Пророчество Апокалипсиса 2012 - Дженнингс Гэри (мир книг .txt) 📗
— Предлагаю возможные превентивные меры, равно как и способы минимизации последствий, обсудить на следующей встрече, — заявил президент, — после того как все осмыслят полученную информацию и побеседуют друг с другом в приватной обстановке, и особенно с доктором Кардифф. А сейчас — продолжайте, пожалуйста.
— Вторая часть моего выступления настолько серьезна, что я не решилась доверить эти сведения бумаге, — произнесла она. — Мои соображения будут изложены вам устно.
Брэдфорд сразу понял: если она побоялась записать свои мысли даже для ознакомления с ними столь узкого круга лиц, дело совсем плохо.
Часть VII
17
Сей мир, 1001 год
Мы приблизились к длинным параллельным стенам в половину человеческого роста, по кромке которых тянулись факелы. Люди, толпившиеся у стен, перегибались через них в промежутках между факелами и что-то возбужденно кричали бегавшим по полю юношам.
— Что происходит между этими стенами? — спросила Цветок Пустыни.
— Не встречал людей, которые никогда не слышали о тлачтли, или об игровой площадке, — удивленно ответил Звездочет.
Мы с Цветком молча смотрели на него.
— Это игра жизни и смерти. Говорят, она помогает предрекать будущее, разрешать загадки Вселенной и воплощает в себе смысл жизни.
— А почему в ней не заправляют жрецы?
— Они пытаются, насколько могут, но игра слишком распространена, слишком популярна, слишком универсальна, чтобы они могли полностью прибрать ее под свой контроль.
— Звучит так, словно речь идет об октли, — заметил я.
— А что, сходство тут имеется. Одержимые страстью к игре, некоторые люди забрасывают и работу, и семью, доигрываются, как пьяницы, до погибели. Жрецы, знатные вожди и ученые, веря, что в ней сокрыты тайны войны и власти, ключи к нашему предназначению и обретению божественной благодати, подчас теряют свои души в безумии тлачтли.
— Как это? — удивился я.
— Они видят в игровой площадке подобие неба, а мяч уподобляют солнцу, луне, божественным звездам, ибо, по их разумению, боги на небесах играют в тлачтли, а мячами в этой игре служат их божественные тела. Игры богов предопределяют наши судьбы.
— Но ты, к счастью, не подвержен этому безумию, — заметил я.
— Из-за этой игры случалось потерять себя и более сильным людям, чем мы с тобой.
Звездочет повел нас в обход стены, дав возможность заглянуть на площадку. Игра была в разгаре. Игроки носились за мячом размером с человеческую голову, ударяя и перебрасывая его друг другу коленями или бедрами. Зрители, многие из которых, судя по виду, были не последними людьми — чиновники или богатеи, — перегибались через ограду, реагируя на любое движение на площадке громкими криками.
— Далеко не каждый может выйти на площадку. Принять участие в игре — это честь, и она оказывается лишь достойным людям. Смотри.
Теперь я смог разглядеть и площадку, и игроков как следует. Имевшая в длину несколько сот шагов, она расширялась веером с обоих концов. Одежду игроков составляли плотно облегающие набедренные повязки: больше на них ничего не было, не считая толстых кожаных налокотников, набедренников и кожаных рукавиц. На некоторых были надеты еще и маски.
На мой взгляд, в игре не было никакого смысла, но Звездочет постарался объяснить нам, что здесь к чему.
— Игра начинается посередине площадки, каждая команда защищает одну из сторон, мешая другой команде прорваться на их половину и пройти ее с мячом. А сама, естественно, стремится пройти с ним на половину противника. При этом удары по резиновому мячу можно наносить только коленями или бедрами.
— Резиновому? — не поняла Цветок Пустыни.
Звездочет воззрился на нас в недоумении.
— Это густой коричневый сок, молоко деревьев из Южных земель, которое застывает в форме шара. Он получается упругим, но крепким, ударяет так сильно, что может покалечить, а то и убить игрока. Время от времени это случается.
