Червонная Русь - Дворецкая Елизавета Алексеевна (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗

Боярин Милюта моргал, не зная, не мерещится ли ему, не обманывает ли его зрение или слух.

– Постой, княже, а вроде я этого рыбака знаю! – произнес еще один голос. – Вроде у князя Вячеслава Владимировича я его видел. В старшей дружине сидел, вот к чародейке не ходи!

– Уж нет ли самого князя Вячеслава тут поблизости? – спросил половец и даже огляделся, как будто туровский князь мог прятаться за ближайшим кустом. – Может, его уже разбили, пока мы добираемся? Ну, что смотришь, человече? – обратился он к Милюте. – Я ведь тебя уже узнал, Милюта Веченич, а ты меня нет! Ростислав Володаревич я, сын князя Володаря Ростиславича перемышльского. Вы же сами нас звали с собой Туров отбивать. Вот отец меня и послал. Сам хотел, да приболел. Две тысячи копий я вам веду, им собранных. Где Вячеслав Владимирович-то?

Наконец боярин Милюта сумел сесть, и после этого все стало несколько понятней. Его окружали обычные русские лица, и только сам князь Ростислав, возглавлявший перемышльскую дружину, был похож на свою мать-половчанку. Торопясь догнать Вячеслава Владимировича, Ростислав ночевал с войском прямо в поле. Кмети его ловили рыбу на ужин, поскольку с припасами в весеннюю пору было туго у всех, и под ветвями старой ивы нашли челнок с бесчувственным гребцом.

– Не повезло тебе, боярин! – согласился Ростислав, выслушав короткий рассказ Милюты о неудачной поездке за княгиней. – Совсем в руках была, а тут такая незадача! Конечно, князь Юрий догадался, что жену надо держать покрепче, если с тестем мира хочешь!

– А мог и меньшой Юрий Ярославич сообразить, – добавил Милюта. – Ему этот мир больше всех нужен. Если князь Вячеслав себе Туров вернет, князь Юрий назад в Берестье уедет. А тот князь Юрий куда?

– Как вы в них разбираетесь? – Ростислав усмехнулся. – Оба Юрии Ярославичи, да теперь еще оба – берестейские!

– Чья бы корова, княже, мычала! – заметил Милюта. – Самих же вас, Ростиславов, двое!

– Так я – Ростислав Володаревич, а братец мой двоюродный – Ростислав Василькович! А еще у отцова старшего брата, Рюрика Ростиславича, тоже был сын и тоже Ростислав. Да тот в монастырь ушел, а то бы совсем беда! – Ростислав засмеялся.

– А меньшой Юрий, говорят, больше на Священное Писание налегает! – добавил боярин Милюта, вспомнив отзывы Прямиславы.

– И то дело! – весело одобрил Ростислав. – В монастырь пойдет, глядишь, игуменом станет, как наш Ливерий, а то и епископом! Небось сейчас уже больше молитв знает, чем ты, лоб здоровый! А, Звонята? – Он хлопнул товарища по плечу. – Помнишь, как мы с тобой первый псалом учили? Кормилец мой Предибор Добровоевич, Звонятин то есть отец, нас с ним двоих учил читать по Псалтири, с первого псалма! – начал он тут же рассказывать Милюте. – Показывает буквы и долбит: «Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых, и на пути грешных не ста…» А Звонята букв не разбирает, на слух запоминает. Так весь псалом и выучил. Как велят ему с начала читать – читает, что твой епископ. А раз ткнул ему отец в середину, там, где уже «яко древо насажденное при исходищих вод», а он опять: «Блажен муж, иже не иде…» Так его и поймали!

– Да ну, отстань, придумываешь только! – смущенно отбивался Звонята.

Это был рослый, плечистый, круглолицый парень, не робевший ни в какой схватке и не боявшийся никакого дела. Вот только успехи свои на ниве богословия он почему-то не любил вспоминать.

Кмети вокруг смеялись, поскольку в большинстве уже были знакомы с этой историей.

– Ой, монастырь, монастырь! – вздохнул боярин Милюта. – Запрут нашу княжну опять в Апраксин монастырь, тогда ее оттуда не выцарапаешь! Теперь-то ее игуменья не выпустит, разве что самому Вячеславу Владимировичу отдаст!

– Надо будет – достанем хоть со дна морского! – Князь Ростислав бодро похлопал воеводу по плечу. – Но пока, мне так думается, надо вслед за князем Вячеславом к Турову торопиться. Не съедят ее там в монастыре, а вот ему наши копья пригодятся.

