Потерявшая имя - Малышева Анна Витальевна (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗
— Господи! Что же это такое?! — в недоумении воскликнула девушка, и сердце зашлось у нее в груди от безумной надежды. Трехэтажное здание особняка Мещерских с двумя флигелями, гостевым и библиотечным, в лучах утреннего солнца выглядело даже краше, чем раньше. Если бы не новый розовый цвет стен, сменивший прежний, желтый, могло бы показаться, что пожар обошел дом стороной. Флигели и первые два этажа уже были восстановлены полностью, и только на верхнем этаже и на крыше еще продолжались работы.
Она в смятении крикнула кучеру остановиться и опрометью бросилась к родному дому. «Не может быть! Неужели?!» — колотилось у нее в висках.
На крыльце стоял здоровенный детина в новенькой розовато-лиловой ливрее, в белом напудренном парике и белых перчатках. Слуги ее отца никогда так не одевались. Детина что-то кричал работникам на крыше, но, заметив Елену, замолчал и окинул ее изучающим взглядом. Внешний вид девушки явно вызвал у него раздражение. Он брезгливо покосился на толстый крестьянский платок, овчинный тулуп и валенки, после чего грубо бросил:
— Куда прешь, оборванка? Мы не подаем, п-шла!
Графиня в первый миг остолбенела, но быстро собралась с духом и резко ответила:
— Как говоришь с барыней, холоп?! Вот скажу твоему хозяину, чтобы высек тебя как следует!
— Это еще посмотрим, кого высекут… — Последние слова Илларион (а это был он) произнес уже не так уверенно, потому что наткнулся на испепеляющий взгляд девушки, и в этом взгляде мигом учуял своей холопской душой природную госпожу, обладающую властью повелевать.
— И смотреть нечего! — процедила Елена. — Кто твой хозяин?
— Князь Белозерский Илья Романович, — ответил тот не без гордости.
— Дядюшка?..
Все внутри у нее сжалось, комок подступил к горлу. Елена глубоко вобрала в себя воздух, чтобы не разрыдаться перед этим хамом. Последняя крохотная надежда рухнула, да и на что можно было надеяться? Матушка Антонина Романовна никак не могла спастись, она погибла в огне, одурманенная сон-травой, и, возможно, даже не успела проснуться и понять, что творится вокруг… Все поплыло у Елены перед глазами.
Она очнулась, лежа в сугробе. Над ней возилась крохотная женщина, которую Елена сперва приняла за порождение бреда, наступившего вслед за обмороком. Ростом с восьмилетнего ребенка, коренастая, с маленьким сердитым личиком и пронзительными голубыми глазами, она скорее озадачила ее, чем напугала. Всмотревшись в склонившееся над нею лицо, графиня задала себе вопрос: откуда оно может быть ей знакомо? Как будто она видела его давным-давно, в детстве или во сне, и даже имя этой диковинной женщины вертелось у нее на языке… Карлица тем временем растирала ей снегом щеки и приговаривала:
— Намаялась, сиротинушка горемычная…
Руки у нее были ловкие и сильные, и она без труда приподняла девушку, помогая ей сесть. Только тогда Елена увидела, что чуть поодаль стоит князь Илья Романович. Опершись обеими руками на трофейную самшитовую трость, он, прищурясь, всматривался в лицо девушки, и в его голове в этот миг роилось столько мыслей и замыслов, что ни на чем конкретном он был не в состоянии остановиться. Давненько не видел он племянницы! В последний раз она была еще маленькой девочкой, лет шести или семи, а нынче — девица на выданье. Только вот… что с ней делать?!
— Дядюшка, вы не признали меня? — спросила Елена, поднимаясь с помощью Евлампии.
— Да ты, голубушка, не призрак ли, не наваждение? — проскрипел князь каким-то чужим голосом. Он вдруг почувствовал такую тяжесть во всем теле, что по-стариковски сгорбился и налег на трость, сильно вдавив ее в промерзшую землю.
— Вот нашел ласковое слово для сироты! — в сердцах сплюнула Евлампия.
В воротах показался Илларион с дворецким Шуваловых. Увидев Елену, Макар Силыч остолбенел, не в силах вымолвить ни слова, но Илларион пихнул его в бок и привел в чувство.
