Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1 - Борн Георг Фюльборн (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
— Хорошо. Вам сегодня со мной много хлопот, никогда не думала, маршал, что вы можете быть таким заботливым и пылким рыцарем, — торопитесь!
Прим зажег лампу, висевшую посреди комнаты, которая разлила яркий веселый свет, надел саблю и только хотел выйти из домика на площадку, как услыхал голоса и стук копыт. Он поспешно запер двери и пошел навстречу к приближающимся, чтобы узнать, кто они.
Красноватый свет факелов показался между деревьев. Прим узнал несколько озабоченных адъютантов и лакеев, нашедших среди леса лошадей королевы и графа Рейса и опасавшихся несчастья.
Серрано и Олоцага убили рысь, которую привязанные лошади все еще боялись, и подошли к древесному домику.
Прим велел подавать лошадей, сообщив офицерам о происшествии с королевой, и затем снова пошел в домик, чтобы доложить королеве, что лакеи с лошадьми ожидают ее у дверей.
Усталая и ослабевшая, королева поблагодарила маршала за его заботы и прибавила, шутя, что он один оказался ей полезней и приятней, чем вся остальная масса окружающих ее придворных докторов, придворных дам, адъютантов и камергеров.
Когда Изабелла выходила из домика, чтобы при красноватом свете факелов сесть на лошадь, подошли Олоцага и Серрано, чтобы осведомиться о здоровье королевы.
Королева не только не жаловалась на последствия ее падения в Эскуриалском лесу, но еще выразила провожавшей ее свите, что ей было бы весьма приятно, если бы скорее прекратили всякие разговоры об этом незначительном падении. Серрано молча смотрел на Изабеллу и Прима. Будь он еще, как прежде, страстно влюблен в Изабеллу, он имел бы основания к сильнейшей ревности.
Однако Франциско Серрано остался задумчив и сдержан, может быть, потому, что мысли его были заняты воспоминаниями о его первой любви, об Энрике, которая была жива, в чем он более не сомневался. Хотя все его поиски остались тщетными, он не терял надежды найти ее.
Несмотря на эту надежду, тоска все-таки тайно терзала его сердце, тоска о потерянном ребенке, из-за которого Энрике так тяжело пришлось страдать.
— Я найду тебя, моя страдалица, и мучения твои наконец прекратятся! Пресвятая Дева да хранит тебя пока ты далеко от меня и да поможет мне в тысячу раз наградить тебя за все твои страдания!
Так молился маршал Испании, когда вошел в свою роскошную, сиявшую бархатом и золотом спальню, лег на шелковые подушки и легко погрузился в светлое воспоминание о возлюбленной его молодости, которая более чем прежде была звездой его жизни.
ЧЕРНАЯ ТЕНЬ
Жадно впивая в себя воздух свободы, которым так давно не дышалось, вышел Аццо в сопровождении замаскированного представителя Летучей петли из ворот монастырской ограды на улицу Фобурго и, пройдя несколько шагов, упал без чувств на мостовую.
Влияние спертого, дурного воздуха, так долго давившего цыгана в подземелье Санта Мадре, произвело свое действие: несчастный, бледный, с изможденным от пытки телом Аццо не мог держаться на ногах.
В это время из неосвещенной части улицы к дону Ра-миро подошли шесть его подчиненных. Поспешно закрыв за собой двери, он велел поднять освобожденного и унести его прочь. Голоса так грозно доносились из монастырского сада, что прежде всего надо было отнести истощенного цыгана в безопасное место.
Четверо сильных стройных мужчин подняли на плечи беззащитного Аццо и, пользуясь темнотой ночи, торопливо понесли его по улицам на площадь Педро. Там они опустили его на скамейку, поставленную под ликом Святой Девы. Другие два служителя Рамиро достали для цыгана пищи из ближайших еще не запертых харчевен.
Когда Аццо очнулся, дон Рамиро подошел к нему, а братья Летучей петли отступили в сторону, точно по безмолвному приказанию, и стали в стороне. Со взглядом, исполненным благодарности, принял Аццо из рук своего спасителя вино и фрукты. Дон Рамиро с радостью увидел, что больной поднялся на ноги.
— Боже, неужели я спасен? — произнес он слабым голосом. — У меня еще звучит в ушах гул похоронного колокола и ужасные крики моих преследователей. Скажите, кто вы, благородный дон, я буду вам вечно благодарен. О, скажите! Вы спасли мне жизнь, без вас сыщики настигли бы меня в саду.
