Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2 (СИ) - Шульман Нелли (читать книги полностью txt) 📗
А потом мать и свекровь заперли дверь спальни, и мать прижала ее к себе: «Твой брат согласен, доченька. Он заберет дитя и увезет его на запад. Будет его растить, как своего, он поклялся честью. Только вот…,- мать не закончила. Мораг, уронив голову в ладони, прошептала: «Нет, нет…, у него…, у ребенка, нет отца. Я не хочу, не хочу вспоминать о нем. Я просто, — она помолчала, — ошиблась».
— Всякое бывает, — просто сказала свекровь. «Брат твой сам сиротой был, хороший человек его вырастил, он знает, что это такое. Он дитя никогда не бросит, не волнуйся».
— Все будет хорошо, милый, — сказала Мораг Теду, целуя его. «Иди с бабушкой. Вы меня проводите и сами в Нью-Йорк отправитесь. Тебе там понравится».
Когда мальчик ушел, она откинулась на подушки и твердо сказала себе: «Если…, если выживу, больше никогда, никогда не стану тратить деньги Тедди на все это, — она брезгливо подергала жемчужный браслет на руке. «Как я могла, — Мораг вздохнула, — он ведь меня любит, обо мне заботится, а я, за его спиной…» Она, устроившись на боку, обняв подушку, велела себе: «Будешь помогать этим несчастным женщинам, детям…, Как Рэйчел и Пьетро. И тогда, Господь, может быть, тебя простит».
Она заснула, всхлипывая. В коридоре, Марта, прислушавшись, вздохнула: «Сейчас проводим твоих детей, и сами поедем. Ты пиши, — она взяла загорелую руку женщины, — пиши, мне, лично».
— Буду, — кивнула Мирьям и улыбнулась: «Видишь, как получилось. Вроде Менева и сын его, а не похож, совсем».
Менева выслушал их и растерянно сказал: «Но Мораг…, она мне ничего не говорила…, Конечно, — индеец оглянулся на заднюю дверь постоялого двора, — конечно, незачем даже спрашивать. У нас, — он махнул рукой на запад, — так часто делают, родственникам ребенка отдают. Я обо всем позабочусь, — он протянул Мирьям бумагу и карандаш и вежливо попросил: «Вы напишите, как добраться, в деревню. Я озера знаю, правда, больше — Великое озеро, там вас… — Менева внезапно покраснел, — белых, — мало пока».
-У нас много индейцев, — успокоила его Мирьям, — мы по соседству живем. Я их лечу, дети в мою школу ходят…
— Вы меня принимали, — Менева разглядывал ловкие, маленькие, сильные руки женщины. «И мать мою знали?»
— И бабушку двоюродную, и прабабушку, — кивнула Мирьям. «Они все замечательные женщины были. Вы к нам приедете, я вас на кладбище свожу. Они там похоронены».
Менева посмотрел на зеленоглазую женщину и неожиданно робко спросил: «А вы, миссис Кроу, моего отца знали?»
— Видела несколько раз, — ему почудилось, что глаза ее подернулись ледком. «И миссис Мирьям тоже видела».
— Издалека, — безмятежно улыбнулась вторая миссис Кроу. «Я у него в стане акушеркой была, женщинам помогала. Когда его отряды разгромили, я ваших сестер, старших, на воспитание взяла. У вас и второй племянник есть, Бен. Он в Англии живет, четыре года ему».
Менева бережно принял бумагу и, задумался «У меня еще одно дело есть, в Бостоне, а потом я сразу поеду туда, — он похлопал рукой по записке, — и буду вас ждать, миссис Мирьям. И Мораг».
Когда они уже поднимались на Бикон-Хилл, Марта, после долгого молчания, сказала: «Спасибо тебе».
Мирьям пожала плечами: «Что было, то было. А ему, — она указала в сторону моря, — незачем о таких вещах знать. И я не хочу, чтобы он со Стивеном встречался, мало ли… — она завязала ленты капора и бодро велела: «Пошли, мне еще Деборы сундуки проверить надо. Все же дочь в невестки отсылаю… — она оборвала себя и смущенно пробормотала: «Марта, ты прости ее…»
Марта остановилась на булыжном тротуаре и улыбнулась: «Смотри, скворечник до сих пор на клене висит. Вроде и дом давно продали, перестроили его, а скворечник жив».
Они стояли у ограды бывшего дома Горовицей.
