплет, Ричард догадался, что это Блондель, с которым он сочинил песню, и в ответ пропел ему второй куплет.
Всем известно, чем закончилась эта история, которая дала возможность Гретри создать свой шедевр.
Как уже было сказано, после двухлетней осады Птолемаида сдалась христианам. Воинам гарнизона сохранили жизнь в обмен на обещание водрузить над городом подлинный крест Господень, захваченный в битве у Тивериадского озера.
Разумеется, как только сарацины оказались на свободе, они позабыли о своем обещании.
Сто лет спустя Птолемаида была отвоевана ими у христиан, теперь уже навсегда.
У этой осады были свои летописцы, поведавшие о всех перипетиях, взволновавших Европу и Азию, и о безграничном мужестве ее участников, о чем свидетельствовал не один их храбрый и самоотверженный поступок.
Святой Антонин рассказывает по этому поводу любопытное предание.
«В Сен-Жан-д'Акре находился известный женский монастырь; его монахини принадлежали к ордену святой Клары. Когда сарацины проникли в город, настоятельница приказала звонить в колокола и собрала всю общину.
Она обратилась к монахиням с такими словами: «Мои дражайшие дочери и добрейшие сестры, вы дали обет нашему Господу Иисусу Христу быть его безупречными супругами; в этот час нам грозит двойная опасность: наша жизнь и наша честь под угрозой. Они рядом, эти враги не столько нашего тела, сколько нашей души, — те, что, обесчестив женщин, которые встречаются им на пути, пронзают их своими мечами. Раз мы уже не можем спастись от них бегством, мы можем сделать это с помощью мучительного, но надежного средства. Чаще всего мужчин прельщает женская красота: избавимся же от нашей привлекательности, пожертвуем своими лицами, чтобы спасти нашу душевную красоту, чтобы сохранить наше целомудрие незапятнанным. Сейчас я подам всем пример; пусть те, что хотят предстать пред нашим непорочным супругом безупречными, поступят подобно своей наставнице «.
Промолвив это, она отрезает свой нос бритвой; другие следуют ее примеру, мужественно обезобразив себя, чтобы казаться краше при встрече с Иисусом Христом.
Благодаря этому они сохранили свою чистоту, — продолжает святой Антонин, — ибо мусульмане, увидев их окровавленные лица, в ужасе отшатнулись и удовольствовались тем, что лишили монахинь жизни».
VII. РАЗВЕДЧИКИ
Той же ночью, когда Бонапарт собрал свой штаб не на военный совет, не для того, чтобы выработать план сражения, а на совещание по литературно-историческим вопросам, несколько гонцов явились к шейху Ахера и сообщили ему, что армия под командованием паши Дамаска готовится перейти через Иордан, чтобы заставить Бонапарта снять осаду крепости Сен-Жан-д'Акр.
Эта армия численностью приблизительно в двадцать пять тысяч человек, как следовало из обычно преувеличенных донесений арабов, везла с собой гигантский обоз и должна была перейти через Иордан по мосту Иакова.
Кроме того, агенты Джеззара обошли все побережье вблизи Сайда, и местные гарнизоны примкнули к войскам Алеппо и Дамаска без всяких опасений, тем более что посланцы паши распустили повсюду слухи, что у французов всего лишь горстка солдат, что у них нет артиллерии и паше Дамаска будет достаточно показаться и присоединиться к Джеззару, чтобы уничтожить Бонапарта с его армией.
Услышав эти известия, Бонапарт отшвырнул том Плутарха и призвал к себе Виаля, Жюно и Мюрата; он отправил Виаля на север, чтобы захватить город Сур, древний Тир; Мюрата — на северо-восток, чтобы взять форт Зафет, и Жюно — на юг с приказом овладеть Назаретом и из этого города, расположенного на возвышенности, вести наблюдение за близлежащими территориями.
Виаль перешел через горы Белого мыса и третьего апреля подошел к Суру. С высоты холма французский генерал видел, как испуганные жители покидали город, где царила страшная паника. Он вступил в него без боя, пообещал тем, кто остался в нем, покой и защиту, успокоил их и убедил отправиться в окрестности Сура на поиски тех, кто убежал; два-три дня спустя он с радостью убедился, что все вернулись в свои дома.
Шестого апреля Виаль возвратился в Сен-Жан-д'Акр, оставив в Суре гарнизон численностью в двести человек.
Столь же удачно прошел поход Мюрата, добравшегося до форта Зафет; с помощью нескольких пушечных залпов ему удалось изгнать оттуда половину гарнизона. Другая половина, состоявшая из уроженцев Магриба, решила перейти под начало Мюрата; после этого тот дошел до Иордана, произвел разведку правого берега реки на всем его протяжении, окинул взглядом Тивериадское озеро и, оставив французский гарнизон в форте, где имелись значительные запасы продовольствия, вернулся шестого апреля в лагерь вместе с магрибцами.
