Чосон. Последняя династия Кореи - Ен Су Пак (читать полностью книгу без регистрации .txt, .fb2) 📗
Сохён-седжу мог бы понять Кванхэ-гун, но того уже не было в живых, а для вана Инджо сближение с Цин выглядело предательством. Скорее всего, Сохён-седжа умер от удара чернильницей, а про пятна на теле и быстрое разложение могли придумать, чтобы оправдать скорые похороны. Впрочем, есть мнение, что рана на голове оказалась не смертельной. Сохён-седжа остался жив, но к нему подослали лекаря, использовавшего для лечения отравленные иглы.
Кто подослал лекаря-убийцу? Конечно же, Чо-гвиин, многолетняя фаворитка вана Инджо и одна из самых роковых женщин в корейской истории.
Чо была служанкой во дворце, когда на нее обратил внимание ван. Члены правящего дома часто развлекались со служанками и не видели в этом ничего предосудительного, ведь служить господину можно по-разному. Но далеко не каждая служанка, пользовавшаяся высочайшим вниманием, могла рассчитывать на повышение в статусе до наложницы или, тем более, супруги. Это все равно, что сорвать джек-пот в лотерее. Но Чо за короткое время возвысилась до ранга гвиин – первого младшего ранга благородной супруги вана. Выше гвиин стояли только супруга-бин и ванби, а принадлежность к супругам делала женщину членом правящей семьи.
Безграничную власть над ваном Инджо Чо-гвиин использовала для упрочения своего положения при дворе. Судя по свидетельствам современников, коварство и ум этой женщины превосходило ее красоту. Другая бы просто радовалась тому, как сильно ее любит правитель, но Чо-гвиин понимала, что любовь переменчива, а чувства непрочны. Поэтому она собрала вокруг себя группу сторонников, которым устраивала назначения на важные должности. Ее влияние постепенно росло, а особенно оно возросло после того, как Сохён-седжа отбыл к цинскому двору.
Сохён-седже не нравилось поведение отцовской фаворитки, и он всячески пытался ограничить ее власть, но при этом не имел возможности убедить отца в том, что Чо-гвиин нужно удалить от двора. В свою очередь, Чо-гвиин не могла расправиться с наследником престола, пользовавшимся расположением отца. Отъезд Сохён-седжи доставил Чо-гвиин великую радость, а его возвращение сильно ее огорчило. Вдобавок, пятидесятилетний ван Инджо не мог похвастаться отменным здоровьем, а переход престола к Сохён-седже означал скорую смерть Чо-гвиин. Неудивительно, что она должна была всячески разжигать в душе вана недовольство старшим сыном, а, при удобном случае, принять радикальные меры…
Но причастность Чо-гвиин к смерти Сохён-седжи – это всего лишь одна из версий, а вот ее причастность к смерти Минхо-бин не вызывает сомнений. После похорон Сохён-седжи Чо-гвиин начала распространять слухи о том, что Минхо-бин собирается отравить вана Инджо и убедила вана в правдивости этих слухов. Семена лжи упали на подготовленную почву, поскольку отношение Инджо к сыну-«изменнику» проецировалось и на Минхо-бин, к тому же она проявляла интерес к выяснению обстоятельств смерти своего мужа. Короче говоря, невестка была для Инджо «и неудобной, и опасной». Обвинив Минхо-бин в государственной измене, Инджо приказал ей принять яд. Также были преданы смерти ее мать и четверо братьев. Осиротевших внуков Инджо приказал отправить на остров Чеджу, где они содержались под стражей. Двое из сосланных сыновей Сохён-седжи вскоре умерли (явно не без посторонней помощи), а младший Ли Сокген, которому на момент смерти отца было три года, остался в живых, и впоследствии смог вернуться в столицу, где дожил до двадцати лет.
Новым наследником чосонского престола был назначен двадцатишестилетний Ли Хо, вошедший в историю как ван Хёджон. Ли Хо, побывавший вместе со старшим братом в заложниках у маньчжуров, тоже считал, что Чосону нужны реформы. Однако он полагал, что империя Цин заслуживает отмщения за все то зло, которое маньчжуры причинили корейцам. По традиции передачи власти по линии старшего сына, наследником престола должен был бы стать Ли Сокчхоль, старший сын Сохён-седжи, однако Инджона, по понятным причинам, такой вариант не устраивал и после его смерти власть перешла к Ли Хо.
