Ходи невредимым! - Антоновская Анна Арнольдовна (книги .txt) 📗
Теймураз удивленным взором окинул саклю: как попал он сюда? И пред ним ярко предстал Кутаиси. Царевич Александр считал лишним скрывать свое восхищение Дареджан. Хуже, что и она под жаркими взглядами Александра расцветала, как весенняя фиалка. И царица Натиа на стороне влюбленных: «Наследник имеретинского трона! Дареджан достойна стать…» Будто он, Теймураз, не знает, что наследник – любитель чужих жен!.. А войско этот наследник в состоянии дать ему?! И время ли разъярять Зураба, мужа Нестан-Дареджан?!
Почему женщины так не похожи на свои изображения на персидских миниатюрах? Почему царица Натиа сидит перед ним часами, сварливо упрекая его в нелюбви к дочери? И что за неприятная привычка грызть зубами конец поясной ленты? И почему так нелепо великое перемешивается со смешным?.. Почему он, царь двух царств, вырабатывающий план войны с шахом Аббасом, должен подносить ей розы и умолять не портить зубы и грызть лучше лепестки?..
А что было, когда Зураб прислал в Кутаиси двух доверенных арагвинцев с подарками! Дареджан ножкой, обутой в атласную сандалию, вышвыривала драгоценные украшения из своих покоев, а он, царь, озираясь, как вор, вновь их вносил. Прислужницы торопливо прятали их в сундуки, а Дареджан нежными ручками, подобными лилиям, переворачивала тяжелые сундуки, раскидывая золото и камни. И царица Натиа ползала на животе, достойном сравнения с луной, и лихорадочно запихивала ценности в маленький бархатный хурджини. А он, устав, как не уставал от жарких схваток у стен Упадари, поспешно дочитывал послание Зураба.
Арагвский владетель клялся в преданности и верности ему, царю Теймуразу. Он вовремя подоспеет на помощь. Теперь приходится вести большую игру, ибо опасается, что Хосро-мирза нападет и разорит Ананури. Везде у мирзы лазутчики; горцы как в клещах. Лучше царю с семьей и двором переждать в Имерети. Саакадзе ослабевает сам, но и персов немало уложил, – и то и другое необходимо.
«Необходимо для кого?» – усмехнулся Чолокашвили. И злорадствовала царица Натиа. И не правы ли они? Вот сколько месяцев минуло, а Зураб больше ни одного гонца не прислал…
И в одно из солнечных утр, когда он, Теймураз, размышлял, почему в Русии ни один царь не пишет шаири, прискакали посланцы от тушин. Выбирать не приходилось. Он был готов тут же броситься к коню, но все же два дня заставил тушин уговаривать себя. Обидно было, что царь Георгий и даже царица Тамара не очень настойчиво, только соблюдая гостеприимство, убеждали остаться. Но и он отомстил – если не царю и царице, то наследнику наверно! Никакие уговоры оставить семью венценосца не помогли, и наследник Александр словно ошпаренный дьявол, метался по дворцу. А Дареджан, подобно виноградной лозе, перегнувшись через балкон, источала из глаз соленые жемчужины. Но он, царь и творец шаири, был непоколебим: «Мы возжелали вернуться на царство с царицей и Нестан-Дареджан. Владетель Арагвского княжества, Зураб Эристави, по жене соскучился». И, словно не замечая ревнивого пламени в глазах Александра и гнева в глазах Дареджан, повелел спешно готовиться к отъезду.
В пути, пробираясь между Малой Лиахвой и Меджудой, тушины на расспросы Чолокашвили и других князей открыто отвечали, что все грузины-горцы не доверяют Зурабу, связанному дружбой с персидскими сардарами, которые, очевидно с согласия Зураба, закрыли их в горах. А они, горцы-грузины, всегда верны своему слову. И как тогда, в светлый день возвращения царя Теймураза из Гонио, поклялись Георгию Саакадзе и согласились признавать одного бога, а царем одного Теймураза, так и теперь не отступили от священной клятвы. Пусть царь Теймураз возглавит их в борьбе со своими врагами и врагами царства.
Нет, не казался ему, Теймуразу, тяжелым обратный путь в кахетинские горы. А радостные встречи с горцами в аулах и поселениях вселяли надежду на победу.
Князья вошли тихо – Чолокашвили, Джандиери, Чавчавадзе и Вачнадзе. Стараясь не звенеть оружием, опустились на скамью против царя.
Сверкнув красноватыми зрачками, Теймураз сразу стал упрекать советников в медлительности: «В чем, наконец, задержка?! Почему не вынуждаете горцев приступить к войне?!»