— Жизнью, которой тебя пытались несправедливо лишить, ты обязан Летучей петле, — отвечал дон Рамиро.
— Да, несправедливо, благородный дон, не я вампир, хотя подозрение и тяготеет надо мной!
— Мы это знаем, но кто же на самом деле это чудовище?
— Чудовище живет в монастырских стенах Санта Мадре! — сказал Аццо с пробудившимся гневом и ненавистью. — Жозэ вампир, я сам застал его над его жертвой!
— Бедный Франциско, — прошептал дон Рамиро, вспомнив Серрано, — ужасно иметь такого брата!
— Он-то меня и поймал, чтобы свалить на меня свою страшную вину. Ему это удалось с помощью той Аи, которая постриглась в монахини в надежде совершать свои преступления под монастырским кровом!
— Монахиня!.. Не знаешь ли, как ее зовут в иночестве? — поспешно спросил дон Рамиро с возникшим предчувствием.
— Мне сдается, будто я слышал от сыщиков, что они ее называли сестрой Патрочинио.
— Так это в самом деле заговор, в возможности которого я еще сомневался! Святоша королевы — союзница этого негодяя! — прошептал дон Рамиро.
— Благодарю вас за спасение моей жизни. Вы дали возможность осуществиться высшему желанию моей души — отомстить этим двоим! Я бы беспрекословно, без жалоб и сожалений, сошел в подземелье Санта Мадре, если бы не должен был оставаться на земле ради этой мести. Эта мысль не дала бы мне спокойно умереть! Отныне единственная цель моей жизни, высшее наслаждение души моей будет эта месть. Я жажду ее!
Дон Рамиро посмотрел на сидевшего перед ним цыгана — его бледное лицо и блестевшие злобой глаза выражали такую ненависть, какой дон Рамиро не ожидал от истощенного узника инквизиции. Аццо как будто заметил это.
— Вы еще обо мне услышите — не завтра, может быть, даже и не через год! Я хочу прежде собрать все силы ко дню моего мщения. А покуда я укреплюсь и закалюсь для этой работы и придумаю такие страшные и ужасные наказания и мучения, от которых сам буду содрогаться. Это мщение, ради которого я жертвую всей моей жизнью, будет моей отрадой!
— Ты мне нравишься, цыган. Но есть ли у тебя какое-нибудь убежище?
— Да, благородный дон, или, собственно говоря, нет! Но не расточайте более на меня вашей доброты и не подвергайтесь ради меня опасности. Мне не сидится долго в городе среди домов. Меня тянет в лес, в чащу, мне хочется свободно вздохнуть и собраться с силами, — говорил Аццо, — такова уж моя природа и ничто ее не изменит.
— Смотри, за тобой будут следить. Тебе бы не мешало позаботиться о хорошей лисьей норе, — заметил Рамиро.
— Прямо отсюда я отправляюсь к городским воротам, и тогда пусть ищут. Другой раз я к ним в руки не попадусь!
Один из стройных испанцев подошел к дону Рамиро и что-то шепотом сообщил ему.
— Способен ли ты, не мешкая, отправиться в путь? — спросил он цыгана.
— Да, благородный дон.
— Торопись же — шпионы инквизиции обыскивают улицы.
— Ничего, теперь довольно темно, от них можно ускользнуть. Еще раз благодарю вас, благородный дон. Дай Бог вам здоровья!
Аццо поднялся со скамейки, стоявшей под ликом Пресвятой Девы, и протянул руку дону Рамиро.
— Торопись! Правда, до ворот ты еще можешь рассчитывать на нашу помощь, но дальше тебе останутся только твои собственные силы, а они еще не окрепли. Будь же здоров!
Дон Рамиро пожал руку цыгана, спасенного от инквизиции, и мгновенно пропал в темноте. Аццо же пробирался по улицам с быстротой, на которую только были способны его слабые члены. Наконец, он дошел до ворот. Он направился к той стороне, в которой лежали развалины Теба, в надежде провести в этом месте конец ночи и утром разузнать, там ли еще живет ребенок Энрики. С того вечера, когда он увидал и узнал Марию, помешав преступлению Жозэ, которого он застиг врасплох, прошли годы страданий, укоротившие его жизнь. Теперь он опять свободен. Свежий лесной воздух живительно веял ему в лицо. В стороне лежало дальнее мирное строение. Наконец, он достиг густой тени деревьев.