Отношения между Ли Хо и Чо-гвиин не были столь напряженными, как между ней и Сохён-седжой, но, тем не менее, оставляли желать лучшего. Вскоре после смерти вана Инджо, наступившей в мае 1649 года, Чо-гвиин была принуждена к отравлению по обвинению в использовании колдовства против Ли Хо и Чаннёль-ванху, второй жены вана Инджо. При жизни Инджо Чо-гвиин всячески настраивала его против Чаннёль-ванху, используя то, что та никак не могла забеременеть. В результате, Чаннёль-ванху пришлось удалиться из дворца Чхандоккун во дворец Кёнбоккун, в своего рода «мягкую ссылку».
После смерти Инджо Чаннёль-ванху пользовалась почетом как приемная мать правящего вана, но продолжала вести уединенный образ жизни. Неизвестно, использовала ли Чо-гвиин колдовство против своей бывшей соперницы, но этого обвинения было достаточно для того, чтобы вынести смертный приговор. Правда, из уважения к памяти покойного отца, Ли Хо не стал лишать Чо ее титула, чтобы в загробном мире та могла бы пользоваться положенными ей почестями, а двое ее сыновей сохранили бы свое достоинство. Судьба Хёмён-онджу, единственной дочери Чо-гвиин, сложилась не лучшим образом – её принудили дать показания против матери и признаться в соучастии, а затем отправили в ссылку.
Изучать историю по увлекательным «историческим» сериалам гораздо интереснее, чем читать относительно скучные летописи, занимательность которых открывается не каждому и не сразу. Правда, вот, для авторов сценариев достоверность не столь важна. Для того, чтобы закрутить сюжет позатейливее, сценаристы наделяют исторические образы несвойственным им содержанием, хорошо еще, что пока не начали придумывать ванов, которые никогда не правили.
Одним из таких насыщенных новым содержанием, стал образ вскользь упоминавшейся выше Чонмён-конджу, дочери вана Сонджо и Инмок-ванху, старшей сестры Ёнчхан-гуна. Инмок-ванху и Чонмён-конджу, пониженные в ранге до простолюдинок, влачили жалкое существование во дворце, но ван Инджо возвратил им былое достоинство и даже распорядился, чтобы Чонмён-конджу подыскали подходящего ее положению мужа (а найти его для «старой девы», возраст которой перевалил за двадцать, было весьма нелегко).
У Чонмён-конджу хватило ума на то, чтобы продолжать держаться в тени, не привлекая к себе лишнего внимания, но в 1623 году, после смерти Инмок-ванху в ее покоях были обнаружены письма, скомпрометировавший Чонмён-конджу. Ее и некоторых придворных дам взяли под стражу и пытали, требуя признания в государственной измене. Дошло уже до вынесения смертного приговора, но, как это часто случается, многое можно решить при помощи больших денег – Чонмён-конджу удалось подкупить чиновников, которые вели следствие, и те, в конечном итоге, оправдали ее. Так, во всяком случае, гласит общепринятая версия. Но не исключено, что следователи попросту не нашли в действиях Чонмён-конджу состава преступления, ну мало ли о чем велась переписка матери и дочери, а вынесение смертного приговора стало последней попыткой «развязать язык» обвиняемой. После этого, Чонмён-конджу прожила более полувека, пережила Инджо и двоих его преемников, и умерла в 1685 году в возрасте восьмидесяти двух лет. Чосоном тогда правил девятнадцатый ван Сукчон, праправнучатый племянник Чонмён-конджу, которая установила рекорд долгожительства среди дочерей чосонских ванов.
Такова реальность. А в волшебном мире кино Чонмён-конджу сделали одной из самых влиятельных фигур в правление вана Инджо. В отличие от вана, который, образно говоря, «не видел дальше своего носа», Чонмён-конджу зорко наблюдала за всем, что происходило при дворе, и посвятила свою жизнь разоблачению продажных сановников и плетенных ими интриг. Получилась весьма интересная трактовка образа, совершенно не соответствующая реальной исторической личности.
Как и подобает почтительному сыну, ван Инджо, после восшествия на престол, пожаловал своему покойному отцу Ли Пу храмовое имя и посмертные титулы, соответствующие рангу вана. Так в чосонской истории, между Кванхэ-гуном и Инджо, появился ван Вонджон, шестнадцатый по счету, который в реальности никогда не правил. В речи образованных корейцев, хорошо знающих свою историю, укоренилось выражение «это было в правление вана Вонджона» – так говорят о том, чего никогда не было.