— А как узнать, кто выигрывает? — поинтересовалась Цветок Пустыни.
— Посмотри на кольца на каждом конце площадки, — ответил Звездочет.
И действительно, на возвышавшихся над полем шестах в два человеческих роста были укреплены кольца, лишь ненамного превосходившие в поперечнике резиновый мяч. Оказалось, если игрок забрасывает мяч в кольцо, его команда выигрывает автоматически, только это очень трудно и случается редко. Другой способ — провести мяч за поперечины по обе стороны площадки.
По обе стороны площадки и вправду находилось что-то вроде ворот, поперечный брус на подставках.
— Похоже, это опасная игра, — заметила Цветок Пустыни.
— Тебе стоило бы увидеть игру черепов, — отозвался Звездочет. — Одному из игроков проигравшей команды отрубают голову, удаляют мозг и заполняют череп резиной.
— Так что же это получается, — пролепетала потрясенная Цветок Пустыни, — они играют человеческими черепами?
— Только самые важные игроки и только в самых важных играх.
— И люди считают эту игру… божественной? — скептически спросил я.
— Бывало, что игра заменяла войну: властители ставили на кон города и таким образом теряли или обретали державы.
— Вот уж они-то точно играют человеческими черепами, — с трудом веря услышанному, заметил я.
— Ее не назвали бы «игрой жизни и смерти» просто так.
— А ваш правитель играет в тлачтли? — спросила Цветок Пустыни.
— Он один из лучших игроков, — с улыбкой ответил Звездочет.
18
За игровым полем высилось величественное здание, превосходившее все виденные мною доселе в городе строения, кроме храмовых пирамид. Вход в него, не уступавший по ширине игровой площадке, освещали жаровни и смоляные факелы.
— Что это? — спросил я у Звездочета. — Еще один город?
— Дворец, — ответил старик. — Здесь находятся резиденция и двор нашего правителя.
— Должно быть, у него очень большой двор, — заметил я.
— При нем состоят жрецы, придворные, сановники, военачальники, воины, музыканты, наложницы, родственники, слуги, уборщицы, повара… Да, это очень большой двор.
— Мне страшно, — призналась Цветок Пустыни.
— Чего? Друзьям Дымящегося Щита ничего бояться не стоит.
— А разве мы можем считаться его друзьями? — спросила девушка.
— В противном случае вас бы здесь не было.
— Так он не отдаст нас жрецам для принесения в жертву?
— Так вот чего ты боишься? — Звездочет погладил ее по голове. — Напрасно, большего заблуждения и быть не может. Успокойся, смотри по сторонам и получай удовольствие. Нам еще далеко идти.
По вымощенной кирпичом дорожке мы прошли к занавешенному дверному проему и, сдвинув в сторону великолепно расшитый малиновый занавес, вступили в город внутри города.
19
Звездочет вел нас по дворцу — по нескончаемому лабиринту комнат и коридоров. На первом этаже мы прошли мимо целого ряда помещений, где размещались гражданские, уголовные и военные суды Толлана, их приемные, залы заседаний, покои высших судебных чинов и военачальников.
Служебные помещения были обставлены просто и практично. Кроме низких деревянных стульев и помостов мы увидели там и скатанные у стены спальные матрасы, хотя сегодня никто из судейских на ночь на службе не остался.
Но большую часть первого этажа занимала общественная сокровищница. Многие люди уплачивали подати годными для хранения продуктами или домашними ремесленными изделиями, и наш путь пролегал мимо нескончаемых кладовых, где на полках стояли плетеные корзины с собранной данью: маисом, бобами, перцем чили, какао, вяленым и копченым мясом, веревками из волокон агавы, сандалиями, ножами, бумагой из коры, самоцветами, перьями, отрезами тканей и дорогими нарядами.
Миновали мы и мастерские, при которых жили придворные ремесленники, расщеплявшие обсидиан, занимавшиеся резьбой по нефриту, изготовлявшие украшения из перьев, серебра и золота. Их рабочие помосты были завалены изделиями, еще не законченными, но уже являвшими высокое мастерство.
