Четвертый хранитель - Святополк-Мирский Роберт Зиновьевич (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Патрикеев задумался. Потом вздохнул и встал.
— Ну что ж, пойдем.
Он провел Медведева по Кремлевским коридорам и палатам, оставил его под присмотром стражников возле гридни Великого князя и, тихонько постучавшись в дверь, вошел.
Через четверть часа он вышел и кивнул Медведеву:
— Заходи. Государь ждет. Но если ты хоть в какой-нибудь малости солгал, берегись!
Медведев вошел и низко поклонился.
Великий князь Московский Иван Васильевич стоял спиной к нему и глядел в окно на золоченые купола Архангельского собора.
— Патрикеев передал мне твои слова, но я хочу услышать все из первых уст. Рассказывай.
Медведев слово в слово повторил то, что сказал Патрикееву, снова умолчав о том, что грамота Верейского лежит у него за пазухой.
В продолжение всего его рассказа, великий князь по-прежнему стоял к нему спиной.
И лишь когда Медведев замолчал, он резко повернулся и в своей, уже знакомой Василию, быстрой и жесткой манере начал спрашивать:
— Ты сам видел грамоту?
— Да, государь, — поклонился Медведев.
— Там точно стояла моя подпись?
— Да, государь, — снова поклонился Медведев.
— И моя печать?
— Совершенно верно, государь, — третий раз поклонился Медведев.
— Почему ты сразу поверил? А вдруг это подделка?
— Государь, — сказал Медведев. — Я множество раз видел твои подпись и печать на жалованной мне тобой грамоте, зрительная память меня никогда не подводила. Я совершенно уверен, что это подлинный документ! Впрочем, изволь взглянуть сам — князь Верейский оставил мне грамоту.
Медведев вытащил из-за пазухи и протянул великому князю свернутую трубку желтого пергамента со свисающей красной сургучной печатью.
Подобие улыбки появилось на лице Великого князя, когда он, сощурившись, смотрел на Медведева.
— Ну, ты и хитрец, Василий. Скоро самого Патрикеева переплюнешь. Дай-ка сюда!
Он резко выдернул грамоту из рук Медведева, снова подошел к окну, где было гораздо светлее, развернул грамоту и долго внимательно изучал ее. Потом медленно пошел к своему столу, швырнул на него грамоту и вернулся к Медведеву.
— Что ж, Василий, — Иван Васильевич неожиданно рассмеялся — это действительно мои подпись и печать. Я просто хотел проверить, исправно ли ты несешь свою службу на моих рубежах. На этот раз ты поступил правильно, и я не буду тебя наказывать. — Он дружелюбно похлопал Медведева по плечу. — Молодец, молодец, я помню твои прежние заслуги. Скоро ты мне снова понадобишься. У нас тут завелся еще один сосед, что в польско-литовскую сторону смотрит. Придется наверно свернуть ему голову… Так, чтоб в нашу смотрела. Я пошлю за тобой, когда придет время. Ступай.
Медведев низко поклонился и направился к выходу.
Не иначе, как о князе Тверском речь… Неужели Верейский прав?
Когда Медведев был уже у двери, великий князь остановил его:
— Да кстати, помнится мне, твоя жалованная грамота на землю заповедная и несудимая до моего указу, а вот насчет льготы там написано: «пять лет дани в казну не возить»… В апреле срок истечет, и я боле не могу продлить тебе льготы, ибо казна наша бедна, а расходы огромны. Нас окружают враги да изменники, и мы должны укреплять мощь державы. Впрочем, ты, я слышал, неплохо там обжился… Дом, говорят у тебя большой, две деревни поставил уже, людишки появились какие-то… Так что, думаю, теперь есть тебе чем кормиться — сам проживешь, и казне тем поможешь, — великий князь дружелюбно улыбнулся. — А вообще, ты молодец, Василий. Будешь и дальше верно служить, я тебя еще пожалую.
— Благодарю, государь, — низко склонился у самого порога Медведев и вышел.
Верейский был прав…
Как только Медведев ушел, Иван Васильевич взял со стола грамоту и отправился к супруге.
В покоях великой княгини царило веселье. Придворный скоморох Савва показывал очередной новый фокус.
