Доблестная шпага, или Против всех, вопреки всему - Ашар Амеде (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Мерзавец! — крикнул он ему.
С легкостью и быстротой кошки Рено проскочил к бандиту и, достав своим оружием Матеуса, целиком утопил кинжал в его горле. — Я обещал тебе это, получай! — сказал он.
Матеус раскинул руки, рапира упала, и он свалился на пол. Легкая судорога пробежала по его телу, затем он замер.
— Этот готов! Я совершил правосудие… Теперь твоя очередь, ла Герш! — крикнул Рено.
В другом конце залы шла молчаливая, упорная, жестокая схватка.
Дон Гаспар демонстрировал превосходный опыт обращения с оружием: он не упускал ни одного обманного движения, ни одного финта. На мгновение он уверовал в то, что легко справится с противником, совсем ещё юным Арманом-Луи, ясный, свежий цвет лица которого говорил о том, что ему не более двадцати лет, — но уже с первых выпадов он изменил свое мнение. Ловкой и твердой была его рука, уверен и быстр взгляд, рапира его целилась прямо в сердце и, чтобы попасть в цель, ему доставало и сил, и ловкости.
Капитан Гаспар д`Альбачет-и-Буитраго испробовал все свои хитрые приемы, смешивая свое испанское лукавство с внезапностями итальянского фехтования, но ничего не могло поколебать хладнокровия Армана-Луи, и шпага продолжала натыкаться на шпагу.
Слышалось лишь прерывистое, тяжелое дыхание противников, сопровождаемое глухими возгласами. Глаза соперников сверкали огнем. Арман-Луи — мертвенно-бледный, приоткрытые побелевшие губы сложены в злую, полную ненависти улыбку со сверкающими зубами. Никогда ещё Рено не видел его таким.
Пот выступил каплями на лбу Каркефу. Он приподнял кинжал и вопросительно посмотрел на г-на де Шофонтена. Рено отрицательно покачал головой.
— Тем хуже! — прошептал Каркефу, погружая кинжал в ножны.
Однако рука дона Гаспара начинала уставать, он сделал попытку последней атаки и вдруг открылся. Шпага Армана-Луи, посланная будто бы толчком стальной пружины, вонзилась и исчезла по рукоятку в груди капитана. Струя крови обагрила руки г-на де ла Герш.
Смертно бледный, с блуждающим взглядом, капитан пошатнулся, колени его подкосились, и он рухнул лицом вниз.
Дважды он взмахивал руками, и они бессильно падали на пол, дважды он пытался приподнять голову, а потом совсем затих.
— И этот мертв! — холодно сказал Рено.
Арман-Луи дрожал с головы до ног. Впервые от его руки была пролита кровь, впервые он убил человека. Потрясенный, он смотрел на распростертое, безжизненное тело капитана у своих ног. Его гнев сменился глубокой печалью.
Рено хлопнул Армана-Луи по плечу.
— Он жил как бандит, он умер как солдат! Большего он не заслуживает, — сказал он.
— Ах, это ради вас! — воскликнул г-н де ла Герш, поддерживая в своих объятиях пошатнувшуюся Адриен.
— Такое — всегда ради кого-то или ради чего-то! — ответил Рено. — Прочь сожаления!
— Теперь — в дорогу! — крикнул Каркефу.
Адриен, растерянная, повиснув на руке Армана-Луи, с закрытыми глазами пересекла залу, где лежали два мертвых человека.
Оседланные лошади стояли за окном. Петерс, держа их наготове все время, пока не было Каркефу, открыл ворота трактира. Сзади, из соседнего двора, доносился до них невнятный шум голосов и бранные выкрики. И вот уже затрещины послышались за створками ворот.
— Наемники взбунтовались, — сказал Петерс.
— Руку, любезный! — сказал Каркефу, протягивая трактирному слуге свою. Затем, вонзив шпоры в бока лошади, скомандовал:
— Теперь галопом!
— Сохрани вас Господи! — крикнул вслед бедняга Петерс. И группа из пяти всадников вихрем вылетела на дорогу.
Взволнованные крики и суматоха позади них усилилась. И только проскакав пять или шесть лье со скоростью ураганного ветра и убедившись, что ни погони, ни других спутников, кроме окружающей тишины, у них нет, по совету Каркефу они замедлили ход.
— Я хочу этого не потому, что бояться больше нечего, но потому, что надо дать нашим лошадям время отдышаться. Он снял шляпу и стал обмакиваться ею как веером. — Если мы выживем, — продолжал он, — я заболею.
