Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник) - Купер Джеймс Фенимор (читать книги без TXT) 📗

Усевшись на корме, Зверобой бесшумно отчалил от берега, соблюдая необходимые предосторожности. Трудно было придумать более удобный способ разведки. Кусты создавали достаточно надежное прикрытие, так что не было необходимости отплывать далеко от берега. Лодка двигалась так бесшумно, что ни один звук не мог возбудить подозрения. Самая опытная и осторожная нога рискует наступить на ворох листьев или переломить сухую ветку, пирога же из древесной коры скользит по водной глади бесшумно, как птица. Зверобой оказался почти на прямой линии между ковчегом и лагерем, как вдруг заметил отблеск костра. Произошло это так внезапно и неожиданно, что Зверобой даже испугался, не слишком ли он неосторожно появился так близко к огню. Но он тотчас же сообразил, что, покуда индейцы держатся в середине освещенного круга, они вряд ли смогут его заметить. Убедившись в этом, он поставил лодку так, чтобы она не двигалась, и начал свои наблюдения.

Несмотря на все наши усилия, нам, очевидно, не удалось познакомить читателя с характером этого необыкновенного человека, если приходится повторить здесь, что при всем своем незнании света и простодушии он обладал весьма глубоким и развитым поэтическим инстинктом. Зверобой любил леса за их прохладу, величавое уединение и безграничную ширь. Он редко шел лесом, чтобы не остановиться и не полюбоваться каким-нибудь особенно красивым видом, и при этом испытывал наслаждение, хотя не старался уяснить себе его причины.

Неудивительно, что при таком душевном складе и такой мужественной твердости, которую не могла поколебать никакая опасность, охотник начал любоваться зрелищем, развернувшимся перед ним на берегу и заставившим его на одну минуту позабыть даже о цели своего появления в этом месте. Пирога колыхалась на воде у самого входа в длинную естественную аллею, образованную деревьями и кустами, окаймлявшими берег, и позволявшую совершенно ясно видеть все, что делалось в лагере. Индейцы лишь недавно разбили лагерь на новом месте и, заканчивая разные хозяйственные дела, еще не разбрелись по своим шалашам. Большой костер служил источником света и очагом, на котором готовились незатейливые индейские блюда. Как раз в это мгновение в огонь подбросили охапку сухих ветвей, и яркое пламя взметнулось высоко в ночную тьму. Из мрака выступили величественные лесные своды, и на всем пространстве, занятом лагерем, стало так светло, как будто зажгли сотни свечей.

Между тем суета уже прекратилась и даже самый голодный ребенок успел наесться до отвала. Наступил час отдыха и всеобщего безделья, которое обычно следует за обильной трапезой, когда дневные труды окончены. Охотники и рыбаки вернулись с богатой добычей.

Пищи было вдоволь, а так как в диком быту это самое важное, то чувство полного довольства оттеснило на второй план все другие заботы. Зверобой с первого взгляда отметил, что многих воинов не было. Его старый знакомец, Райвенук, был, однако, здесь и восседал на переднем плане картины, которую с восторгом написал бы Сальватор Роза [103]. Грубое лицо дикаря, освещенное пламенем костра, сияло от удовольствия, он показывал своему соплеменнику фигурку слона, которая произвела сенсацию среди ирокезов. Какой-то мальчик с простодушным любопытством заглядывал через его плечо, дополняя центральную группу. Немного поодаль восемь или десять воинов лежали на земле или же сидели, прислонившись к соснам, как живое олицетворение ленивого покоя. Ружья их стояли тут же, у деревьев. Но внимание Зверобоя больше всего привлекала группа, состоявшая из женщин и детей. Там собрались все женщины лагеря, к ним, естественно, присоединились и юноши. Они по обыкновению смеялись и болтали, однако человек, знакомый с обычаями индейцев, мог заметить, что в лагере не все в порядке. Молодые женщины, видимо, были в довольно веселом настроении, но у старухи, сидевшей в стороне, был угрюмый и настороженный вид. Зверобой тотчас же догадался, что она выполняет какую-то неприятную обязанность, возложенную на нее вождями. Какого рода эта обязанность, он, конечно, не знал, но решил, что дело касается кого-нибудь из девушек.

