Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2 (СИ) - Шульман Нелли (читать книги полностью txt) 📗
— Надо Тедди рассказать, — слабым голосом проговорила Мирьям. «Нельзя такое скрывать, Марта».
Та качнула бронзовой головой. «Я своего сына знаю, он ее выгонит вон, в чем была. У нас внук общий, Мирьям, не хочу я Теда без матери оставлять. А что она, — Марта кивнула на гардеробную, — ошибку сделала, так не она первая, не она последняя».
Мирьям помолчала, и, вдыхая запах жасмина, неуверенно сказала: «Я могу Мораг на озера забрать…». Женщина посчитала на пальцах: «В ноябре ей рожать. Стивен к тому времени еще из плавания не вернется, у них большая экспедиция, на северный берег. Он и не узнает ничего…, Вот только Тедди…, И дитя…кому-то чужому его отдавать придется, — Мирьям вытерла пальцем слезу в уголке глаза.
— Не придется, — Марта поднялась: «Иди, уложи ее в постель. Пусть твой муж отправится за доктором Хантли. Он осмотрит Мораг и найдет, что у нее плохо с легкими, порекомендует ей пожить, там, где сосны, где не так сыро. У вас, то есть, — Марта потушила сигару.
— А ребенок? — Мирьям тоже встала. «Что с ним будет?».
— Я тебя внизу подожду, — велела Марта. «Ты надевай шляпу и приходи». Дверь закрылась. Мирьям, повертев в руке ключи, подошла к гардеробной. Оттуда были слышны сдавленные рыдания.
Она протянула руки: «Доченька…, Доченька моя, не надо, не надо, все устроится…»
Мораг, как в детстве, нырнула в объятья матери. Та, поглаживая ее по голове, шепча что-то ласковое, повторяла: «Устроится, устроится…».
Две женщины вышли на набережную. Мирьям, пробираясь вслед за Мартой, через полуденную толчею, подумала: «Бедная моя доченька. Все это в себе носить. Виновата она, конечно, но ведь она изменится, обязательно. Так вот почему она так плакала после больницы. Господи, — Мирьям вздрогнула, — спасибо, что уберег Ты ее от такого…»
— Куда мы идем-то? — она взяла под руку Марту. Та была в уличном рединготе светлой шерсти, отделанном медной тесьмой. Марта вскинула острый подбородок и улыбнулась: «Брат ее здесь, дорогая моя. Менева. Нашел он сестру, все-таки».
Мирьям вспомнила крупного, белокожего, темноволосого младенца, вспомнила шепот Гениси: «Мирьям…позаботься о девочке, пожалуйста…». Женщина твердо сказала себе: «Я ей обещала. На смертном ложе ее обещала. Сколь я жива, Мораг всегда под моим крылом будет».
— Менева, — повторила Мирьям и Марта остановилась: «Ты не ходи…, Все же это его сын, Мирьям».
— А Мораг — дочь его, — тихо ответила та, — а ведь я ее грудью кормила, Марта. Да и потом, — Мирьям, невольно, улыбнулась, — если он сюда приехал, с запада, чтобы кровь свою найти — не такой уж он дурной человек.
В нижнем зале постоялого двора Уильямса было тихо, час обеда еще не настал. Марта, подойдя к стойке, любезно спросила у лысоватого хозяина: «У вас тут вояжер остановился, с территорий… — она пощелкала пальцами. Уильямс усмехнулся: «Мистер Маккензи». Трактирщик кивнул на деревянные столы в маленьком саду: «Сидит, книжки читает. Мой сын в библиотеку записан, ему носит. У них, там, на западе, и книг вовсе нет, — недовольно заметил хозяин.
— Имбирного пива налейте нам, — распорядилась Марта. Распустив бархатные ленты шляпы, она прошла в крохотный садик, где пахло летними травами, и жужжали пчелы.
Менева сидел, склонившись над столом. Сестра сказала ему, что их отца звали Маккензи. Менева, в тот же вечер не преминул расписаться в книге постояльцев: «Мистер Маккензи».
Уильямс тогда рассмеялся: «Как заезжали, говорили, что неграмотный, мистер. Получается, и читать, и писать умеете».
Он отложил: «Пепельную розу Луизианы»: «Все равно, мне больше нравится, когда песни печатают. Вордсворта, например. Но этот М.Ф., - он посмотрел на обложку, — был на территориях, сразу видно. Знает, о чем пишет».
— Он на Гениси похож, — едва слышно сказала Мирьям, рассматривая изящного, смугловатого молодого человека, что сидел, углубившись в книгу. Он был в темных бриджах и льняной рубашке, рядом, в глиняной пепельнице, дымилась короткая трубка.