Береника, Паола и Аспасия держались за животы, и сама великая княгиня заливисто смеялась грудным мелодичным голосом.
При виде вошедшего государя, фрейлины умолкли и поклонились в пояс, а скоморох Савва распластался на полу, закрыв голову руками, будто его сейчас будут бить.
— Веселишься, женушка? — Зловеще спросил Иван Васильевич. — А мне вот как-то не до смеха. Вон все отсюда!
Фрейлины великой княгини мгновенно исчезли, Савва хотел было укрыться в собачьей будке, но великий князь многозначительно не сводил с нее глаз, пока Софья не подошла и не ткнула Савву, свернувшегося внутри комочком, специальной палкой, стоявшей рядом. Она указала палкой на дверь и Савва, перекатываясь по полу, покинул покои.
Софья неторопливо вернулась, уселась на черный византийский трон — копию того, который принесла в приданом своему супругу и, мило улыбнувшись, спросила:
— Что случилось, дорогой?
— Я думаю, что пришла пора отрубить пару голов.
— Прекрасная мысль, государь. Дурные и ненужные головы следует рубить беспощадно. А в первую очередь головы изменников!
— Рад, что наши мнения совпадают. Предлагаю начать с Полуехтова. Я уже когда-то хотел отрубить голову его матушке Наталье за то, что отравила несчастную Марью.
— Чем же провинился бедный Алексей? Он наш лучший дьяк в отсутствие Федора Курицына, которого ты отправил в Венгрию.
— Год назад, когда мы усмиряли тверские земли, Алексей, воспользовавшись моей минутной усталостью и срочностью дела, попросил подписать чистый лист с печатью для одного боярина, который должен был ночью выехать. Позже я узнал, что боярин скоропостижно скончался еще до своего отъезда и грамоту дьяк не успел ему выписать. Это единственный случай, когда я подписал чистый лист, и поэтому я его сразу вспомнил, когда увидел вот это, — он протянул Софье грамоту Верейского. — Алексей — изменник на службе у Василия Удалого и должно быть тот немало заплатил ему за эту грамоту, благодаря которой он обманным путем сбежал от нас, вместе со своей женой и тверским приданым, которое ты столь опрометчиво подарила своей племяннице.
Софья мельком взглянула на грамоту и, улыбнувшись, вернула ее супругу.
— Мой дорогой, — сказала она тихо и врадчиво. — Алексей написал эту грамоту на подписанном тобой листе по моему прямому указанию. Я была уверена, что ты пошлешь за Верейскими погоню, — и ты правильно сделал, что послал, но я подумала, что было бы хорошо, если бы погоня их не настигла…
Иван Васильевич уставился на жену.
Ее признание стало недостающим звеном в цепи размышлений, связанных с появлением этой странной грамоты.
Сейчас он вдруг в одну секунду осознал прозорливость, дальновидность и хитроумность поступка Софьи.
А ведь и правда — любимого всем народом героя Василия Удалого нельзя так просто казнить или арестовать, не рискуя навлечь на себя ненужного ропота толпы… Племянницу собственной супруги тем более. Однако, дело собирания земли продолжать надо. Верейское княжество созрело для присоединения к Москве, а молодой князь с его супругой мешали этому. Теперь же все вышло замечательно — как бы само собой: они бросили свою землю на произвол судьбы и сбежали к московским врагам…Я сделал все что мог и послал за ними в погоню лучших людей — все это знают от Оболенского, который, желая себя оправдать, рассказывает о целой армии, помешавшей ему схватить изменника…
— Разве я поступила неправильно? — лукаво улыбнулась Софья.
Напряженное выражение сошло с лица Ивана Васильевича, и он улыбнулся в ответ:
— Ты могла сказать мне об этом, — с укором сказал он и взял руку жены.
— Зачем? — Ласково погладила его руку Софья. — Тебе лучше было ничего не знать до поры до времени. Так что вовсе не надо рубить голову Алексею Полуехтову, а следует зато щедро наградить Василия Медведева, который великолепно справился, сам того не зная, с делом государственной важности.
— Именно это я только что и сделал, — рассмеялся Иван Васильевич.
— Вот и отлично, — сказала Софья. — Теперь пора подумать о Твери. Мне кажется, что твои сын и внук имеют полное право на это княжество.