— Вы ли это, графинюшка Елена Денисовна? — со слезами на глазах обратился к ней Макар Силыч. — А ведь мы вас… того… не гневайтесь, похоронили…
В следующий миг произошло то, чего никто ожидать не мог: князь Илья Романович разрыдался в голос и, широко раскрыв объятья, с пафосом пробасил:
— Кровинушка моя, воскресшая из мертвых!.. Аленушка! Племяннушка!.. Дай обнять тебя, милая!
Расчувствовавшись, Елена стремительно бросилась в объятья дядюшки и расплакалась у него на груди. Евлампия, разинув рот, сперва с недоверием смотрела на этот родственный спектакль, а потом и сама, не выдержав, закрыла лицо платком.
В честь удивительного воскрешения племянницы князь заказал праздничный обед с дичью, фаршированными гусями и токайским вином. Елена отвыкла от излишеств и едва прикасалась к еде, зато Илья Романович на пару с Евлампией уплетали за милую душу.
— Погоди, то ли будет завтра! — хвастал перед племянницей Белозерский. — Приглашены полсотни гостей, сам губернатор Ростопчин с семьей пожалуют.
Евлампия при этом сосредоточенно обгладывала гусиное крыло и не издала ни звука, услышав имя губернатора, которого прежде честила разбойником и геростратом. Новая жизнь в новом красивом доме ей нравилась, и еще больше нравился князь в роли созидателя. Она сильно была привязана к его сыновьям, Борису и Глебу. Приходясь им кем-то вроде пятиюродной бабки, карлица теперь была вполне спокойна за их будущее. А то, что завтра придется веселить разбойника-губернатора, так это сущий пустяк, который шутиха переварит так же легко, как гусиное крылышко.
После обеда Илья Романович не дал отдохнуть ни Елене, ни карлице, а послал их в дорогой французский магазин.
— Негоже нашей графинюшке ходить в чьих-то обносках! — ворковал добрый дядюшка. — Прикупи себе, милая, платьицев и разных к ним финтифлюшек, ну ты знаешь! Завтра выйдешь к гостям во всей красе.
— Но, дядюшка, — возразила Елена, — я бы хотела сперва навестить могилы моих несчастных родителей…
— Об этом я уже позаботился, с утра пораньше поедем в Новодевичий, отслужим панихидку.
— Ах, дядюшка, как мне благодарить вас? — Она снова бросилась к нему на грудь и крепко расцеловала в обе щеки.
Все это время у Елены вертелся в голове вопрос: откуда дядюшка взял средства на реставрацию ее фамильного особняка? Она припомнила, что, по словам родителей, князь был гол как сокол, но расспрашивать его из деликатности не решалась.
По магазинам ездили недолго. Платье она выбрала одно-единственное, опять фиолетового цвета, только сшитое лучше коломенского, прочие покупки тоже были сделаны самые скромные, чтобы не вводить дядюшку в расходы. Несмотря на его широкое гостеприимство, девушке было с ним как-то не совсем ловко, и она бессознательно осторожничала, не желая быть обязанной князю слишком многим. Самым странным казалось ей то, что она все еще не чувствовала себя дома…
Князь же Белозерский, оставшись один, не находил себе места. Мошенник Макар Силыч обманул его, уверив, что никого из Мещерских нет больше на белом свете! Племянница свалилась как снег на голову и совсем не вовремя… Осталось меньше недели до того знаменательного дня, когда он официально должен вступить в права наследства. А что теперь? Он уже истратил значительную сумму денег Дениса Ивановича, денег, по закону принадлежащих сироте. Так и по суду могут привлечь! Необходимо что-то предпринять, и как можно скорее, пока племянница пребывает в радостном и наивном неведении.
К ужину Илья Романович не вышел, сославшись на нездоровье. И даже обожаемый восьмилетний сын Борисушка был принят им холодно, в нервах.
— Чего тебе? — хмуро спросил отец, когда мальчик в каштановых длинных кудряшках, из-за кокетливой прически и бархатного костюмчика весь похожий на дорогую фарфоровую куклу, прижался к нему.
Заведя с заученным плаксивым выражением большие, зеленые глаза, Борисушка притворно шмыгнул носом и ангельским голоском пожаловался:
— Папенька, отец Себастьян опять мне влепил единицу по-латыни!
— Чем же ты не угодил иезуиту? — равнодушно спросил князь.
