Шестая жена короля Генриха VIII - Мюльбах Ф. (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗
– Слава на земле и вечное блаженство на небесах!
– Следовательно, ты будешь королевой на земле и на небесах. Тебе, значит, известны святые заповеди общества и ты помнишь свою клятву?
– Да, помню!
– Тебе известно также, что святой Лойола, покидая нас, дал обществу Иисуса в Англии своего главу – генерала, которому все братья и сестры должны слепо и беспрекословно повиноваться?
– Я знаю это!
– А ты знаешь, по какому знаку члены союза могут узнать своего генерала?
– По кольцу Лойолы, которое он носит на первом пальце правой руки.
– Вот это кольцо, смотри! – сказал граф, протягивая руку.
Леди Джейн вскрикнула и, почти потеряв сознание, опустилась к ногам отца.
Лорд Дуглас поднял ее и, заключив в свои объятия, с ласковой улыбкой произнес:
– Ты видишь, Джейн, что я – не только твой отец, но и твой учитель. Ты будешь повиноваться мне, не правда ли?
– Я буду повиноваться! – произнесла она беззвучно и поцеловала руку, на которую было надето роковое кольцо.
– Ты будешь для Екатерины Парр, по твоему выражению, змеей, соблазняющей ее на греховные поступки?…
– Да, буду.
– Ты поведешь ее ко греху и соблазнишь ее на любовь, которая послужит к ее гибели?
– Я сделаю это, мой отец.
– Теперь я назову тебе того, кого она должна полюбить и кто должен быть орудием ее гибели. Ты будешь содействовать тому, чтобы королева полюбила Генри Говарда, графа Сэррея.
Леди Джейн невольно вскрикнула и ухватилась за спинку стула, чтобы не упасть.
Отец посмотрел на нее гневным, пронзительным взором и воскликнул:
– Что означает этот возглас? Почему тебя так поражает этот выбор?
Однако леди Джейн быстро овладела собою и ответила:
– Меня это поразило потому, что граф уже обручен.
Странная улыбка мелькнула на устах ее отца.
– Не впервые случается, – сказал он, – что женатый человек становится опасным для сердца женщины, и часто именно такого рода препятствия еще более разжигают пламя любви. Сердце женщины преисполнено противоречием и настойчивостью.
Леди Джейн потупилась и ничего не возразила. Она чувствовала на себе острый, проницательный взгляд отца и знала, что он читает в ее душе даже тогда, когда она не смотрит на него.
– Итак, ты больше не противишься? – спросил он наконец. – Ты внушишь юной королеве любовь к графу Сэррею?
– Я попытаюсь, отец!
– Если ты возьмешься за дело с искренним желанием успеха, то будет полная удача. Ты сама говорила, что сердце королевы еще свободно; значит, имеется благодатная почва, на которой брошенное семя даст роскошный плод. Екатерина Парр не любит короля; ты научишь ее полюбить графа Генри Говарда.
– Однако, отец, – сказала леди Джейн с иронической улыбкой, – для достижения результата необходимо прежде всего обладать магической формулой, в силу которой граф первый воспылал бы любовью к королеве. У нее гордая душа, и она никогда настолько не потеряет собственного достоинства, чтобы полюбить человека, который не пылает к ней страстью. У графа имеется не только невеста, но, как говорят, еще и любовница.
– А, значит, ты считаешь недостойным для женщины полюбить мужчину, который не боготворит ее? – спросил граф многозначительным тоном. – Я рад слышать это от моей дочери; в таком случае я могу быть уверен, что она не полюбит графа Сэррея, известного повсюду под именем «покорителя женских сердец». Без сомнения, твоя умная головка предугадывала, какое поручение я возложу на тебя относительно графа; в противном случае казалось бы странным, что у тебя имеются такие подробные сведения о частной жизни графа. Впрочем, ты ошибаешься; если бы высокопоставленная, но тем не менее очень несчастная дама действительно полюбила графа Сэррея, то ее участь была бы такой же, как и всегда бывает: ей пришлось бы покориться судьбе.
При этих словах отца на лице леди Джейн блеснул луч радости, но она тотчас смертельно побледнела.
В этот момент ее отец прибавил:
– Граф Генри Говард предназначен для Екатерины Парр, и ты должна помочь ей полюбить этого гордого, прекрасного графа, этого верного слугу единой душеспасительной церкви; королева должна полюбить его так горячо, чтобы пренебречь всеми опасностями, всеми предосторожностями.