Придав лицу выражение почтительности, Чолокашвили спокойно объяснил, что горцев нельзя упрекать в нерадении. Они сами рвутся в бой – кони все перекованы, оружие отточено, колчаны полны стрел, в перекидных сумках запас, – но еще не вернулись последние разведчики, и потому ангелы гор не зажигают на вершинах сигнальные огни.
Теймураз раздраженно хрустнул пальцами и язвительно протянул, что если ангелам гор вздумается еще год держать кремни под свернутыми крыльями, то уже никакие огни не распалят его десницу.
Вачнадзе невольно остановил свой взор на руке царя, сжимающей гусиное перо, и напомнил, что тушины не только год, но даже месяц не могут ждать, что отары овец до сих пор в горах и не могут спуститься на пастбища Алванского поля, захваченного Исмаил-ханом, а для тушин Алванское поле равноценно жизни.
Счел нужным и Джандиери осторожно сообщить царю о добытых разведчиками-тушинами сведениях о Зурабе Арагвском, который, если этим сведениям верить, собирается объявить себя царем Хевсурети, Пшавети и Мтиулети, в чем ему потворствуют Хосро-мирза, Иса-хан и даже князь Шадиман Бараташвили.
Теймураз так растерянно оглядывал князей, словно перед ним предстали послы незнакомой ему страны. Затем он разразился таким возмущением, что если бы оно имело вес, то пришлось бы грузить целый караван. И успокоился лишь тогда, когда князь Джандиери поторопился заявить, что горцы и не помышляют изменить царю Теймуразу, – наоборот, они рассчитывают, что царь защитит их от посягательства ненавистного им арагвского владетеля. Они готовы удвоить и утроить добровольную дань скотом и шерстью, дабы царь после победы мог восстановить Кахети. Но они надеются, что Алванское поле опять будет отдано им всецело под пастбище.
– Видишь, светлый царь, – приободрился Чавчавадзе, – не совсем бескорыстно стали под твое знамя тушины: Кахети им как горящий очаг нужна. А без Алванского поля им не богатеть. Хевсуры же, пшавы и мтиульцы ждут от богоравного Теймураза грозного запрета накладывать хищническую длань на их горы, леса и воду. Значит, сомневаться не приходится, горцы с такой же охотой обрушатся вниз на персов, с какой отшельник поднимается на вершины за святой благодатью.
Теймураз встрепенулся, потом величаво откинулся. Да, если не он, то кто же защитит горцев?! Да, горцы – верная его опора, древний столп Кахетинского царства. Пусть грядет победа! И пусть с непокорных высот хлынет на Алванское поле золотое руно тушин!
Хотел еще что-то поэтичное выразить Теймураз, но вошел начальник телохранителей и, преклонив колено, просил у царя оказать милость двум арагвинцам, приезжавшим с подарками князя Зураба в Кутаиси, и допустить их предстать пред его светлым челом.
– Что?! – вскипел Теймураз, наливаясь кровью. – Опять подарки?! Браслеты?! Запястья?! Здесь не Кутаиси! Куда будет их вышвыривать Нестан-Дареджан? В пропасть?!
А узнав, что арагвинцы пробирались через неведомые кручи и не привезли даже грамоты, Теймураз еще сильнее вскипел:
– Что?! Как осмелился дерзкий прислать гонцов, не снабдив их знаками восхищения своим царем?! И как посмел не оказать внимания прекрасной Нестан-Дареджан, которая в своем великодушии снизошла до фамилии Эристави?! Или горный медведь забыл, кто вознес «Похвалу Нестан-Дареджан»?! Стихотворец Теймураз Первый вознес!
Вачнадзе решил схватить за уздцы Пегаса, на которого вскочил Теймураз, и со всей поспешностью ввел к царю арагвинцев.
Теймураз сурово взглянул на гонцов… он снова был только царь.
Ананурские азнауры вели себя странно. Пустились в подробные описания неудовольствия Исмаил-хана, которому доставили из Тбилиси грамоту Хосро-мирзы, действиями как самого мирзы, так и Иса-хана, требовавших переслать в Картли пять тысяч сарбазов. И неожиданно спросили: много ли войск у царя, не считая кахетинских дружин?
Теймураз насторожился. Может, Зураб обманывает, что ради большого замысла рискнул притвориться предавшимся шаху Аббасу? Вероятно, не столько притворился, сколько предался, а лазутчиков прислал в расчете захватить без риска царя Кахети и получить от шаха в награду горский трон. Или еще хуже… – Теймураз даже вздрогнул, – не в сговоре ли он с Саакадзе?! И не злоумыслили ли они вдвоем разделаться с царем Теймуразом?! И тогда «барс» вскочит на трон Багратиони, а медведь на трон горского царства!..
