Капитан Алатристе - Перес-Реверте Артуро (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
– Картахенский полк прибыл в Ньипорт под вечер, – завершал свой рассказ Хуан Вигонь, единственной рукой двигая по столу корки и кубки. – Пришли тем же мерным, неспешным шагом, да только не все – лишь семьсот человек, а начинали сражение тысяча сто пятьдесят… Среди вернувшихся были и Лопе Бальбоа с Диего Алатристе – черные от пороховой гари, измученные, терзаемые лютой жаждой. Спаслись они тем, что не сломали строй и сохранили хладнокровие посреди всеобщей паники и бегства. А знаете ли вы, что ответил мне Диего, когда я обнял его, поздравляя с тем, что выжил и уцелел?
Уперся в меня своими глазищами, ледяными, как вода в этих окаянных голландских каналах, и сказал:
«Где уж нам было бежать – слишком выдохлись».
За ним пришли не ночью, как он ожидал, а когда только начинало вечереть, и вели себя более или менее в рамках закона. Постучали в дверь, и я, отворив, увидел на пороге тощую фигуру лейтенанта Мартина Салданьи. На лестнице и во дворике стояли альгвасилы – я насчитал шестерых – со шпагами наголо.
Салданья вошел один, закрыл за собой дверь и остановился посреди комнаты, не сняв шляпы и портупеи со шпагой, помимо которой на нем было еще множество кое-чего полезного для смертоубийства. Алатристе поднялся ему навстречу и лишь теперь разжал пальцы, обхватившие рукоять кинжала в тот миг, когда раздался стук в дверь.
– Клянусь кровью Христовой, Диего, ты со мной играешь в поддавки! – мрачно заговорил полицейский, делая вид, что не замечает лежащих на столе пистолетов. – Мог бы удрать из Мадрида. Или, по крайней мере, перебраться на другую квартиру.
– Я не тебя ждал.
– Да уж понимаю, что не меня. – Салданья наконец бросил беглый взгляд на пистолеты, прошелся по комнате, снял и бросил на стол шляпу, прикрыв ею оружие. – Но кого-то все-таки ждал.
– В чем дело?
Встревоженный всем происходящим, я застыл в дверях своей каморки. Салданья мельком взглянул на меня и вновь зашагал взад-вперед. Он тоже знавал моего отца – они вместе воевали во Фландрии.
– Разрази меня гром, если знаю, – ответил он. – Приказано взять тебя под стражу и доставить живым или, если окажешь сопротивление, мертвым.
– В чем меня обвиняют?
Салданья уклончиво повел плечом:
– Никто тебя ни в чем не обвиняет. Мне приказано сопроводить тебя для беседы.
– Кем приказано?
– Это тебя не касается. Приказано – и на том конец. – Салданья взглянул на капитана с тоскливым упреком, словно тот был виноват, что он оказался в столь затруднительном положении. – Что ты натворил, Диего? Даже не представляешь, какие тучи собрались над твоей головой.
Алатристе улыбнулся, но улыбка вышла кривой и невеселой.
– Я всего лишь согласился выполнить работу, на которую ты же меня, кстати, и подрядил.
– Будь проклят тот час, когда я это сделал! – Салданья протяжно и шумно вздохнул. – Видит бог, твои заказчики остались не вполне удовлетворены качеством работы.
– Слишком грязной она оказалась, Мартин.
– Грязная? Эка невидаль! Можно подумать, за последние тридцать лет тебе поручали дела иного рода! А?
– Слишком грязно даже для нашего брата.
– Ладно, хватит! – Салданья вскинул обе руки, как бы заграждая капитану уста и отгоняя искушение услышать нечто большее. – Не желаю ничего знать! В наше время много будешь знать – не скоро состаришься, а до старости не дотянешь… – Он устремил на Алатристе взгляд смущенный и вместе с тем – исполненный решимости:
– Ну что, по-хорошему пойдешь или как?
– У меня есть выбор?
Салданью озадачил этот вопрос, но – лишь на мгновенье.
– Ну, как тебе сказать… – вынес он свой вердикт. – Я, конечно, могу замешкаться здесь, покуда ты попытаешь счастья с теми, кто остался снаружи…
Людишки – так себе, не из самых отборных, зато шестеро на одного. Сильно сомневаюсь, что сумеешь прорваться на улицу, не получив двух-трех ударов шпагой, а то и пули.
– Понятно. А по дороге?
– И думать забудь – повезем тебя в закрытой карете. Раньше, милый друг, надо было уходить, до того, как мы нагрянули. Времени у тебя было – выше крыши. – Взгляд Салданьи был полон укоризны. – Будь я проклят во веки веков, если ожидал застать тебя здесь!
– И куда же ты меня повезешь?