— Тед мне внук, — тихо сказала Марта, любуясь птицами, что порхали вокруг скворечника. «Если бы Тедди с Мораг развелись… — она покрутила изумрудное кольцо на пальце, — такое для мальчика тяжело. Сама видишь, как Тони, и Дэвид растут — плохо это для детей. Я Тедди знаю, он Мораг и на порог бы не пустил. Не хочу я ребенка матери лишать. И потом, — Марта взяла Мирьям за руку, — не повторится такого, я уверена».
— Да, — кивнула Мирьям и женщины пошли дальше.
На причале было людно. Элайджа, обернувшись на сестру, — она стояла, плача, обнимая родителей, — тихо сказал: «Мисс Вулф, я вам обязательно напишу. Еще из Амстердама. Расскажу вам о Старом Свете, о свадьбе Деборы…»
От него пахло солью, каштановые волосы уже чуть выгорели на кончиках и светились золотом. Тони покраснела — они были у самого трапа корабля, взрослые собрались вокруг Деборы, а дети бегали по палубе.
— Пишите, капитан Кроу, — решительно сказала девушка. «Я буду ждать».
Он внезапно наклонился и прижался губами к белой, прохладной руке. Ее косы бились на ветру, на щеках играл румянец, темные глаза нежно смотрели на него.
— Наплевать, — разозлился Элайджа. «Подумаешь, у нее отец, чуть ли не госсекретарь. У нас Америка, у нас все равны. Я честный человек, зарабатываю своим трудом, мне стыдиться нечего. Главное, — он покраснел, — чтобы я мисс Вулф по душе пришелся. Не сейчас, конечно, потом».
— Я вернусь, — он улыбнулся и тут с палубы донесся детский визг: «Элайджа, тебе пора к штурвалу!»
— Идите, капитан Кроу, — велела Тони. «Идите, и делайте свое дело, а я… — она помолчала, — я буду ждать».
И все время, пока он выводил корабль из гавани, пока Дебора, стоя на корме, махала тем, кто остался на причале, Элайджа вспоминал нежный голос: «Я буду ждать».
Сестра подошла к нему, — она была в синем, простом платье, локоны темного каштана, были уложены волнами, лазоревые глаза блестели. Дебора вытерла щеки: «Хорошая девушка. Так тебя, — она подтолкнула брата в плечо, — Элайджа и Дебора были почти одного роста, она лишь немного ниже, — тебя в Амстердаме не знакомить ни с кем, а?»
Элайджа только помотал головой и вздохнул: «Я же моряк…».
— Папа тоже моряк, — рассудительно заметила Дебора. «Вы по озерам плаваете, у нас все рядом. А я вообще, — она обняла брата, — за офицера замуж выхожу. Капитана, как Хаим Горовиц. Так что тоже редко его видеть буду. Ничего, — она потрепала брата по голове, — все устроится, милый, поверь мне».
Элайджа оглянулся на Бостон. Черепичные крыши домов растворялись в утренней дымке. Он увидел, как стайка птиц, щебеча, садится на мачты корабля.
— Сейчас улетят, — Дебора подняла голову. «Это дрозды, мы еще недалеко от суши».
— Меньше двух миль, — ответил ей брат. Они замолчали — дрозд на рее весело, радостно запев, сорвался с места и полетел обратно.
— Это к счастью, — уверенно сказала Дебора, глядя на бесконечный простор океана перед ними.
Менева собрал свой саквояж. Сунув наверх «Лирические баллады», вздохнув, он погладил рукой стопку книг, что лежала на столе. «Вот с вами, — грустно сказал индеец, — жаль расставаться».
Дверь скрипнула, и он услышал женский голос: «Менева…»
Рыжая Лиса стояла на пороге, — в темном платье, волосы прикрывала такая же шляпа. Менева покраснел: «Ей не понравится, как я одет. Она меня только в индейских вещах видела».
— Тебе Бирнбаум шил сюртук, — весело, заметила Констанца. «Я вижу, все Цинциннати в них ходит. Я очень рада, что застала тебя, Черный Волк».
Они сидели в саду, со стаканами имбирного пива. Менева, наконец, улыбнулся: «Я виделся со своей сестрой, Рыжая Лиса. Спасибо, спасибо тебе, ты мне вернула мою кровь, мою семью».
Констанца оглянулась на дверь, — в саду никого, кроме них, не было. Чиркнув кресалом, она вдохнула ароматный дым сигарки: «Менева…, Постарайся меня понять…, Я…я встретила другого человека, очень хорошего, человека, которого я люблю».
— Канджи не ошибался, — понял Менева. «Это я поторопился. Вот как получается — у меня будет сын, или дочь. Моей крови. А она, — Черный Волк ласково посмотрел на женщину, — она пусть будет счастлива».
