Порт-Артур. Том 2 - Степанов Александр Николаевич (читать книги TXT) 📗
Тотчас же японцы кинулись на штурм. Не встречая сопротивления, они захватили весь внутренний дворик и по боковым рвам прошли в тыл укрепления. Остатки гарнизона оказались окруженными в казарме. Лепехин первый понял, в какое положение попал гарнизон. Вынув Библию, он набожно перекрестился.
– Пришел, братцы, наш смертный час, – обернулся он к утесовцам.
Его бородачи по очереди приложились к Библии и разобрали винтовки.
– Приказывай, старшой, что делать.
Лепехин расставил солдат у окон казармы, а сам поместился у входа. Тут наскоро соорудили из мешков бруствер и установили пулемет. Всего уцелело в казарме и потерне около ста человек, но большую часть их составляли раненые, контуженные и оглушенные. Вполне боеспособных осталось не больше сорока человек.
– Сдавайся, рус! – кричали японцы, но в ответ гремели выстрелы.
Японцы подтащили полевые пушки и начали в упор расстреливать тыловые казармы. Но бетон выдержал эту бомбардировку. Солдаты притаились в простенках и в промежутки между орудийными выстрелами бросали в противника бомбочки. Лепехин из ворот умудрялся выпускать по японцам очереди из пулемета. Небольшого роста, коренастый, с редкой бородкой, он как-то сразу вырос, голос его приобрел суровые, повелительные нотки, серые глаза смотрели остро и твердо. Все его приказания выполнялись немедленно. Даже матросы, иронизировавшие вначале над пристрастием фейерверкера к Библии, теперь слушались его во всем.
Зимний день склонялся к вечеру, но гарнизон продолжал оказывать сопротивление. К укреплению прибыл сам начальник штаба осадной армии генерал Идзити. Он приказал послать парламентера для переговоров о сдаче. Японский майор с белым флагом появился перед воротами и потребовал к себе старшего офицера.
– Внимательно следи за японцем, чтобы он не сделал какого-нибудь подвоха. Чуть что – бей без предупреждения, – распорядился Лепехин, выходя к парламентеру.
– Я хочу видеть офицера-коменданта, – проговорил японец.
– Я и есть комендант, а офицеров у нас нет, – ответил с достоинством фейерверкер.
– Если вы сейчас добровольно сдадитесь, мы гарантируем вам жизнь, – проговорил японец.
– Долгонько придется вам ждать этого, ваше японское благородие, – ответил Лепехин и ушел.
Подтянув еще несколько рот к укреплению, японцы с криками кинулись на штурм. Немногочисленный гарнизон быстро таял. У амбразур стрелки менялись один за другим. Легкораненые подавали патроны и бомбочки. Лепехин, уже дважды раненный, продолжал стрелять из пулемета, пока последний не разбило взрывом бомбочки. Казарма наполнилась едким дымом. Число раненых увеличивалось с каждой минутой. Они собирались в уцелевшей части потерны. Здесь же были сложены и запасы бомбочек.
Наконец японцам удалось ворваться внутрь. Началась штыковая схватка в густых сумерках уже наступающего вечера. Раненный в третий раз, Лепехин с трудом добрался до потерны. Японцы заполнили казарму и ринулись в потерну. Фейерверкер в последний раз окинул взглядом уцелевших защитников гарнизона и с силой ударил ногой по одной из лежащих на земле бомбочек. Огромное пламя на мгновение осветило десяток-другой израненных русских матросов и солдат, а также японцев со штыками наперевес. Затем все исчезло среди облаков дыма. Под обломками укреплений погибли остатки гарнизона вместе со штурмующими колоннами.
В доме Стесселя заседал военный совет. Человек двадцать офицеров, генералов и адмиралов собралось в просторном кабинете. На стене висела большая карта Артура с нанесенными на ней фортами и укреплениями. Фок красным карандашом старательно перечеркнул укрепление номер три и аккуратно вывел дату его падения: 18 декабря 1904 года. Рядом на карте уже виднелись такие же крестики над вторым и третьим фортами.
– Прошу внимания, господа, – постучал Стессель карандашом. – Сейчас получено известие о падении укрепления номер три. Таким образом, все долговременные сооружения Восточного фронта перешли в руки противника. Наши войска отныне занимают плохо оборудованные полевые позиции второй линии. Я хочу слышать ваше мнение о возможности дальнейшего продолжения обороны.