– Не имею права говорить. Я и так сказал гораздо больше, чем должен. – Тут он снова взглянул на меня, а я во все продолжение разговора их молча и неподвижно стоял у двери во вторую нашу комнатенку. – Хочешь, я присмотрю за мальчишкой?
– Нет. – Алатристе, погруженный в свои размышления, даже не обернулся ко мне. – Непруха о нем позаботится.
– Воля твоя. Ну – идешь?
– Скажи мне, куда мы направляемся, Мартин.
Тот резко мотнул головой:
– Сто раз тебе повторять? Не имею права!
– Но ведь не в тюрьму же, так ведь?
Молчание Салданьи было красноречивей всяких слов, и на лице Алатристе появилась гримаса, в подобных случаях обозначавшая улыбку – Ты должен прикончить меня по дороге? – спросил он тоном столь безмятежным, словно справлялся, не слишком ли сегодня сыро на дворе. Салданья снова покачал головой.
– Нет. Честное слово, мне приказано доставить тебя живым – если не окажешь сопротивления. А вот выйдешь ли ты оттуда, куда я тебя доставлю, – вопрос другой. Но этот вопрос – уже не ко мне.
– Если бы они не боялись огласки, меня распотрошили бы прямо здесь, не сходя с места, – Алатристе выразительно чиркнул указательным пальцем под кадыком. – Ты нужен, чтобы придать всему делу вид официальности… Задержан, доставлен, допрошен, отпущен на все четыре… И почем нам знать, что там с ним потом приключилось. Так?
Салданья не стал темнить и кивнул.
– Думаю, так. Странно, что не предъявили обвинений, ибо на этом свете нет ничего легче, чем состряпать дело. Должно быть, боятся, что ты окажешься чересчур словоохотлив… К твоему сведению, мне вообще запретили с тобой говорить. И заносить тебя в арестантскую книгу… Эх, пропади оно все пропадом!
– Мартин… Не хочется мне идти туда с пустыми руками.
Лейтенант ошеломленно воззрился на него:
– Даже и не заводи со мной этих разговоров, – произнес он наконец.
Алатристе с намеренной медлительностью извлек из-за голенища нож и показал его Салданье:
– Мартин… Только это, а?
– Ты спятил? Или, может, меня считаешь полоумным?
Алатристе качнул головой:
– Ни то ни другое, – ответил он просто. – Меня хотят убить. Ничего особенного – издержки моего ремесла. Рано или поздно такое случается. Но почему я должен дать зарезать себя, как барана? – Он снова обозначил улыбку. – Клянусь, тебе ничего не грозит.
Салданья потеребил бороду. Тянувшийся от правого уха до угла рта шрам, который она прикрывала, напоминал о ране, полученной при осаде Остенде, когда штурмом брали бастионы «Конь» и «Куртина».
Среди тех, кто шел с ним плечом к плечу в тот – да ..и не только в тот – день, был и Диего Алатристе.
– Ни мне, ни моим людям, – проговорил он.
– Клянусь.
Лейтенант все еще терзался сомнениями. Но вот, матерясь сквозь зубы, он отвернулся, и Алатристе сунул нож на прежнее место – за голенище.
– Пропади оно все пропадом, Диего! – повторил Салданья. – Шагай, что ли!
И без дальнейших разговоров они вышли. Капитан предпочел идти налегке, без плаща, для большей свободы движений, и Салданья не возражал. Более того, он разрешил Алатристе натянуть поверх колета нагрудник из буйволовой кожи.
– Чтоб не просквозило, – скупо улыбнувшись, проговорил он. Что же до меня, я не остался дома и не пошел к Непрухе, а чуть только капитан и его спутник спустились по лестнице, схватил, недолго думая, пистолеты со стола, сорвал висевшую на стене шпагу завернул все это в плащ, сунул узел подмышку и помчался следом.
Мадридский день мерк и угасал, но в той стороне, где течет Мансанарес и стоит Алькасар-Реаль, небо еще не успело потемнеть, и четко вырисовывались на нем крыши и шпили колоколен. И вот, в наступающих сумерках, все гуще окутывавших улицы, старался я не потерять из виду четверку мулов, рысью тащивших закрытую карету, в которой Мартин Салданья со своими присными вез капитана. Миновали здание иезуитского коллежа, двинулись вниз по улице Толедо, на маленькой площади Себада своротили – явно чтобы избежать людных мест – направо, потом еще раз направо и оказались едва ли не в городском предместье – неподалеку от Толедского тракта, от скотобойни и того места, где было когда-то мавританское кладбище, благодаря чему место и доныне зовется Портильо-де-лас-Анимас, то есть Приют Духов. Вообразите, каково мне было в этом глухом месте, окутанном мрачными легендами, да еще в этот тревожный предвечерний час.