Глаза Зверобоя с озабоченным вниманием искали повсюду возлюбленную Чингачгука. Ее нигде не было видно, хотя свет от костра распространялся далеко во все стороны. Два или три раза ему почудилось, что он слышит ее смех, но он был обманут звонким смехом других индианок. Наконец старая женщина заговорила о чем-то громко и гневно, тогда, как бы вследствие отданного приказания, появились на заднем плане две или три мрачные фигуры, подошедшие к той части лагеря, которая была больше освещена. Молодой воин вышел первый. За ним последовали две молодые девушки, и одна из них была делаварская пленница. Теперь Зверобой понял все: за девушкой наблюдали, может быть, ее молодая подруга и уж наверняка старая ведьма. Юноша, вероятно, был поклонником Уа-та-Уа или же ее товарки. Гуроны узнали, что друзья делаварской девушки находятся неподалеку. Появление на озере неизвестного краснокожего заставило гуронов еще больше насторожиться, поэтому Уа-та-Уа не могла, очевидно, ускользнуть от своих сторожей, чтобы вовремя прийти на свидание.

Зверобой заметил, что девушка беспокоится, она раза два посмотрела вверх сквозь древесные ветви, как бы надеясь увидеть звезду, которую сама же избрала в качестве условного знака. Все ее попытки, однако, были тщетны, и, погуляв с напускным спокойствием еще некоторое время по лагерю, она и ее подруга расстались с кавалером и заняли места среди представительниц своего пола. Старуха тотчас же перебралась поближе к костру – явное доказательство того, что она наблюдала за делаваркой. Положение Зверобоя было очень затруднительно. Он отлично знал, что Чингачгук ни за что не согласится вернуться в ковчег, не сделав какой-нибудь отчаянной попытки освободить свою возлюбленную. Великодушие побуждало и Зверобоя принять в этом участие. Судя по некоторым признакам, женщины собирались идти спать. Если он останется на месте, то при ярком свете костра легко сможет заметить, в каком шалаше или под каким деревом ляжет Уа-та-Уа.

С другой стороны, если он будет слишком медлить, друг его может потерять терпение и совершить какой-нибудь опрометчивый поступок. Зверобой боялся, что с минуты на минуту на заднем плане картины появится могучая фигура делавара, бродящего, словно тигр вокруг овечьего загона. Тщательно взвесив все это, охотник решил, что лучше будет вернуться к другу и умерить его пыл своим хладнокровием и выдержкой. Понадобились одна-две минуты, чтобы привести этот план в исполнение. Пирога подплыла к песчаному берегу минут через десять или пятнадцать после того, как отчалила от него.

Вопреки своим ожиданиям, Зверобой нашел индейца на своем посту. Чингачгук не покинул его из боязни, что невеста появится во время его отсутствия. Зверобой вкратце рассказал делавару, что делается в лагере.

Назначив свидание, Уа-та-Уа думала, что ей удастся незаметно скрыться из лагеря и прийти в условленное место, никого не встретив. Внезапная перемена стоянки расстроила все ее планы. Теперь нужно было действовать гораздо более осмотрительно. Старуха, караулившая Уа-та-Уа, создавала новый повод для беспокойства. Обсудив наскоро эти обстоятельства, Зверобой и Чингачгук пришли к окончательному решению.

Не тратя попусту слов, они приступили к действиям. Прежде всего друзья поставили пирогу у берега таким образом, чтобы Уа-та-Уа могла увидеть ее, если она придет на место свидания до их возвращения, потом они осмотрели свое оружие и вошли в лес. Мыс, выдававшийся в озеро, тянулся почти на два акра. Половину этого пространства сейчас занимал ирокезский лагерь.

Там росли главным образом дубы. Как это обычно бывает в американских лесах, высокие стволы дубов были лишены ветвей, и только наверху шелестели густые и пышные кроны. Внизу, если не считать густого прибрежного кустарника, растительность была скудная, но деревья стояли гораздо теснее, чем в тех местах, где уже успел погулять топор. Голые стволы поднимались к небу – слишком высокие, прямые, грубо отесанные колонны, поддерживающие лиственный свод. Поверхность мыса была довольно ровная, лишь на самой середине возвышался небольшой холм, отделявший северный берег от южного. На южном берегу гуроны и развели свой костер, воспользовавшись этой складкой местности, чтобы укрыться от врагов. Не следует при этом забывать одного: краснокожие по-прежнему считали, что враги их находятся в «замке», стоявшем значительно северней.