— Слушай, — сказал ему Рено. — Расскажи-ка нам, как тебе удалось избавить нас от нападения бандитов и раздобыть этих удивительных испанских лошадок, которые все ещё бьют копытами под нами, несмотря на бешенную скачку.
— Господин маркиз, я тоже этого не понимаю, но я все же расскажу вам обо всем. Помните, я отправился с Домиником, чтобы купить у оружейника две шпаги и снадобье у аптекаря?
— Да.
— Шпаги мы купили сразу же, а что касается снотворного, я его раздобыл при помощи одного золотого экю, который бросил на аптекарскую конторку, и стального клинка, которым я ему пригрозил, держа в двух дюймах от его физиономии. Этот почтенный человек признал несомненными эти два довода и высыпал все свое снадобье в холщовый мешочек, которым я запасся на всякий случай. В два счета я вернулся в трактир. Бандиты, с которыми я имел дело, приканчивали очередной кувшин со спиртным. Помните этого беднягу, с которым грубо обращался дон Гаспар, а сеньор Матеус чаще расплачивался пинками, чем пистолями?
— Петерс?
— Верно! Это был тот самый парень, на чью помощь я рассчитывал. Именно он, говорил я себе, охотно станет моим союзником. Я разглядел его, а потом спросил: «По-моему, вы не любите одного капитана, который крутит хвостом как кот, но хватка у которого как у волка?» Вместо ответа он вознес глаза к небу. «В таком случае не окажете ли вы услугу путникам, которых он хочет слопать?» Петерс так неистово пожал мне руку, что я понял, что бедняга целиком наш. В первую очередь я попросил его избавить нас от трактирщика, гнусной серой лошадки, если вы успели его разглядеть, который во всем подчинялся дону Гаспару, как мальчик из хора дирижеру.
— Ты — герой, ты смельчак, друг Каркефу, и ты им останешься, хочешь ты этого или нет.
— Сударь, я не знаю, присуще ли это героям, но я дрожал как осиновый лист, занимаясь всеми этими делами. Добрый малый Петерс, приняв мое предложение, уже по дороге придумал попросить у своего хозяина, якобы по требованию дона Гаспара, две бутылки аликанта, вина, которое он держит в самом глубоком своем погребе, в подвале, единственный ключ от которого есть только у него самого. Исполняя волю дона Гаспара, хозяин побежал туда сам. Петерс последовал за ним и, как бы случайно, уронил крышку люка на голову этого мерзавца. Сделав дело, он вернулся ко мне. В это время я был с этими негодяями. Я предложил им две мои шпаги. Они меня расцеловали и, чтобы отметить мое появление со шпагами, я предложил им выпить по кружке вина, в которое уже было насыпано снотворное и которое принес Петерс, ни о чем не подозревая. Я не сомневался в том, что их жажда неутолима. Они пили так много, будто пересекли пустыню. Половина из них заснула, остальные ещё безмолвно возились на полу. Мы собрались уходить и, чтобы обеспечить бандитам покой и сон, забаррикадировали на всякий случай дверь… Сударь, надо умет вовремя принимать все необходимые меры предосторожности от таких назойливых людей.
— А Доминик?
— Пока я занимался делами во дворе, Доминик, под руководством того же Петерса, занимался конюшней, где он отобрал самых красивых, лучших лошадей, и поспешил оседлать их. Доминик любит во всем порядок. Чтобы никто не мешал ему, он позаботился о том, чтобы просто-напросто задушить одного караульного, который рыскал поблизости. Петерс предупредил Доминика о том, что этот человек много играл и часто проигрывал, и у него скверный характер.
— До сих пор все шло хорошо!
— Да, сударь, все шло хорошо, но нет ничего совершенного в этом мире. Мои наемники, которых я оставил такими, как ангелочки, к несчастью, не все в одинаковой мере прикладывались к винным кружкам. Самые большие лакомки спали как убитые. Другие, недостаточно утолившие жажду, пробуждались и начинали уже сердиться.
— Так этот шум и гам, который мы слышали, доносился оттуда?
— Совершенно верно. «Надо торопиться, — сказал я Доминику, — а то заговорит посуда». Петерс взял лошадей, и мы пошли. Уже через двадцать шагов мы видели двух призраков, которые молча стояли: один под окном, другой у двери залы, в которой вы беседовали с доном Гаспаром. «Вот болтуны!» — сказал я Доминику. Караульный уже был наготове. Кончиком пальца он касался своего кинжала. Я испугался и, чтобы не случилось этой жуткой расправы над всеми вами, я сказал Доминику: «Займись этим, у двери, а я поговорю с тем, что под окном». Через две минуты эти негодяи были далеки от того, чтобы пикнуть. Петерс сторожил в это время лошадей.