Леди Джейн попыталась еще раз возразить, ссылаясь на слова отца, хотела найти еще один выход:
– Вы считаете графа верным слугою нашей церкви и все же хотите вовлечь его в ваш опасный план? Вы, вероятно, не подумали, что одинаково опасно как любить королеву, так и быть любимым ею? Если любовь к графу Сэррею несомненно приведет королеву к смертной казни, то и графа ожидает та же участь независимо от того, отвечает он на ее любовь или нет.
Граф Дуглас, пожав плечами, произнес:
– Когда дело идет о благе церкви и святой религии, мы не должны отступать ни пред какой опасностью, грозящей одному из нашей партии. Если единая, святая церковь может почерпнуть новые жизненные силы в этой мученической смерти, то пусть падет голова графа Сэррея!… Однако, Джейн, начинает уже светать, я должен покинуть тебя. Прощай, дитя мое! Теперь мы оба знаем свои роли и постараемся удачно сыграть их. Ты – подруга и поверенная королевы, а я – беспечный царедворец, который веселыми шутками старается вызвать улыбку на уста своего короля. Вот и все. Доброго утра, Джейн, и спокойного сна! Ты должна уснуть, дитя, для того чтобы твои щечки сохранили свежесть, а глазки – свой блеск. Король ненавидит бледные, печальные лица. Спи спокойно, будущая королева Англии!
Он поцеловал дочь в лоб и неслышными шагами удалился из ее комнаты.
IX
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ
Большой прием окончился. Сидя на троне рядом с королем, Екатерина Парр принимала поздравления своих придворных. Ласковый взор Генриха и едва слышные нежные слова, с которыми он обращался к Екатерине, убеждали наблюдательных и ловких царедворцев, что король влюблен в свою юную супругу ничуть не менее, чем был влюблен в нее как в невесту.
По окончании большого приема, когда в торжественном церемониале пред королевской четой прошли все вельможи и знатные люди государства, король подал руку своей супруге, чтобы, согласно тогдашнему придворному этикету, проводить ее на средину приемного зала и представить ей весь персонал ее двора.
Однако этот путь от трона на средину зала значительно утомил короля; такая прогулка в тридцать шагов была для него непривычна, тягостна, и он стремился поскорее заняться чем?нибудь более приятным. Поэтому он подозвал своего обер?церемониймейстера и приказал открыть двери, ведущие в столовый зал, а себе велел подать «домашний экипаж» и с возможным величием расположился в своем кресле на колесах, нетерпеливо выжидая, когда королева окончит прием и будет сопровождать его к завтраку.
Представление придворных дам и всего женского придворного персонала уже прошло, очередь была за мужчинами.
Обер?церемониймейстер читал список лиц, которые должны занять должности при королеве, – список, составленный королем собственноручно. При каждом новом имени на лицах придворных появлялась легкая улыбка удивления, так как особы, поименованные обер?церемониймейстером, были все лорды – самые красивые, самые молодые и любезные.
У многих мелькнула мысль, что, быть может, король затеял жестокую игру со своею супругой. Окружая ее молодыми людьми, он, быть может, желал подвергнуть ее опасности и неминуемой гибели или же хотел пред всем светом показать непоколебимую добродетель своей юной супруги.
Список начинался с наименее значительных придворных должностей и постепенно переходил к высшим и ответственным.
Осталось еще наименовать самых главных приближенных лиц королевы – обер?шталмейстера и обер?камергера; оба эти лица занимали несомненно самое видное положение, так как один из них был постоянно при королеве.
Таким лицом являлся обер?камергер. Когда королева была у себя, во дворце, он должен был быть неотлучно в ее приемной и только при его посредстве можно было попасть к королеве, ему она отдавала все приказания относительно увеселений и всех планов на текущий день; он должен был измышлять новые развлечения, новые увеселения, он вместе с тем имел право принимать участие в более интимных вечерних кружках королевы и имел право стоять позади стула королевы, когда королевская чета желала поужинать попросту, без соблюдения церемониала. Поэтому положение обер?камергера считалось очень важным, и он неизбежно должен был сделаться или ее поверенным и близким другом, или же коварным и злейшим врагом!