Присутствующие начали высказываться. Артиллеристы, моряки и командиры полков Седьмой дивизии единодушно говорили о необходимости продолжать оборону. Зато представители Четвертой дивизии, которой командовал Фок, не менее дружно высказывались за бесцельность дальнейшего сопротивления.
– У нас совсем нет снарядов, – утверждал начальник штаба Четвертой дивизии подполковник Дмитриевский.
– В наличии имеется свыше ста тысяч снарядов и шрапнелей различных калибров, – возразил Белый.
– В полках больше половины солдат больны цингой, питание плохое. Наступили холода, но нет теплой одежды, – на разные голоса твердили полковники Савицкий, Гайдурин и Некрашевич в тон Дмитриевскому.
– Японцу тоже приходитша не шладко, он больше его штрадает от холода. Шолдатики еще могут держатьшя, только надо увеличить дачу конины. У наш имеетша еще нешколько тышяч лошадей. Обяжательно и необходимо шражаться до конца, – с большим подъемом проговорил старик Надеин, который после смерти Кондратенко вступил в командование Седьмой дивизией.
– Я недавно был в траншеях и видел там наших мучеников-солдатиков. Только жестокосердные люди могут заставлять их воевать. Они завшивели, изголодались, но еще полны героического духа. Необходимо сохранить их для России. Они вполне заслужили право на дальнейшую жизнь, – со слезой в голосе разливался Фок.
– О сдаче не может быть и речи! У меня есть еще около полсотни вариантов дальнейшей обороны Артура, – торжественно проговорил Смирнов, но это заявление вызвало лишь досадливую улыбку на лицах присутствующих.
– Миссия Порт-Артура в смысле защиты флота окончена, так как эскадра перестала существовать. Для Северной армии Артур теперь является лишь обузой. Дальнейшая защита может привести к взятию крепости штурмом и общей резне, – спокойным профессорским тоном проговорил Рейс.
– Вы забываете об эскадре Рожественского. Он ведь рассчитывает идти в Артур, а не во Владивосток, – возразил Вирен.
– Чтобы затонуть в наших лужах совместно с артурской эскадрой, – заметил иронически Стессель. – Для этого не стоило совершать путешествия вокруг Европы.
Но за продолжение обороны все же высказалось огромное большинство присутствующих на совете.
– Итак, будем считать, что совет высказался за оборону до конца, – подвел итоги Стессель. – На каких рубежах мы дальше будем обороняться?
– Я доложу, – поднял руку Смирнов. – Сначала за
Китайской стенкой, где мы находимся сейчас. Тут у меня имеется пять вариантов.
– Пожалуйста, без них, – остановил его генераладъютант.
– Затем отойдем на Скалистый кряж, потом на Владимирскую и Митрофаниевскую горки и, наконец, займем городскую ограду. Конечно, тут могут быть различные варианты, но я уже о них не говорю.
– Я нахожу, что все эти линии не имеют серьезного оборонного значения. Задерживаться на них долго не удастся. Да, впрочем, это в настоящее время и не важно, – ответил Стессель.
Едва все разошлись, Фок сел за письменный стол Стесселя и быстро набросал приказ об оставлении батареи литеры Б и Залитерной, обоих Орлиных Гнезд и всей второй линии обороны.
– Я отхожу прямо к центральной ограде, – сообщил он Стесселю.
– Что ты, что ты. Ведь только что совет высказался за продолжение обороны!
– Плевать мне на все советы! Если до двадцатого числа Артур не капитулирует, мы с тобой лишимся нескольких миллионов долларов. Это поважнее. Хоть остаток дней мы будем жить спокойной, обеспеченной жизнью. Ну, я пошел.
– Постой, нельзя же так сразу… – пытался остановить его Стессель.
– Прикажи Рейсу подготовить письмо с предложением о капитуляции. До полуночи двадцатого декабря старого стиля оно должно быть в японском штабе. – И Фок, не прощаясь, вышел.
Штаб командующего японской осадной армией под Порт-Артуром генерала барона Ноги расположился в большой китайской деревне Шуйшиин, в четырех километрах от передовых фортов осажденной крепости.