— И на миссис Франклин, — так же тихо, отозвалась Марта. «Подбородок ее, решительный». Она взяла у хозяина кружки с пивом: «Пошли».
На Меневу повеяло чем-то сладким, зашуршала ткань. Он, подняв голову, встретился с зелеными, твердыми глазами маленькой женщины. Рядом стояла вторая, — загорелая, в простом, шерстяном платье, и таком же капоре. Ее щеки были усеяны веснушками, а глаза были синие — как летнее небо над Бостоном.
— Меня зовут миссис Кроу, — сообщила зеленоглазая, опускаясь по левую сторону от него.
— Меня тоже, — синеглазая села справа.
Менева недоуменно посмотрел на них.
— Мы потом вам все расскажем, — отмахнулась зеленоглазая дама и отпила пива: «У нас к вам есть разговор, мистер Маккензи».
Тед присел на большую постель и робко, испуганно спросил: «Мамочка, а ты выздоровеешь?». Синие глаза мальчика наполнились слезами и он всхлипнул. Мораг внезапно почувствовала боль в груди. Проглотив ее, женщина горько подумала: «Мама сказала, я весной вернусь. Если вернусь. Нет, нет, все будет хорошо. Менева едет на озера, будет там жить с индейцами, а мама найдет кормилицу. Как маленький подрастет, Менева его заберет, на запад».
— Конечно, выздоровеет, — уверенно сказала Марта внуку. «Маме надо пожить там, где сухо, где лесной воздух и нет сырости. Весной вы с ней увидитесь. А мы с тобой, — она присела на кровать и устроила внука у себя на коленях, — поедем в Нью-Йорк, в Вашингтон…, Потом ты вернешься в Бостон, и вы с папой будете ждать мамочку».
С Хантли все было просто. Услышав про обморок, он постучал пальцами по нежной, скрытой кружевной рубашкой спине. Мораг покашляла, и врач, глядя на ее бледное лицо, покачал головой: «Действительно, есть угроза чахотки. Надо вам, миссис Бенджамин-Вулф, провести зиму в здоровом климате».
— У нас, на озерах, — улыбнулась Мирьям. «Там сосновые леса, доктор Хантли, у нас коровы, свежее молоко, мясо…»
— Слава Богу, — облегченно подумал Тедди, стоя у окна. «Хотя бы осень и зиму можно не прятаться. Марта сюда приедет, на Рождество, побудем с ней вместе…, Вот только Тед, — он вздохнул: «Тетя Салли за ним присмотрит. Скажу, что мне надо увидеть клиентов. Может… — он посмотрел на темные круги под глазами жены, и оборвал себя: «Даже думать о таком не смей. Не желай ей зла, она твоя жена, мать твоего ребенка. Как будет, так и будет».
Он присел на кровать и ласково поцеловал холодный лоб жены: «Будешь дышать свежим воздухом, пить парное молоко, и отдыхать. Сразу поправишься, милая».
— Да, — тихо отозвалась Мораг, держась за его руку.
— Как ребенок, — подумал Тедди. «Куда она без меня пойдет, что будет делать? Нет, раз взял на себя этот груз, так неси его до конца дней своих».
— Не волнуйся, — заключила Марта. «Пойдем, милый, — она позвала внука, — миссис Дигби складывает твои вещи. Она тоже с нами поедет. Отберешь игрушки, что ты взять хочешь».
Тед, было, пошел к двери. Вскрикнув: «Мамочка!», мальчик внезапно бросился к постели. Он спрятал каштановую голову где-то в одеяле. Мораг, обнимая его, шепнула: «Не надо, не надо, сыночек…, Все будет хорошо. Я поживу там, у бабушки Мирьям и дедушки Стивена, и вернусь, обещаю».
— Ты не умрешь? — неслышно, уткнувшись в шелк простыней, спросил Тед. «Если ты умрешь, я буду сирота, — мальчик часто задышал, скрывая слезы. Мораг подумала: «Господи, как я могла его не любить, как…, Господи, я клянусь, я больше никогда, никогда так не поступлю, это мое дитя, мой сыночек».
О том ребенке, что рос внутри нее, Мораг старалась не думать.
После того, как доктор Хантли ушел, отец, обеспокоенно погладил ее по голове: «Приедешь к нам, милая, и начнешь спать, поправляться…., Я вернусь из экспедиции, она у нас пешая — будем сидеть с тобой у камина, и читать книжки. И гулять, каждый день». Мораг тогда приникла лицом к его сильному плечу, — от отца пахло табаком и лесом, даже здесь, в городе. Капитан Кроу ласково шепнул: «Все будет хорошо, доченька. Мы тебя поставим на ноги».