– Это верно… – Боярин Милюта кивнул, подавляя досаду.

Как ни мало ему хотелось возвращаться к князю Вячеславу, не выполнив поручения, он все же понимал, что две тысячи перемышльского войска Вячеславу Владимировичу сейчас нужнее. С этими копьями ему гораздо легче одолеть князя Юрия, а тогда уже нетрудно дочь вернуть, где бы они ни была.

– На заре и поедем! – подбодрил его Ростислав Володаревич. – Коня тебе дам хорошего, отцу Тургебек, родич матери, в подарок прислал. Для себя вел заводного, да с тобой поделюсь, для хорошего человека не жалко.

Боярин Милюта рад был принять его предложение, но наутро, хоть ему и казалось, что он чувствует себя хорошо, при первой же попытке сесть на коня он свалился на траву, как куль. Под сдержанные смешки отроков его подняли и посадили было обратно, но воевода снова покачнулся и опять упал, теперь уже в предупредительно подставленные руки.

– Голову зашиб, сердешный! – пожалел его один из пожилых кметей, Некрутич. – Дня три-четыре полежать бы ему.

– Ну, оставайся-ка с ним пока! – решил Ростислав Володаревич. – Ждать нам некогда. Бери Воронца и Сновида, втроем донесете его до той веси [35], что вчера проезжали. Устройте, велите ходить за ним, на-ко вот… – Князь Ростислав развязал кошель и выбросил на ладонь пару небольших серебряных монеток. – С нами ему не ехать, так не бросать же человека в чистом поле. А там как справитесь, то и догоняйте.

Боярин Милюта во время этого разговора сидел на траве, сжимая голову руками: ему не терпелось ехать за своим князем, но голова так кружилась, что он едва понимал, где небо, где земля. Ни верхом, ни пешком он передвигаться был не в силах, а стать обузой войску, которое направляется на помощь Вячеславу Владимировичу, старый воевода не мог себе позволить.

– Бог милостив, оправишься! – утешал его старый Некрутич, когда перемышльское войско тронулось в путь. – Ты тоже, боярин, не молоденький, повоевал на веку. Кто, говоришь, приложил-то тебя так?

Вскоре после полудня князь Ростислав с дружиной был уже перед Ивлянкой. Появление возле самого села неизвестного войска было для всех его обитателей полной неожиданностью. Помня, что должен оберегать свою добычу как от отца, так и от мужа, сотник Мирон мог только схватиться за бесталанную голову: кони пасутся на лугу, спасаться бегством затруднительно, а сражаться двумя десятками мечей против двух тысяч – глупо. Положившись на Бога и на свое испытанное умение со всеми ладить, Мирон велел не закрывать ворота княжьего двора и даже сам встретил нежданных гостей перед крыльцом. Половецкая внешность ехавшего во главе дружины ничего ему не сказала (как и женщинам, смотревшим из окошка терема), но русский облик остальных убедил в том, что это, по крайней мере, не набег «поганых половцев».

– Это и есть село Ивлянка? – спросил половец, въезжая во двор. Он сразу определил принадлежность Мирона к дружинному сословию и обращался к нему. – Здесь князь Вячеслав Владимирович?

– Откуда здесь Вячеславу Владимировичу быть, если село Ивлянка – владение Юрия Ярославича? – резонно ответил Мирон. – А вы-то кто будете, добрые люди?

– Я – Ростислав Володаревич, сын перемышльского князя Володаря Ростиславича. Я знаю, что это земля князя Юрия, но его тесть Вячеслав Владимирович обещал меня здесь ждать.

– Уехал он, княже. Уж второй день как в Туров уехал.

– Что же он меня не дождался? Ты из его дружины? Не передал ли он мне что-нибудь? – спрашивал князь Ростислав, не сходя с коня.

– Сам-то я, княже, его не видел, – уклончиво отвечал Мирон, первой заботой которого было спровадить ненужных гостей, – а говорят, что приехали к нему из Турова люди и сказали, что Туров раскаялся в своей измене и готов Вячеславу Владимировичу ворота открыть. Вот он и поехал. Только кто же знает, как оно там сложится? Оставить ему здесь было некого, но, видно, если бы мог, то просил бы тебя, Ростислав Володаревич, скорее вслед за ним ехать. Может, пока он доедет, Туров опять передумает или Юрий Ярославич откуда-нибудь помощь получит. Словом, твое войско никак лишним не будет.